Евгения Сафонова - Когда правят драконы

Кора представила себе, как это было. Вот девушка завороженно смотрит в жёлтые глаза Бранда и сама подходит ближе, ближе; а потом дракон открывает пасть и…

— А я тебе говорил не привязываться к нему, — колдун тяжело вздохнул. — Кто ж знал, что ты такая глупая, что веришь сказкам.

Сидя на берегу озера, Кора видела, когда вернулся Бранд.

Но в сокровищницу в тот вечер она не пришла.

Она сидела на берегу, даже когда в тёмном небе уже сияла луна. Босые ноги девушки лизали волны, а медные волосы путал ветер. Кора сжимала в ладонях горсть белой гальки и метала камушки в озеро, глядя, как те лягушками скачут по воде.

Она слышала, когда сзади приземлился обеспокоенный дракон, но не обернулась. Кора не хотела смотреть в его глаза.

— Ты меня не убил только потому, что я принцесса? — спросила она, не дожидаясь, пока Бранд заговорит.

— Кора…

— И зачем было лгать мне? «Ты прекрасна»… — Кора со злостью швырнула крупный камень в воду, подняв фонтан брызг, и её не умилостивило, что дракон впервые назвал её по имени. — Ты такой же, как все. Ради своих целей пойдёшь на что угодно.

— Кора, послушай…

— И как ты терпел всё это время? Был со мной каждый вечер, глотая слюнки? Неужели тебе так хотелось править?

— Нет, — мягко произнёс дракон. — Я решил править, чтобы быть с тобой.

От изумления Кора всё-таки обернулась:

— Что?!

Бранд посмотрел в её глаза — и мир перед глазами принцессы исчез, уступил место чужим воспоминаниям о…

В тот день Бранд, великий дракон Северной Горы, парил над королевством в прохладном шелковистом небе. Мягкие солнечные лучи грели спину, и было приятно расправить крылья в золотистом тепле между небом и землёй.

Бранд часто выбирался из замка. Спустя почти пять сотен лет жизни ему приелось и золото, и разрушения — почти всё, кроме полётов. Дабы не заскучать окончательно, он даже улетел из родных гор и обосновался в заброшенном замке на берегу озера, но настоящую радость ему доставляло обозревать новые земли с небесной высоты.

Он летел так высоко, что с земли даже самый зоркий человек принял бы его за птицу; но сам дракон мог рассмотреть каждый лист в пёстром осеннем лесу. И потому он без труда разглядел одинокую девичью фигурку на берегу озера.

Бранд, великий дракон Северной Горы, давно научился видеть человеческие души. Чаще всего его взгляду представала унылая серость, иногда — могильная чернота. Немногие выделялись из общей массы, и даже эти были тусклы, как неогранённые камни. Но душа маленькой девушки была прекрасна, она сияла подобно бриллианту; и сердце Бранда защемило от её печали, одиночества и отрешённости, так хорошо знакомых ему самому.

Он улетел дальше, но мысли его то и дело возвращались к девушке на берегу. И следующим утром дракон вновь полетел к озеру — чтобы найти её на том же месте.

Два года дракон возвращался к озеру, и почти каждое утро девушка была там. Дракон узнал про неё всё: смерть отца, эгоизм матери, лицемерие окружающих, диковатый, прямой и мечтательный нрав — вот что было причиной её одиночества. Пока юная принцесса держалась, но рано или поздно непосильный груз ответственности погасил бы алмаз её души. Он уже тускнел.

И тогда дракон решил её похитить.

Он хотел потребовать принцессу в качестве заложницы, как наказание для упрямой королевы: принцессу лишь испугало бы знание о его чувствах, а другим драконам незачем было знать, что Бранд на старости лет спятил и полюбил собственный обед. Но Кора сама облегчила ему задачу. Когда она появилась на площади, дракон не мог отвести от неё глаз: храбрость придала ей сил, и принцесса сияла, как маленькое солнце. А трусость придворных окончательно убедила его в правильности решения.

Расчёт Бранда оправдался — не подозревая о его чувствах, обязанная честью приходить каждый вечер, оплетённая чарами драконьей магии, принцесса потихоньку приручалась. И вскоре дракон понял, что, быть может, для других драконов душа Коры была бы не ярче, чем у всех людей — но для него она светилась путеводной звездой.

Они были предназначены друг для друга. Но что-то повернулось не так, и он поспешил — и родился драконом, а она опоздала — и появилась на свет слабым человечком.

Бранд уже знал, как всё будет. Её заточение не может продолжаться вечно: пусть сейчас она не хочет уходить, но нельзя стать счастливой в клетке. Рано или поздно принцесса затоскует, и тогда Бранд отпустит её. Он научит её править, править самой, и, вернувшись домой, она расправит крылья; самое драгоценное из его сокровищ, без которого жизнь дракона станет пуста и бессмысленна…

— Нет! — тоска, сквозившая в мыслях дракона, заставила Кору очнуться. — Никуда я не уйду, дурак! — она яростно стукнула Бранда кулачком по морде. — Почему ты раньше мне не сказал?!

— И, зная, ты смогла бы общаться со мной так просто? — прищурился дракон.

Кора растерялась: она не знала.

— Неважно, — твёрдо сказал она. — Но теперь я знаю, — принцесса смело посмотрела в золотые глаза. — И даже не надейся от меня избавиться, слышишь? Никуда я от тебя не уйду.

— Это ты сейчас так думаешь, — устало произнёс дракон.

Кора улыбнулась, губы её приоткрылись для ответа — и вдруг она закашлялась.

Она кашляла и кашляла, прикрыв рот ладонью, под тревожным взглядом дракона; а потом вдруг вдохнула шумно и судорожно, точно задыхаясь, и, закрыв глаза, упала на белую гальку. Бледное лицо её блестело от выступившей испарины, а ладонь…

Зрачки дракона сузились, когда он увидел, что ладонь Коры испачкана кровью.

Бранд ждал в тронной зале, пока Кей относил принцессу в спальню. Отозвавшись на властный зовущий рык дракона, колдун прибежал к озеру; и при виде бесчувственной Коры даже сдержанный Кей коротко охнул. Бережно подхватив девушку на руки, он понёс её в замок — а Бранду оставалось лишь ползти следом и ждать вердикта.

Кей не заставил ждать долго: вскоре вошёл в сокровищницу, отряхивая руки, и лицо его было мрачнее тучи.

— Кровавый кашель, — коротко сказал он. — Наверняка заразилась от отца. У меня есть кое-какие настойки, но… — колдун замялся.

— Говори прямо, — тихо велел Бранд.

— Она умирает, — Кей яростно пнул огромный рубин, валявшийся под его ногами. — А я дурак, лечил её от простуды. Она же вообще не жаловалась! Молчала, терпела…

— Люди могут ей помочь?

Кей покачал головой:

— Они не спасли её отца, как они могут спасти её?

— А ты?

— Я не целитель, — губы колдуна дрогнули. — Я не могу её вылечить, Бранд. И никто не может.

Дракон прикрыл золотые глаза.

— Сколько ей осталось? — выдохнул он свистяще.

— Я сделаю, что смогу, но даже с моими снадобьями — месяца три. Может, четыре, — Кей развёл руками. — Не больше.