Сергей Волков - Затворник

- Затворник! - закричал он сквозь смех - Ну, где ты теперь! Где твоя сила! Куда там твоя Тьма подевалась! Смотри, кизячники твои - и то храбрее тебя! Они здесь, а ты где спрятался! На что ты годишься!

И снова разразился хохотом...

Ни одного человека не осталось, чтобы прикрыть его сзади. Острие меча, проколов кольчугу на спине, вошло ему меж ребер, и богатырь свалился на груде тел. Но даже к мертвому боялись подойти враги, глядевшие ему в глаза, и слышавшие его хохот... Голова Молния не украсила каганский бунчук. Руку его никто не отсек, и не взял себе на память. Даже смотреть на мертвого врага ыкуны боялись, и отводили взгляд. А кочевник, что нанес смертельный удар, подошел к ближайшему огню, и долго держал руку над пламенем, чтобы отчиститься от злых чар ратайского колдуна.

2.10 НОВЫЕ ВСТРЕЧИ, НОВЫЕ ПРОЩАНИЯ

Рассветник проснулся первым. Кажется, еще не раскрыв глаза, он вскочил как чумной. Он спрыгнул с лавки, бросился к окошку, и распахнул его, дернув так, что чуть не выломал петли. За окном был спящий княжеский двор...

- Ты что! - подскочил Коршун, разбуженный резким шумом. Все подняли головы. Клинок вынул из-под лавки меч в ножнах.

- Беда, братья!... - сказал Рассветник.

- Ыкуны? - спросил Коршун

Рассветник не ответил. В одних подштанниках он выбежал вон из комнаты. Следом, в чем были, вылетели Клинок и Коршун, успевший на бегу подхватить своего "воронка" Пила тоже решил не отставать, и направился вслед за спутниками. Рубаху, однако же, натянул.

Рассветник вихрем взлетел по лестнице на второй ярус, и побежал через людские, мимо сонных служанок, копошившихся по ранним делам. Те от испуга подскакивали и визжали как резаные. Натолкнувшись на одну, богатырь схватил ее за плечи, тряхнул что есть силы, и закричал:

- Как на крышу залезть?

- Туда...- показала рукой чуть живая женщина - Там лестница на чердак, оттуда... - но уже только спина Рассветника мелькала перед ней, удаляясь в полумрак людских.

- Бешенный... - выдохнула баба. Следом за Рассветником мимо нее такими же очумелыми пронеслись Клинок, Коршун, и - в добавок - Пила.

Забравшись на чердак, Рассветник устроил переполох в голубятне, и выбрался, наконец, через слуховое окошко на скат крыши. Здесь он вскарабкался на самый конек, встал на нем во весь рост, и замер, обернувшись на восходную сторону. Клинок поднялся к нему на крышу, Коршун с Пилой остались у окна.

- Что он? - тихо спросил Пила.

- Никак с Молнием что-то... - несмело сказал Коршун в ответ.

Рассветник молчал и не шевелился, уставив взгляд на чистое небо, освещенное утренней зарей. Солнце поднималось из-за окоема.

- Что он у вас, кукарекает по утрам? - спросила, выглянув на крышу, растрепанная баба - Что всполошились?

- Молчи, дура! - рявкнул на нее Пила. Женщина, испуганно глянув на него, буркнула что-то себе под нос, и скрылась.

Наконец, Рассветник отмер и спустился с конька.

- Ну что? - спросил Коршун

- Беда, братья. - пробормотал Рассветник - Беда. Над каильской стороной вижу, висит черное марево, как туча. Там этим утром пролилось страшно много крови... И Молний...

- Что?! - вскричал Коршун.

- Молний сегодня на рассвете погиб...

А в этот же день, еще солнце не вошло в зенит, на закатной стороне зазвучал и пронесся по городу трубный звук. Пришли храбровцы.

Стройна сама приехала к воротам встречать войско. Людям велела не собираться, и не приветствовать храбровцев, и со стен приказала прогнать всех лишних. В черном платье, и в белом платке под черной шапочкой, княгиня сидела на коне против ворот, позади нее - Волкодав и закатный старшина Бобр. Смирнонрав со своими людьми стоял чуть в стороне.

Без всякого обычного по таким случаям торжества, без ликования толпы, без труб и рогов, отворили ворота, и сквозь них в город вошел воевода Месяц - пешком и с непокрытой головой.

Родом Месяц был из простых селян, а свое высокое имя получил когда-то больше для смеха. Его нос, переломанный еще в детстве, был вдавлен вовнутрь, а подбородок и низкий лоб напротив, выступали далеко вперед. От этого лицо богатыря правда напоминало помятый, поросший щетиной, с торчащим как у кабана одиноким нижним зубом, но все-таки месяц. Такое прозвище к нему и привязалось. Бросив в голодный год свою опустевшую деревню, Месяц дошел до Храброва, подвязался здесь сначала слугой на двор к большому боярину, потом добился и места в его отряде. Из-за силы, смелости и ума нового дружинника, боярин приблизил его к себе до первого подручного, и Месяц уже получил в Храброве известность. В ночь, когда злыдни с полком стреженцев истребили спящее миротворское войско, Месяц был опасно ранен. Но выздоровел, и вернувшись в Храбров, вскоре стал там одним из виднейших бояр, а три года назад мир выбрал его и воеводой. Крестьянский сын стал важным вельможей, а насмешливое мужицкое прозвище - боярским именем.

Месяц миновал ворота, рухнул перед Стройной на колени, и ударил в землю челом. Княгиня молчала.

- Здравствуй, светлая княгиня! - сказал боярин, приподняв голову.

- Мы тебя давно ждем. - холодно ответила Стройна - Муж мой, светлый князь, не дождавшись тебя, ушел на войну. Где ты был, когда он бился в диком поле с табунщиками! Когда его воины пали мертвыми, где ты был!

Теперь молчал Месяц.

- Молчишь? Какого наказания себе хочешь? - спросила Стройна - Выбирай! Лишить тебя чести? Имущества? Отправить тебя убирать выгребные ямы? Или, может, забить в колодки и отправить в Стреженск-Приморский, на рабский рынок? Говори, что с тобой сделать!

- Светлая княгиня! - сказал Месяц - Ты немного серебра выручишь, если продашь меня на рабском рынке! Хочешь отправить меня навоз грести - отправляй, я готов! Но лучше позволь, раз уж я в стремя встал, доехать до Дикого Поля - тогда я тебе столько пленных ыканцев приведу, что хватит на всю черную работу на Струге!

- Значит, не хочешь быть рабом ни здесь, ни за морем! - сказала княгиня - Что ж, воля твоя! Тогда, может быть, привязать тебя к конскому хвосту, и пустить в поля!

- Твоя воля, светлая княгиня! - ответил воевода, не моргнув глазом - Казни меня любой казнью, какой хочешь - о помиловании я не прошу, прошу только об отсрочке. Если отрубишь мне голову сейчас, то только в трудную минуту сама свой же город лишишь бойца и воеводы. Позволь мне сражаться за Каяло-Брежицк, а когда кочевников отобьем - тогда вот и моя голова!

- Позволь сказать! - попросил Волкодав Стройну - Месяц знаменитый воин. Нам сейчас и правда такими разбрасываться нельзя. Позволила бы ты ему искупить вину, а наказать - всегда успеешь!

- Я запомню, что ты сказал. - ответила воеводе княгиня, и снова повернулась к Месяцу - Почему так долго не выступал из Храброва? Почему медленно шел, когда едва ли не чистыми слезами тебе писали, прося поторопиться?