Алексей Будников - Огниво Рассвета

— Во имя Берима, говори уже прямо, Васак!

— Как правило, существует два варианта напрямую попасть в желудок живого существа…

— Клистир я этому козлу в жопу совать не буду!

— А тебя и не спрашивают, — отрезал Васак. — Где лежит — знаешь. Неси давай.

Курло попытался возразить, но суровый взгляд брата не позволил ни одному протестному слову слететь с его губ. Буробородый прорычал, ругнулся сквозь зубы, всплеснул руками да поднялся, широким шагом уйдя из комнаты. Вернулся он довольно скоро, не прошло и десятка секунд. Я тем временем, не разжимая кулака и не сводя взгляда с животного, присел на маленькую тахту, давая отдых ногам. Мое же колдовское естество до сих пор, как не странно, не выдало ни малейшего признака усталости.

Коснувшись двумя пальцами лба и прошептав что-то с закрытыми глазами, точно помолившись и вызвав тем самым ухмылку на лице Васака, Курло с размаха, словно кол в сердце вампира, вонзил медицинскую трубку в задний проход козла. Животное от такой процедуры даже не ойкнуло, а вот буробородый наскоро отскочил, став брезгливо отряхивать и обтирать руки.

— Ох, деятель, — покачал головой Васак и начал медленно и аккуратно вводить раствор.

Всего мероприятие по «излечению» парнокопытного заняло чуть более нескольких минут, после которых Курло пришлось выволочь окончательно присмиревшее животное наружу. Васак же, пригласив меня обратно на бержер, вновь уселся напротив, прежде ополоснув руки в тазике.

— Чего только в этих стенах не приключается, Феллайя, — улыбнулся он, подобрав уроненный в суете фальчион. — Прости, что он оказался на полу.

— Ничего. — Я спрятал протянутый меч обратно в ножны.

— Странное дело, — гном откинулся на спинку стула, мечтательно-отрешенным взглядом уставившись в потолок. — Я всегда осуждал тех, чьи чертоги ты решил посетить. А сейчас… сейчас меня самого словно посетил трелонский дух. Все этот треклятый козел. Знаешь, поговаривают, хотя правды никто и не знает, что некроманты проводили в своей башни самые разнообразные опыты. В том числе и над животными. Кормили их смесями разных токсичных трав, кореньев, плодов и смотрели, что приключится. Зачем оно им было нужно — загадка, которую ты, возможно, скоро разгадаешь. А, возможно, и нет, — совсем буднично пожал плечами Васак, опуская на меня глаза. — Вот и я теперь. Ох, знал бы ты, как хотелось мне оставить все как есть, посмотреть, что случиться с этим козликом дальше, все исследовать. Но… Я все сделал правильно. Нельзя насиловать природу, какой бы силой ты не обладал. Она все одно сильнее, и месть ее может быть во стократ страшнее любых войн… Не знаю, зачем я вообще тебе все это рассказываю. Итак, на чем мы остановились?

— Вы, кажется, потчевали меня напутствиями и предупреждали о возможной угрозе…

— Ах, да-да, верно. В общем, будь на чеку, мой юный друг. Меч у тебя знатный, но сам по себе он — лишь кусок обычного, пускай искусно вылитого, филигранно выкованного и вообще шедеврального металла, какой еще поди поищи, — седой гном не упустил возможности еще раз похвалить самого себя за созданный когда-то давно клинок, расплывшись в игривой лыбе. — Здесь нужна твердая рука и острый глаз. Впрочем, важнее всего быстрые ноги и отсутствующее чувство собственного достоинства. Они лучше остального способны вытянуть тебя из любой передряги.

— Обязательно учту, — ухмыльнулся я, вставая на ноги. — Что же, я благодарен вашим советам и радушью, милорд Васак. Но мне пора в путь, мы и без того с вами засиделись.

— Зато будет что вспомнить… Постой. — Он поднялся и быстро засеменил к устроившемуся подле камина буфету, извлек округлый, овитый толстой сетью бутыль. — Быть может, на дорожку?

