Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 14

– Здесь то, что ты искал ради меня. Было бы неправильно, чтобы ее разглядывали только мы с Коулом. Не говоря уже о той твердолобой.

Голос ее звучал резко, но лицо пьяно улыбалось. По-видимому, Хоро смущалась того, что не могла скрыть счастья.

Она стояла на улице, на холоде, лишь для того, чтобы вморозить эту глупую улыбку в свое лицо.

– Я подумала, – добавила она, поднимая глаза на Лоуренса, – что правильнее всего будет посмотреть ее нам с тобой.

Отчасти это было из-за вина, но лицо Хоро в выбивающемся из окна свете очага цветом напоминало медовый леденец. Лоуренс потянулся к ней свободной рукой. Провел большим пальцем по левой щеке, точно возвращая на место мягкий изгиб ее лица.

Даже если она приняла разумное решение относительно того, как добираться до Йойтсу, очевидно, это отнюдь не означало, что все последующие решения она тоже будет принимать под диктовку разума. Это и привело к ее глупому – настолько, что даже забавно! – решению отправиться на улицу и ждать Лоуренса посреди зимней стужи.

– Да, ты и впрямь дуреха.

Хоро клыкасто ухмыльнулась, и облачко дыхания вылетело у нее изо рта. Лоуренс легонько обнял ее, затем подался назад.

– Ты их даже не вскрыла?

– Нет, но много раз пыталась смотреть на просвет.

Она не хотела вскрывать письма, но отчаянно желала узнать их содержимое. Лоуренс представил себе, как она пытается разрешить это жуткое противоречие, поднимая письма к солнцу и глядя на просвет, – поступок, более приличествующий глупому щенку, нежели Мудрой волчице.

Лоуренс похлопал ее по голове.

– Кто их откроет?

– Я.

Ну конечно же, подумал Лоуренс, но тут Хоро сунула оба письма ему.

– …Хотела бы я так сказать, но писем тут два. Если я взгляну хоть на одно, боюсь, снова разрыдаюсь.

Лоуренс вспомнил тот раз – когда Хоро обманула его, сказав, что не умеет читать. Он безрассудно оставил в ее досягаемости письмо, где было сказано о гибели Йойтсу, и это породило множество проблем.

Он принял письма с болезненной, почти извиняющейся улыбкой. Если бы Хоро пожелала их прочесть, он не стал бы ей мешать, но вообще-то ему не хотелось бы показывать их ей.

Рука Хоро, прикоснувшаяся к его руке, была холодна. Невольно Лоуренсу подумалось, какие же разные руки у нее и Ле Руа – у нее такие маленькие, тонкие, женственные.

– Но переговоры прошли хорошо, да? – внезапно сменила тему Хоро, когда Лоуренс вернул ей чашку и уже собрался было сорвать печати с писем.

– Разве ты не подслушивала?

Лоуренс был уверен, что уши Хоро вполне могли улавливать разговор внутри здания.

Но Хоро покачала головой.

– Я не слышала, – ответила она, потом вздохнула и посмотрела на Лоуренса исподлобья. – Но результат знаю.

Она словно загадала ему загадку.

Если она уже знала, чем все закончилось, то почему утрудила себя вопросом? Рука Лоуренса остановилась, не сломав печатей; он посмотрел Хоро в глаза, золотые в неверном свете из-за ставней.

На миг повисло молчание.

Нарушила его Хоро – и вовсе не потому, что решила простить Лоуренсу его тупоумие.

– У этого куска мяса было такое довольное лицо – значит, переговоры прошли успешно. А у тебя было не очень довольное. Интересно, почему бы это?

Лоуренс застонал – и это было лучше любого признания.

Хоро скрестила руки и вздохнула. Ее пахнущее спиртом дыхание лишь подчеркнуло ее гнев.

– Ты надеялся, что переговоры провалятся и ты сможешь отправиться в Йойтсу вместе со мной.

Она видела его насквозь.

Лоуренс ничего не ответил, лишь отвел глаза.

– А если бы ты упустил свой шанс на прибыль и принес Йойтсу катастрофу, что тогда? Нет, проблема даже не в этом. То, что беспокоит меня больше всего, можно выразить так: у тебя даже еще более девичье сердце, чем у меня!

– …Быть может, назовешь меня хотя бы «сентиментальным»?

– Пфф! – фыркнула Хоро и снова приступила к вину; Лоуренс смотрел на нее, и голову его заполняли горькие мысли. – Сентиментальность тоже бывает хорошая и плохая.

Именно в такие моменты Хоро больше всего показывала себя Мудрой волчицей. Лоуренс вздохнул и приступил к письмам. Первым он распечатал большее – то, где, скорее всего, была карта.

Хоро потягивала вино, пытаясь скрыть свой интерес, но ее глаза неотступно следили за руками Лоуренса.

Лоуренс извлек из конверта толстый лист пергамента. Этот лист он протянул Хоро, взяв взамен чашку. Глядя на взволнованное лицо Хоро, он сделал глоток. Вино и впрямь было очень крепким.

– Ну же, – произнесла Хоро, не разворачивая пергамент.

– М?

Взгляд Хоро прилип к нераскрытой карте. Быть может, она думала, что там, внутри, скрывается что-то невероятное.

– Что такое? – вновь спросил Лоуренс.

Глаза Хоро, желтые от огня, взглянули на Лоуренса.

– Даже если ты не сможешь отправиться со мной… разве нам нельзя посмотреть это вместе?

Невольно Лоуренс прыснул. Потом кивнул и развернулся: теперь он был не лицом к Хоро, а стоял рядом с ней. Этим, правда, он перекрыл свет из окна, поэтому Лоуренс тихонько подпихнул Хоро в сторонку.

Все это время Хоро стояла неподвижно, не выпуская карты из рук.

– Давай, – произнес Лоуренс.

Неуверенно глянув на него, Хоро затаила дыхание и развернула карту.

– Ого, – восхищенно вырвалось у Лоуренса.

Даже в неверном свете из-за ставней было видно, что карта великолепна.

Как полагается, четыре угла карты были украшены изображениями богов и духов; в дальнем южном море была нарисована легендарная непересыхающая водяная чаша, а рядом с ней – осьминог, пытающийся ее выпить.

Города и деревни соединяли линии главных дорог. Названия некоторых отдаленных деревень Лоуренс раньше не встречал, а некоторые другие названия не знал бы никто, кроме бродячих торговцев. Посреди гор тоже то тут, то там виднелись изображения духов, что напоминало о временах куда более древних. Быть может, Фран рисовала, основываясь на легендах и мифах, которые знала сама.

Пригнувшись, так чтобы его голова оказалась на уровне головы Хоро, он вгляделся более пристально.

Дорога с юга на север проходила через Пасро и Рубинхейген, через Кумерсон и Реноз. Разумеется, она шла и дальше, через несколько незнакомых Лоуренсу городков, а потом уходила в громадный лес.

Проследив за этой дорогой до самого конца, он уперся взглядом в изображение волка.

Похоже, здесь перо перешло от Фран к Хьюгу, и это было его представление о шутке – или же он просто проявил тактичность.

Торкин.

Это слово было написано крупным, размашистым почерком через всю эту землю.

Волк на карте словно выл на это название, прогоняя его, а возле его ног мелкими буквами было это .

Йойтсу.

Имя родного города Хоро.

– Вот он, – промолвил Лоуренс, и Хоро кивнула.