Елена Гриб - Игра в чужую жизнь

В коридоре послышались смешки, затем раздался стук в дверь. Она крикнула, не вставая с кресла: «Входите!» и приготовилась к очередному выбиранию.

В комнату проскользнули шесть фигур, замотанных в цветные покрывала, пол которых определить было невозможно, и растянулись на ковре. Следом вошла почтенного вида дама, коротко поклонилась и сообщила, что зовут ее Вешура, она главная над слугами и привела кандидатов на должность личной горничной принцессы. Не изволит ли Ее Высочество провести собеседование? Лин изволила. Претенденты слаженно, как механические куклы, поднялись.

— Зеленая! — велела госпожа Вешура, и фигура в зеленом вышла на шаг вперед.

Ее накидка упала на пол. Под ней оказалась тоненькая рыжеволосая девушка без одежды.

— Что за?.. — непроизвольно вырвалось у Лин, заставив экономку зашипеть на кандидатку в горничные.

Та поспешно подняла свое покрывало и замоталась в него, почти спрятав лицо. Кажется, по ее щекам катились слезы.

— Нет, я вас спрашиваю, — девушка аж выпрыгнула из кресла, — что за хрень?!! Они рабы?

— Разумеется. Специально обученные и, будьте спокойны, все клейменные. Прошу прощения, Ваше Высочество, я запамятовала, — Вешура протянула ей два широких золотых браслета.

Оковы Повиновения. Лин казалось, они жгут ее ладони.

— У вас так принято?

— Конечно. Для всех приближенных к важным особам. Мне казалось, в империи тоже используют Оковы. Разве нет?

Девушка промолчала. В тот миг она поняла, что станет королевой, несмотря ни на что. Как заметил Геданиот, просто «…из сострадания к народу». И пусть достучаться до гартонцев непросто (не надо себе лгать — невозможно!), власть позволяет влиять на многое. Изменить вековечные традиции трудно, однако ввести запрет на некоторые магические предметы, на рабство, на… Лин поймала себя на мысли, что уже рассуждает как правительница, причем не принимая во внимание мнение мужа. Пока что будущего… Но рабства в ее стране не будет, и плевать, как она этого добьется!

— Принцесса Маргалинайя, нам продолжать? — прервала размышления девушки госпожа Вешура.

— Погодите. Я выберу одну, а что с остальными?

Казалось, экономку теперь ничто не удивит.

— Они станут обычной прислугой, без права доступа в вашу опочивальню. Здесь не только девушки, Ваше Высочество. Желаете посмотреть?

— Ни за что не поверю, что парень сможет правильно застелить кровать, — с иронией заметила Лин.

— Зато мужчина сможет правильно ее расстелить, — подмигнула Вешура как заправская сводница.

— Полагаете, моему мужу потребуется помощник? — задумчиво проговорила девушка. — Пожалуй, спрошу его об этом, — она с удовольствием понаблюдала, как вытягивается холеное лицо экономки. — А пока возьму рыжую. Мне, откровенно говоря, плевать, как будет выглядеть горничная, но горничного точно не надо, спасибо. Вон под дверью стоят двое, на крайний случай сгодятся.

Госпожа Вешура выпучила глаза и захлопала ртом, как выброшенная на берег рыба. По-видимому, размышляла, следует ли доносить крамольные мысли принцессы своему господину и чем это обернется для нее самой.

— До свидания! — радушно попрощалась Лин, недвусмысленно указывая на дверь.

Невостребованные кандидаты послушно вышли, их начальница задержалась.

— А как же…

Она указала на Оковы, которые девушка все еще держала в руках.

— Думаете, я не умею с ними обращаться? — холодно спросила «принцесса». — До свидания, — с нажимом повторила она.

Дверь захлопнулась. Лин обернулась к всхлипывающей рабыне, чем-то до боли напоминающей Зелину — запуганную, заморенную и несчастную. Странно, однако представить самоуверенную богиню Жизни такой вот забитой горемыкой получалось без труда.

Рыжая протянула тонкую, едва не просвечивающуюся руку.

— За этим, что ли? — Лин покачала в воздухе Оковами. — Нет, пусть они пока полежат там, — она затолкала браслеты под кровать. — Тебя как зовут?

— Как будет угодно Вашему Высочеству, — голос у рабыни оказался на удивление глубоким и мелодичным.

— Моему Высочеству угодно, чтобы, во-первых, ты назвала свое имя, во-вторых, перестала всхлипывать, в-третьих, покопалась в тех шмотках, — девушка обвела рукой разбросанные и развешенные по комнате вещи, — и нашла себе одежду. Оно, правда, все великовато, но для начала сгодится. Ага, четвертое — если кто узнает про Оковы, у меня будет неприятный разговор с Геданиотом, которого я не боюсь, а у тебя — со мной, и, кажется, меня ты боишься. Поэтому постарайся не болтать лишнего, хорошо? И последнее — я сейчас собираюсь отдыхать. Можешь располагаться, где пожелаешь, но меня в ближайшие много часов трогать не советую. Вопросы есть?

Рыжеволосая покачала головой, выпучив глаза почище экономки. Потом, вероятно, вспомнила, кто здесь приказывает.

— Меня зовут… звали Осайна. Я благодарю за одежду… В Гартоне личная горничная должна ходить только в покрывале, чтобы ничего не украсть. Госпожа, клянусь, сказанное или сделанное в этой комнате не выйдет за ее пределы. Спасибо, госпожа! — она внезапно бухнулась на колени, заливаясь слезами. — Простите, госпожа…

Пришлось успокаивать новоприобретенную горничную, доказывать, что будущая королева собирается провести некоторые реформы и форма одежды для слуг входит в их число. Затем принесли обед, и Лин довелось убеждать Осайну, что под голодным взглядом даже принцессе кусок в горло не полезет, и бессмысленно отворачиваться, затылки тоже «смотрят», и выходить не надо…

Личный слуга должен доедать за хозяином? А раб — есть крохи с пола? Ладно, против традиций не попрешь… Тогда Ее Высочество приглашает тебя в гости. Рабы не ходят в гости? Где это написано? Ах, говорят… Так мало ли что говорят. Вон сам принц не верит всему, что рассказывают о его невесте, а ты, подруга, самая умная, или как? О, насчет умных… Будет еще один гость. Нет, не жених. Брат его малолетний. Поэтому, будь добра, надень то, что мы вроде как выбрали для тебя, поскольку юноша он чересчур живой и любопытный.

А после обеда принесло грайтовых фавориток и фаворитов, то есть пажей. За милостью, как выразилась старшая из них. Позже — снова портной, уточнять, хочет принцесса сине-фиолетовое платье или фиолетово-синее. И опять госпожа Вешура, на этот раз с кандидатами в банщики и мойщики. С ней Лин не церемонилась: экономка узнала несколько новых слов, а девушка сняла напряжение. Также заглядывали церемониймейстер, парикмахер, шут, начальник дворцовой охраны, министр иностранных дел, сапожник, учитель танцев, сочинитель речей…

Вечер наступил незаметно. Казалось, мгновение тому ярко светило солнце, но вдруг зажглись дворовые фонари и опустилась темнота. Лин уснула, и всех остальных жаждущих распоряжений Осайна попросту выпроваживала.