Барбара Хэмбли - Те, кто охотится в ночи. Драконья Погибель

Светло-голубые глаза мигнули.

— А что я мог сказать? — спросил Поликарп. — Год назад я еще сам ни в чем не был уверен. А когда узнал, в чем дело… — Взгляд правителя упал на сидящего во главе стола крохотного, сгорбленного и очень старого гнома, поблескивающего бледно-зелеными глазами из-под молочно-белой гривы волос. — Севакандрозани, или Балгуб, как его называют люди, брат владыки Бездны, убитого драконом, запретил мне об этом кому-либо говорить. Не мог же я обмануть его доверие.

В прорезях высоких окон виднелись башенки Цитадели, Университет и Нижний Город, облитые желтым, как масло, солнцем. Строения, располагавшиеся еще ниже, уже тонули в тени — солнце падало за плечо горы. Сидя рядом с постелью Джона, Дженни вслушивалась в голоса спорящих. Тело просило сна, разум — тишины, но и в том, и в другом было отказано. Парящее чувство полета не уходило, отодвигая на второй план и возникший внезапно военный совет, и воспоминания о трудном путешествии через Бездну с гномами и Поликарпом.

Дженни и саму тревожило, как мало ее заботит то, о чем совещался со своими гостями правитель Халната. Драконья отрава проникала в самое сердце.

Речь держал старый гном:

— Говорить о Камне с непосвященными было запрещено. Когда стало известно, что девчонка Зиерн, подслушивая и подсматривая, поняла, как с ним обращаться, мой брат, владыка Бездны, удвоил запрет. Камень лежит в Пещерах Целителей с древних времен, служа хранилищем и источником нашей силы. Именно поэтому никто и никогда не осмеливался атаковать Бездну Ильфердина. Но мы всегда опасались, что когда-нибудь к святыне прикоснутся алчные, грязные руки. Так оно и случилось.

Дженни заставила себя очнуться и спросила:

— Как вы узнали, что Зиерн коснулась Камня?

Волосы Дженни еще не просохли после купания.

Как и все присутствующие, облачена она была в черный университетский балахон, настолько просторный, что ей пришлось его туго подпоясать.

Прозрачные глаза гнома обратились к колдунье, и он нехотя ответил:

— Силу, взятую у Камня, положено возвращать. Он даст тебе власть, но потом потребует ее обратно. Те, что имели дело с Камнем, — я, Таселдуин, известная вам как Мэб, и другие, — не могли не почувствовать, что равновесие нарушено. Правда, потом оно восстановилось, и я успокоился. — (Он горестно качнул головой, и опаловые заколки в его седых волосах отразили рассеянный свет рабочей комнаты. — А вот Мэб продолжала тревожиться…

— Какого возврата требует Камень?

Некоторое время гном, как когда-то Мэб, вглядывался в Дженни, прикидывая степень ее могущества. Потом сказал:

— Сила за силу. За всякую магию нужно платить, и неважно — сделаешь ты это сам или с чьей-то помощью. Мы, Целители — а я был их наставником, — обычно объединяли нашу магию в танце и возвращали долг. Если так не сделать, придется расплачиваться частью душевных сил. Женщина Зиерн об этом не знала. Она никогда не училась надлежащему обращению с Камнем, она лишь выведывала обрывки секретов. Когда пришла пора расплачиваться, Камень стал выедать ее душу.

— А она, — медленно проговорила Дженни, со всей ясностью осознав наконец значение сцены, подсмотренной в охотничьем домике Зиерн, — извратив заклинания Целителей, стала выедать души других. Она пьет жизни, как вампир, чтобы восстановить выпитое из нее Камнем.

— Да, — сказал Поликарп, и Гарет уронил лицо в ладони. — Даже если она берет из него силу на расстоянии, платить все равно приходится. Я рад видеть, — добавил он, и голос его чуть дрогнул, — что ты в добром здравии, Гар.

Гарет в отчаянии вскинул глаза.

— А тебя она пыталась использовать?

Правитель кивнул, на его лисьем лице появилась усмешка.

— Когда я стал держаться от нее подальше, да и тебя предостерег, она кинулась на Бонда — самая близкая дичь. Твой отец… — Поликарп помедлил, подбирая слова. — В общем, это в какой-то степени до поры до времени уберегло твоего отца.

Принц в неистовстве обрушил кулак на край стола, и все, включая его самого, вздрогнули. Некоторое время никто не произносил ни слова, да и что тут можно было сказать! Наконец Трэй Клерлок, прикорнувшая на лежанке в углу, поднялась и, шурша просторной черной мантией, подошла к Гарету, положила ему руки на плечи.

— Есть ли какая-нибудь возможность убить ее? — спросила девушка, глядя поверх стола на крохотного гнома и высокого правителя, и Гарет оглянулся, пораженный. Как и всякий мужчина, он мало что знал о безжалостной практичности женщин.

— При ее власти над Камнем и над королем? — отозвался Поликарп. — Поверь мне, я уже думал над этим, хотя знал, что по сути дела замышляю убийство. — Быстрая усмешка тронула губы правителя. — Правда, обвинили меня совсем в другом умысле…

— Тогда почему бы не уничтожить сам Камень? — спросил Джон и повернул голову к говорящим. Он лежал на спине и благодаря черной университетской мантии слегка напоминал обмытый и готовый к отпеванию труп. — Уверен, что где-нибудь обязательно найдется какой-нибудь камнеборец…

— Никогда! — Морщинистое, как орех, лицо Балгуба исказилось. — Это источник целительского искусства гномов! Источник мощи Бездны!..

— Если он попадет в руки Зиерн, вам это доставит не много радости, — заметил Джон. — Я сомневаюсь, чтобы она смогла взломать все двери и ворота, которые вы замыкали за собой на обратном пути. Но раз вы перекрыли дорогу к Сердцу Бездны через долину Ильфердина, то Зиерн неминуемо должна теперь бросить все силы против Халната. Стоит войскам короля пробить брешь в стенах Цитадели — и в их руках еще один тоннель, ведущий прямиком в Пещеры Целителей.

— Если Дженни объяснить, как надлежит правильно обращаться с Камнем… — начал было Гарет.

— Нет! — в один голос сказали Балгуб и Дженни. Все, включая Джона, с удивлением посмотрели на ведьму Вира.

— Никто из рода человеческого не прикоснется к нему! — пронзительным яростным голосом объявил гном. — Мы видели уже, каким злом это обернулось. Камень — для гномов и только для гномов.

— Да я бы и сама к нему не прикоснулась. — Дженни подтянула колени к груди и обхватила их руками, а Балгуб смерил ее уничтожающим взглядом, видимо, оскорбленный столь неслыханным пренебрежением. Дженни сказала:

— Мэб утверждает, что сам Камень теперь отравлен. Заключенные в нем заклятия извращены Зиерн.

— Это неправда. — Напряженное личико Балгуба выражало упрямство и ничего, кроме упрямства. — Действительно, Мэб утверждала, что власть Камня становится непредсказуемой и начинает оказывать злое влияние на разумы тех, кто им пользуется. Но, клянусь Сердцем Бездны, это не так, и я повторял ей это много раз. Я не вижу, каким образом…

— Если Камень питается человеческой душой, то неудивительно, что он стал непредсказуемым, — с обычным своим грубоватым дружелюбием заметил Джон.