— Нет, извольте, — даже не задумавшись над предложением алхимика, отказался я. — Этой ночи мне хватило с лихвой.

— Смотри сам, дорогой друг. Путь до Трелонской башни неблизкий, самоходом — около недели. И поселений по пути ты больше не встретишь. Оседать еще северней не станет даже отпетый полоумец.

— Благодарен за вашу заботу, я справлюсь…

— Хоть яблок захвати! — окрикнул меня Васак, когда я повернулся в сторону выхода. — Из-за Мадрусовой Росстани приплыли. Редкий сорт. Один такой вкусишь — и целый день сыт будешь. Просто я уже не знаю, куда деть экое добро. Еще целый мешок гниет лежит. Скотина не жрет — видно, слишком изысканное для них блюдо. Либо просто осенних фруктов не любят. А Курло от одного их вида скоро и вовсе мутить начнет.

Я томно вздохнул.

— Ладно, — поняв, что от гномьего гостеприимства с пустыми руками не уйдешь, сдался я. — Пожалуй, возьму парочку.

Местность скудела. С каждым уводившим меня все дальше на северо-восток шагом окружающая среда теряла признаки человеческой освоенности. Пропадали взрыхленные пашни, исчезали утруждавшие себя разного рода сельской рутиной люди, растворялся тянувшийся над домишками сизый каминный дымок. Спустя лишь сутки я очутился в глухой, безлюдной местности в практически полном одиночестве. Зверье, поначалу, не дерзало подступать к моим бивуакам, отчего даже удавалось выделять достаточно времени для вечерней медитации. Но волочились дни и ночи, земля и воздух становились холоднее, а животные — смелее. Из-за этого мне иногда даже приходилось пробуждаться от раздававшегося близ лежбища шороха и отгонять нежелательных гостей от покоившихся в котомке-подушке съестных припасов. Несмотря на то, что я просил у милорда Васака лишь «парочку» его хвалимых яблок, добрая гномья рука загрузила мой и без того не самый легкий багаж целой дюжиной румяных, сладко благоухающих, размером с голову младенца плодов. Но стоит отдать обещанию алхимика должное, фрукты прекрасно утоляли голод. Одно съеденное спозаранку яблоко усыпляло алчбу до самого вечера, и тогда в ход шла уже собранная учителем Вильфредом провизия: сушеное мясо, сухари, картофель, разные овощи, сыры. Все это вкупе с любезно отданным мне старым магом небольшим котелком позволяло соорудить вполне сносный ужин под разгоравшимися звездами.

Всякий новый день ощущался много холоднее предыдущего, и уже на третий день пути ударили серьезные заморозки, отчего мне даже пришлось сменить свой излюбленный темный плащ на теплую, пускай и смотревшуюся несколько аляповато, меховую куртку. А спустя пять солнц под ногами и того пуще захрустел снег, тонкой кромкой припорошивший быстро коченевшую осеннюю почву.

Ступал я по абсолютно дикой местности — тракт даже не думал сопровождать меня в походе, еще от самой деревни уйдя одним ответвлением на юг, к Руасу, вторым на восток, к старым шахтам, а третьим на запад, до Виланвеля.

Отмеченное Васаком поле вынырнуло из густого тумана на седьмой день пути, ближе к закату. Длинные желтоватого оттенка стебли, точно плотоядные каэльронские лианы, охватили мое тело, погружая в прохладное и мягкое, волнующееся на ветру море. Поднимавшийся до самого носа частокол дикой травы окутал меня со всех сторон, не позволяя толком ничего разглядеть и вынуждая практически на ощупь пробираться вглубь, то и дело дергаясь от коловших незащищенные части тела травинок. Главное сейчас — не сбиться с курса. Топи должны показаться ровно впереди, если идти точно на северо-запад. А учитывая одноликость окружавшей меня природы и упорно стоявший туман, сделать это будет непросто. Важно не терять концентрацию и слепо, не сбиваясь, следовать по намеченному пути.