Алексей Будников - Огниво Рассвета

Из блаженного тумана сна меня вырвал прорвавшийся сквозь его толщу томный стук. Я открыл свинцовые веки. Через зазор между портьерными занавесями прорывались алые краски заката, окрашивая саму ткань кружевной шторы в ядреный, ярко-рубиновый оттенок.

Дверь отворилась, и в опочивальню, при арбалете, ступил мой щетинистый друг в бронзовом барбюте.

— Пора, — только и сказал он, наблюдая как я, медлительно потягиваясь, приподнимаюсь с кровати.

Выданный за столом нагоняй от герцога заметно присмирил гвардейца Ольгерда. Воин стоял в паре шагов от меня и не предпринимал ни малейших попыток рукоприкладства, дабы подогнать мои сборы. Так что мне удалось спокойно, без окриков и тумаков, проснуться, сесть на матраце, прогоняя из головы последние следы дремы, даже немного размять кости, прохрустев пальцами и спиной. Плечо, как и покусанная щиколотка, уже практически не болело. Получилось даже более-менее свободно, дивясь столь скорой капитуляции хвори, подвигать левой рукой. Бинт, кстати, оказался свежим. Видно, я был настолько истомлен, что во сне и не заметил, как чьи-то участливые руки сменили перевязь.

После небольшой разминки я, полный сил, первым ступил в открывшийся проход. Впрочем, если заговорили о силах, то стоит упомянуть, что все их многообразие по-прежнему сковывали магические путы, из-за которых у меня не получилось даже плащ перед сном скинуть. В итоге я сильно пропрел, отчего ткань гадко налипла под загривком.

В мышцы и суставы понемногу возвращалась прежняя тяжесть, создаваемая глушившими мои способности кандалами, но это меня не особо волновало. Сон был весьма продуктивным, я неплохо отдохнул и по-настоящему выспался, впервые за многие годы. Возможно, этому поспособствовала дюже мягкая кровать, коих мое тело не знавало, наверное, никогда, постоянно ограничиваясь в меру жесткими трактирными ложами. А, быть может, виной тому полнейшая измотанность. Чего не говори, прошлая ночь и нынешнее утро выдались ударными и отдых, желательно долгий и комфортный, мне был необходим. Так и получилось. Оттого я чувствовал себя почти счастливцем и, ступая по ухоженным дворцовым коридорам, едва не затягивал песни.

Но долгим мое вечернее пребывание в герцогском обиталище не стало, и только мы с Ольгердом спустились на первый этаж, как он наказал двигать к выходу. Коротко стриженый привратник, строго держа ровную спину, взялся за золотистую ручку и легко распахнул передо мной высокую створку, впустив внутрь помещения разыгравшийся прохладный ветерок. Снаружи ждала целая делегация — пара десятков перебалтывавшихся городских стражников, большая часть которых уже сидела в двух мирно простаивавших колеса повозках, запряженных караковыми жеребцами. В небольшом отдалении от общей группы завели беседу Его Величество Дориан Лас, Его Волшебничество Фарес эль'Массарон, со своим дражайшим посохом, и Альрет Гамрольский. Последний одной ладонью крепко сжимал вторую, перевязанную белоснежным, с редкими багряными пятнами бинтом. Голова так же была перемотана тканью, причем почти до самой переносицы, отчего увидеть, внял ли командир моему совету по поводу угля и бровей, никак не получалось.

Ольгерд подвел меня к ним. Разговор троицы тут же стих. Правда, едва меня приметил капитан стражи, как его лицо окрасилось крайней степенью удивления. Широко раскрытые глаза лишь чудом не выпадали из орбит.

— Что… что он здесь делает?

— Так, вы знакомы? — бросая взгляд то на меня, то на Гамрольского, спросил Дориан Лас.

— Знакомы?! — ошеломление довольно быстро оставило Альрета, уступив место огненной ярости. Из глаз посыпались искры. — Этот собачий сын мне едва руку не отрубил! Что он тут забыл?!

— Он в моей команде.

— Что?! — завопил капитан, но сразу, оглядевшись, сбавил тон, перейдя на негодующий шепот. — Он же преступник, вор, разбойник! Его следует в камеру бросить, а не в поход снаряжать!

— Я способен сам решать, что мне следует делать, Альрет, — спокойно-властным тоном высказал владыка севера, сдерживающе укладывая руку ему на плечо. Выдержки герцогу было не занимать. — Он идет с нами и точка. Этот парень может быть полезным. А тебе следует поумерить свой пыл, иначе всю команду распугаешь своими выкриками.

Гамрольский бросил на меня полный гнева взор. Видно, лишь чинные манеры сейчас подавляли в нем желание прописать кулаком мне по лицу. Капитан так и исходил немым жаром, однако больше эмоциям волю не давал.

— Милорд, — выдохнув, кротко начал он, — вы даже не представляете, скольких моих подчиненных этот тип поднял на уши. Я опасаюсь, как бы по городу не поползли лишние сплетни, если кто-нибудь из походной группы его признает и придаст сие огласке.

— Альрет, ты, если мне не изменяет память, отрядил в наше скромное путешествие не бывалых шлемоносов, а неоперившихся птенцов из училища, что носа не кажут дальше аудиторий и писчих самшитовых цер?

— По большей части, да…

— Вот и славно, друг мой! Таким впору лишь кодекс зубрить да в мамкиной юбчонке путаться, а не улицы патрулировать и за преступниками гоняться. Я ведь все правильно понимаю? Ну, вот видишь. А прочих приструнить, если вдруг что, тебе труда, думаю, не составит? Иначе какой из тебя капитан?

Альрет Гамрольский, решив не вдаваться с владыкой в разногласия, лишь твердо кивнул. Попрощался с «милордами герцогом и первым приближенным», бросил взор на меня, сердито фыркнул и развернулся, принявшись скорыми и широкими шагами ступать в сторону открытых крепостных врат.

— Ты свободен. — Кивнул герцог стоявшему подле меня гвардейцу и тот, вернув поклон, ступил прочь. Вероятно, владетель севера решил не снаряжать в путешествие свою приближенную охрану. И я поймал себя на мысли, что мне даже несколько обидно расставаться с этим щетинистым арбалетчиком. Лас перевел взгляд на меня. — Как спалось?

— Превосходно, — сглотнув зевоту, ответил я и, чуть погодя, добавил: — …милорд.

Герцог осклабился. Фарес же молчал, украдкой, словно влюбленная семилетняя девчушка, поглядывая в мою сторону. Однако он, в отличие от вдохновленной высшим чувством отроковицы, когда наши взгляды встречались, не краснел, точно помидор, а наоборот, лишь еще больше хмурился и отрывал глаза, предаваясь глубоким думам.

— С этим отрядом ты отправишься в путь, — развеял наступившее молчание Дориан Лас, окидывая дланью людей за моей спиной. — Что скажешь?

Я развернулся, в очередной раз воззрившись на сверкавших стальными кирасами бойцов. Странно, что герцог решил послать в поход полк городской стражи. Пускай они были только курсантами, но обычно для подобных путешествий снаряжали команду наемников или гвардию. А здесь простые бойцы охраны, которым по долгу службы предписано не покидать стен Виланвеля. Интересно, отчего вдруг такой выбор? Впрочем, этот вопрос я решил оставить при себе. Все одно не дождусь от Ласа прямого ответа.