Андрей Васильев - Замок на Вороньей горе

В лес я влетел на всех парах, благодаря нашу предусмотрительность и неутомимость Жакоба. Не будь протоптанной тропинки, попади я в сугробы, которые снизили бы мою скорость — и все, порвал бы меня Клаус, как есть порвал. А так — он только сократил расстояние, что, впрочем, тоже меня не слишком порадовало.

Через пару минут мы вылетели на полянку с огромным дубом, стоящим в центре, первым — я, вторым — Клаус. Я боялся только одного — что ребята, увидев это существо, струхнут и чуть замешкаются. Нет, обошлось, все случилось так, как и должно было.

Я пробежал мимо двух сугробов, находящихся совсем рядом с дубом, мертвец висел у меня на хвосте, явно предвкушая момент, когда напьется моей горячей кровушки, и не учуял Жакоба и Ромула, которые и сидели в этих самых сугробах.

Там же, в снегу, лежали вилы, которые мы тоже заняли у старосты, оставив ему в залог кинжал Аманды, по-другому он не соглашался ни в какую. А знал бы, зачем, может, и под залог бы не дал, поскольку вещь была, по местным меркам, дорогая, вилы не деревянные, как у большинства селян, а железные. Именно ими мои приятели и прижали мертвеца к дубу, как только он миновал их, без страха и зазрения совести ударив Клаусу в спину. Этот момент мы даже дважды отрепетировали, разумеется, заменив вилы на простые сучья — я был мной, а Анри изображал покойного Клауса. Только вот двигался он помедленней — не предполагали мы, что мертвец может оказаться таким шустрым. Странно еще, что он старосту не задрал два дня назад.

Как же этот мертвяк вертелся и шипел, пока Аманда, Анри и запыхавшийся я прибивали его руки и ноги длиннющими гвоздями к дубу! В какой-то момент мне даже показалось, что не удержат его ребята, так он рвался на волю. Да еще и голову свою вывернул так, что у него лицо практически со стороны спины оказалось. Жуткая картина — синерожий покойник на тебя таращится, зубами лязгает и воняет так, что хоть вообще не дыши. Бедная Аманда. Если нам таково, что же испытывает она?

— Хорошо, что у старосты такие длинные гвозди нашлись, — просипел Анри, орудуя обухом топора и вгоняя гвоздь прямиком в спину мертвеца, причем при каждом ударе выплескивалась какая-то вонючая жижа. — Фиг бы мы его просто привязали, он же любую веревку порвет! Как бы и их не вывернул из дерева!

— Колья! — прозвенел голос Аманды. — Не забудьте!

Она уже таскала валежник, который мы тоже заранее запасли.

— Ага. — Ромул, помедлив, отпустил покойника, вынув из него вилы, и тот немедленно задергался, пытаясь освободиться. Впрочем, безуспешно, гвозди мы вбивали на совесть. Было страшно и мерзко одновременно это делать, но куда деваться?

В ход пошли осиновые колья, от которых Клаус зашипел, как вода, попавшая на горячие камни, и Жакоб заорал в голос:

— Зажигайте уже! Он же так скоро высвободится!

Если бы мы помедлили с костром пару минут, то так оно и вышло бы, скорее всего. Но мы успели.

Валежник вспыхнул неожиданно быстро и дружно, несмотря на то, что был чуть подмерзший. Может, дело было в том, что его зажег магический огонь, да не один, а целых пять?

Клаус извивался в пламени, которое становилось все выше и выше, мы неустанно добавляли в костер все новые и новые порции топлива.

В какой-то момент тело мертвеца напряглось, выпрямилось как стрела, и пламя изменило цвет с ярко-красного на зеленый, вверх взлетел сноп искр, и ветви дерева содрогнулись, осыпав нас снегом.

— Кажись, все, — глухо сказал Ромул.

И верно — Клаус больше не вертелся, как угорь на сковороде, его тело обмякло.

— Тушим, — скомандовал я и отправил в бушующее пламя огромный снежный ком, их тоже мы припасли заранее. — А то дуб сгорит, чего тогда делать будем? Да и староста опознать мертвяка должен, а то скажет: не он, мол, кого-то другого спалили.

Будь этот дуб не таким исполином, может, он и вправду бы сгорел вместе с мертвяком, но, к счастью, обошлось.

От Клауса, правда, мало чего осталось — обгорел он здорово и вонял смрадно. Мы, убедившись, что его точно покинула посмертная жизнь, отошли почти к окраине деревни и там развели костер. В дом нас никто не пустил бы, а до утра было еще очень много времени, хотелось согреться.

— А ведь мы молодцы, — сказал Анри, нарушив тишину, которая установилась сразу после того, как заполыхал валежник. На меня накатила усталость, причем не столько физическая, сколько душевная. Запоздалый страх, опустошение — все сразу.

— Есть такое, — подтвердил Жакоб, хлопнул его рукой по плечу и глянул на меня. — Да, Эраст?

Я зачерпнул рукой снега, растер им лицо и согласился с Жакобом:

— Да. Мы молодцы.

— Вы идиоты. — Ворон сплел пальцы рук в замок и, демонстрируя, насколько мы глупы, даже закатил глаза. — Заметьте, я даже не ругаюсь на вас, а просто констатирую факт. Да, поскольку ваши мыслительные способности теперь вызывают у меня сомнения, осмелюсь поинтересоваться: вам знакомо слово «констатировать»?

Я даже не нашелся, что ответить. Минуту назад я закончил рассказ о том, как мы лихо разобрались с мертвяком, мои спутники стояли рядом и гордо смотрели на остальных соучеников, причем у большинства из наших товарищей по школе в глазах читалась зависть. И — на тебе, на нас как ведро воды холодной откуда-то сверху вылили. Причем в морозный день.

Одно утешало — остальные ученики тоже не поняли, почему наши действия казались идиотизмом в глазах Ворона. Хотя кое-кто для приличия все же хихикнул.

— Кто мне скажет, что именно не так сделали эти пятеро и отчего я столь невысоко оценил их умственные способности? — полюбопытствовал Ворон, подождал минуту в абсолютной тишине, обвел зал взглядом и расстроенно покачал головой. — И эти не лучше. Учишь вас, учишь, а толку — ноль. Может, кто-то хоть предположение выдвинет?

— Не надо было вовсе этого дохляка убивать? — отважилась высказаться Фриша. — Так сказать, не умеешь — не лезь?

— Если бы они его не убили, им бы не дали еды, — резонно заметила Гелла. — В чем тогда смысл их вылазки? Пришли бы они с пустыми руками, и мастер Ворон тогда их не идиотами назвал бы, а лоботрясами. Велика ли разница?

— Велика, — буркнула Аманда. — «Лоботрясы» — это не так обидно. Главное — мы там, в лесу, рискуя жизнью… Темень, страшно, эта погань воняет, как я не знаю что…

— Так он же покойник, — более миролюбиво отметил Ворон. — Если инициацию пройдешь, еще и не такого нанюхаешься, поверь. Там, помимо магии, будет целительство, гнойные раны так порой смердят, что ты! А некромантия?

— Ободрили, — не собиралась сдаваться Аманда, в голосе у нее появились звенящие нотки, и я понял, что еще чуть-чуть — и она наговорит нашему наставнику кучу глупостей, за которые потом ей самой будет очень и очень стыдно.