Макс Фрай - Я иду искать

— Надо же. Никогда не смотрел с этой точки зрения на приморские города. Получается, им лучше быть небольшими и тихими?

— Да нет, почему же. Можно и крупными, и шумными. Но тогда пусть будут торговыми. Роскошными и неухоженными, с плохо продуманной архитектурой, не сливающейся в единый гармоничный ансамбль. Богатыми и одновременно нищими, исполненными великолепия и вечно голодных ртов: море не очаровывается суетой вокруг сундуков с драгоценностями и суповых котлов. И не беспокоится сверх меры. Ты был в Капутте?

Я кивнул.

— Идеальный крупный приморский город. Всем пример.

— Да, понимаю, — согласился я, вспомнив великолепную, но местами нелепую, очень шумную и суетную Капутту, главный порт Куманского Халифата, где мы с сэром Кофой когда-то провели несколько дней в ожидании каравана в Кумон. — Наш Гажин тоже примерно такой.

— Тебе виднее, — согласился Иллайуни. — В ваших краях я не бывал. Не испытываю желания покидать Уандук.

— Неужели неинтересно? — удивился я.

— Очень интересно. Но у всего своя цена. И у путешествий тоже. Я её платить не готов. В чужих краях люди звучат в таких причудливых ритмах, что чокнуться недолго. К нашим-то я уже более-менее притерпелся. Полдня могу провести в центре любого уандукского города — да хоть на рынке! — без особого вреда для себя. А когда привёз к себе в дом твоих земляков — всего четверых! — поначалу чуть не рехнулся рядом с ними. Одна девочка была хороша, очень мелодично звучала, такие даже среди моих сородичей редкость, из-за неё я всё и затеял. Но остальные трое — сущий кошмар! Я его выдержал только потому, что не люблю менять свои планы: если уж пообещал приютить, пока сами не запросятся домой, значит так тому и быть. Решил взять их измором и учил немилосердно, как учил бы своих детей: без скидок на молодость, слабость и страх. Удивительно, но это пошло им на пользу, особенно мальчишкам. Менке всё равно, каким быть, он никогда за себя не держался, и с каждым днём становился всё больше похож на меня самого. Я, конечно, имею в виду, внутренний ритм, но это основа основ, вслед за ритмом неизбежно меняются тело, ум и сознание, дай только срок. Прежде я думал, так только в старинных легендах бывает — чтобы ученик превратился в собственного учителя, а с ним именно это и происходит, прямо сейчас, день за днём, у меня на глазах. А ведь не родич мне, вообще ни капли кейифайской крови; у нас считается, будто это имеет решающее значение, а на самом деле, оказывается, нет. И тысячи лет не пройдёт, как этот мальчик будет способен на всё, что могу я сам. А возможно, на большее, время покажет. Теоретически, при должном подходе, развитие — непрерывный процесс.

Надо сказать, это небрежное «и тысячи лет не пройдёт» впечатлило меня куда больше, чем всё остальное, что он сказал. Всё-таки очень трудно привыкнуть к лёгкости, с какой в этом Мире жонглируют четырёхзначными числами, причём не только бессмертные кейифайи из далёкого Уандука. Далеко не только они.

— Со вторым мальчиком получилось ещё интересней, — сказал Иллайуни. И снова постарел — не то чтобы придать значительности своим словам, не то просто так, по причине врождённой зыбкости.

Я насторожился, потому что его «второй мальчик» теперь жил не где-нибудь, а у нас, в Ехо. И, между прочим, влип в крайне неприятную историю… Так, стоп. Об этом мы договорились ещё хотя бы два часа не думать. Впрочем, уже наверное полтора.

Сделав глоток жёлтого вина, я почувствовал, что его кисло-сладкий вкус стал гораздо ярче. Это непорядок. Сейчас Иллайуни, чего доброго, откажется со мной болтать. Скажет: ты начал слишком громко дребезжать и лязгать, давай, дуй отсюда, пока я цел.

