Татьяна Богатырева - Гильдия темных ткачей (СИ)

Она плохо понимала, почему Эрке стоит у двери, не давая пройти. Почему Баль держит ее и твердит о просьбе Дайма. Ведь он сам сказал — иди. Зачем ждать?

— Еще немного, Шу, пожалуйста.

— Не сейчас, Шу. Подожди, там опасно!

— Дайм просил не выходить до десяти, ты же обещала!

Любимое имя на миг вырвало Шу из объятий штормовой грезы. Лица друзей выплыли из облачной круговерти, колба в руках Баль обожгла глаза Светом.

— О, чуть не забыла!

Шуалейда осторожно взяла заключенную в стекло кровь мага. Почудилось, что в сосуде мифический эликсир бессмертия, густой и сладкий допьяна. Стоит лишь отпить глоток, и вся сила и жизнь Дайма перельются в нее…

Внезапное понимание, что за сокровище доверил ей любимый, окатило ледяной волной ясности. Наваждение Источника отступило. Но осталось тиканье часов: обещала, обещала! И осознание опасности.

Готова. Шагнуть за край. Рискнуть — жизнью, рассудком и душой.

Колба в ладонях пульсировала теплом живого сердца, шкатулка в мешке источала миазмы тлена, секундная стрелка отщелкивала последний круг. Дверь светилась последней, призрачной, уже ненужной защитой. А за дверью…

«За край, за край», — пробили часы.

И Шу переступила порог.

Следующего шага она не помнила — очнулась только в башне. Свет в ладонях бился горячо и остро: боль проникла до самого дальнего уголка, где пряталась маленькая девочка по имени Шу.

Она открыла глаза, вздохнула. Вокруг вихрились лиловые, синие и голубые потоки, словно художник налил в стакан краски и размешивал, а Шу смотрела на красковорот со дна. Оторвавшись от завораживающей красоты, она опустила взгляд на свет в ладонях. Шепнула: «Дайм? Ты здесь?» Вместо ответа блики погладили её по лицу, скользнули к мраморному диску, затем к лестнице.

— Да, я помню, — ответила она.

Источник словно ждал ее слов: вихревые потоки отступили, мир с громким хрустом встал на место.

Она прижала колбу к груди, вздрогнув от удовольствия — показалось, под ладонью детеныш пумы. Теплый, мягкий, с шелковой шерсткой и морской бирюзой глаз. Он урчал, обещая не выпускать когти, пока Шу не забывается. Она забеспокоилась, уловив страх звереныша. Потянулась мысленно к Дайму: где ты? как ты? Но зубки тут же вцепились в руку: не отвлекайся!

— Как скажешь, мой учитель, — шепнула в настороженные черные уши и улыбнулась.

Еще один глубокий вздох. От ног до макушки пробежала щекотная волна: синий поток отделился от красковорота, обвился вокруг лодыжек, влился в неё, пробуя и предлагая.

— Хочешь поиграть? — спросила Шу.

— Поиграть! — радостно откликнулся Источник, обсыпая её искрами с запахом фейской груши. — Играть, хочу играть!

— Давай поиграем. Вот с этим камешком, — она указала на диск, принесенный гномами. — Можешь поднять?

Поток взвился смерчем, протанцевал к диску и подкинул его под потолок.

— А на последний этаж?

Капелью зазвенел смех — со всех сторон, будто смеялась башня. Стены, пол и потолок стали прозрачными. Камень взлетел, завис посреди верхней комнаты. Шу, поддавшись веселью Источника, засмеялась, подпрыгнула и поплыла в плотном, упругом воздухе, ухватившись за светящуюся нить, одну из тысяч, пронизавших башню. Нить покалывала, дрожала и пела. Показалось, что башня — арфа, и струны ее продолжаются за облака и небесный хрусталь, где мальчик и девочка играют в мяч, а чернильный океан лижет белый песок, оставляя на берегу хлопья радужной пены.

— Полетаем? — обернулась девочка с лицом неуловимым и сияющим, как солнечный блик.

— И сделаем фейреверк, — обернулся брат-близнец.

— Иди к нам. Поиграем вместе, — голоса их сливались, манили переливами звенящих ручьев. — Будет весело!

Океан заиграл весенним разноцветьем, взбугрился, потянулся к Шу. В глубине волны звезды кружились в эста-ри-касте. Одна звезда приблизилась, увеличилась… и оказалась диском мира Райхи.

Восторг переполнял Шу. Руки тянулись потрогать иголки горных пиков, запустить в океан лодочку из коры. Показались города, дороги. Выросли из песчинок дворцы и дома, по улицам заторопились крохотные человечки.

— Поиграем? — снова раздался детский голос. — Любишь бросать камешки?

Шу хотела согласиться, но ее отвлекла боль. Она опустила взгляд: крохотный кугуар, вздыбив шерстку, впился когтями в запястье. Показались алые капли, закружилась голова… Мир раздвоился: на игрушечную землю наложился образ пустой круглой комнаты. Голос мальчика стал совсем не детским. А камешек в его ладони — совсем не игрушкой.

— Шу! — зашипел зверек. — Вернись, Шу!

— Нет, не хочу! — крикнула она, не понимая, не хочет возвращаться или играть.

— Хочешшшь, — совсем другим голосом, пустым и холодным, шепнул мальчик.

Шу сорвало с места, закружило, понесло. Мальчик приближался, рос, в черных глазах закручивались воронки смерчей: затягивали, затапливали тяжелой негой:

«Поддайся! Будет хорошо. Будет все, что захочешь. Власть? Бери. Сила? Сколько угодно. Знания? Все — твое».

Смерчи засасывали, манили вереницами образов-грез.

«Бери же!» — голос божества взвился, сминая волю, обещая и угрожая.

— Не хочу!

— Тебе мало? — Брат рассмеялся. — Чего ж ты хочешь, дитя? Скажи, я дам тебе.

Темная воронка надвинулась, всосала. Шу не успела испугаться, как упала посреди огромного, роскошного зала, полного людей. Прямо на трон.

— Ваше Всемогущество, соблаговолите ли принять послов? — подбежал, мелко кланяясь, мажордом, удивительно похожий на графа Свандера.

Он говорил что-то сладко-льстивое, но Шу не слушала. Вокруг суетились люди, преподносили подарки, просили совета, молили о милости. Каждое их слово откликалось узнаванием, маленькая обиженная девочка внутри кричала, топая ножками: хочу! Мое! И Шу кружилась в танце с иноземным принцем, подписывала помилование раскаявшемуся от ее мудрых речей мошеннику, указывала инженерам-гномам, где строить новый город, снисходительно бросала Ристане: «купи себе приличное платье!» А потом поднималась в башню, где ждал прикованный к столбу Рональд. Нагой, беспомощный маг умолял о пощаде, но вместо милосердия получал раскаленное клеймо вора и рабский ошейник.

— На побережье высадилась армия Марки! — вбегал в ее покои раненый гонец и испускал дух, протягивая пакет с мольбами о помощи.

И Шу, милостиво прикончив темного, вылетала из окна башни, собирая по пути к морю тучи и ветры. Она сбрасывала в бушующие волны сонмы вражеских солдат и гнала корабли на штормовых волнах. Цунами захлестывало острова Марки, смывало деревушки и города, бурлящее море разверзалось, поглощая тысячи карумаев, кричащих в смертном ужасе… А потом карумаи сменялись зургами, и горели степи, сметая с лица земли людоедское племя, чтобы никогда больше орда не потревожила мирную Империю Шуалейды.