Но он не стал придираться. А принялся рассказывать дальше:

— Карвен с трудом усваивал то, чему я его учил, хотя был чрезвычайно заинтересован в предмете. Я не раз советовал ему плюнуть на знахарство: эта профессия подходит далеко не всем. Но мальчишка упёрся: жизнь и смерть это самое главное, хочу всё о них узнать! Не то чтобы упрямство привело его к успеху, а всё-таки наши занятия оказались довольно полезны: развили другие его способности. Уезжая отсюда, он умел делать вещи, которым лично я его не учил. Но удивляться тут особо нечему. Чего только порой не нахватаешься у потусторонних видений, правда, сэр Макс?

И подмигнул лукаво. Дескать, кто-то, а уж ты поймёшь.

— Вот как, — растеряно откликнулся я. — И что же это за умения?

— Да я особо не вникал, — отмахнулся Иллайуни. — Нельзя быть сведущим абсолютно во всём, и я не исключение. Скажем, в магии, которая даёт силу таким, как ты, вообще ничего не смыслю. И, положа руку на сердце, совсем не уверен, что хотел бы. Поэтому вряд ли могу удовлетворить твоё любопытство. Знаю только, что почти всякий раз, оказавшись в рабочем пространстве глубокого сновидения, он вместо того, чтобы заниматься работой, исчезал по каким-то своим делам. Впрочем, исправно просыпался в положенный срок и рассказывал о каких-то удивительных местах, которые, судя по описанию, вряд ли находятся в этом Мире. Я не бранил его за отлучки: свою природу не обманешь, по крайней мере, не на такой глубине. Время покажет, к чему придёт этот мальчик — если конечно, у него будет время. Иногда я досадую, что поспешил открыть его Врата. Мне было интересно узнать, что из этого выйдет; к тому же, здесь, рядом со мной, Карвен находился в безопасности. Но сможет ли он уцелеть в ваших краях, где всё исполнено силы, превосходящей насущную необходимость в ней? В этом я не уверен. Впрочем, что сделано, то сделано. Следующий ход не за мной.

— Вот как, — повторил я. — Вот оно значит как.

— О, да ты всерьёз намерен на меня рассердиться, — сказала усталая женщина, на которую стал похож Иллайуни. — Дело хозяйское, только пользы от этого немного, а вечер будет испорчен для нас обоих.

Она безмятежно улыбнулась и улеглась на песок. Стремительно постарела одной половиной лица, заметила моё пристальное внимание, скорчила уморительную рожу, показала язык и отвернулась, закрывшись своими роскошными волосами, как покрывалом — дескать, хватит пялиться, надоело тебя развлекать.

Однако буквально несколько секунд спустя, ослепительный юноша, в которого превратилась старуха, сел рядом со мной на корточки и торопливо зашептал в самое ухо:

— Перед тем, как отпустить мальчишку домой, я предложил снова закрыть его Врата. Накрепко запертые Врата гарантируют безопасность, но о магии и любви тогда лучше сразу забыть. Многие согласились бы на такой обмен, не раздумывая, люди дорожат безопасностью и покоем; как знать, возможно, я бы и сам пожелал для себя подобной судьбы, доведись мне родиться недолговечным человеком, вроде вас. Но он выбрал рискнуть, остаться открытым Миру, силе и смерти. Безрассудный выбор, я за него очень рад. Как и за Таниту. Впрочем, в ней-то я с самого начала не сомневался. Замечательная девочка. Если бы не её удивительное и совершенно излишнее при нашем здешнем образе жизни призвание, оставил бы её при себе навсегда — не учиться, а просто для счастья, хоть и зарекался связываться с уроженцами Хонхоны, насмотревшись на свою горемычную родню… А ты давай, пей вино. Сейчас оно наверняка покажется тебе достаточно кислым — приятный, освежающий вкус.