Маргарита Бурсевич - Логово серого волка [СИ]

Голос прерывался и местами становился едва слышным.

— Я знаю об этом, — кивнул я, не желая, чтобы он тратил силы на рассказ об уже известном мне факте.

Еще при первой войне соседнее государство оценило силу зверолюдей, но своих подобных ресурсов они не имели. И вот теперь, по последним данным, они стали вербовать в армию осевших за мирные годы оборотней. Но, натерпевшиеся гонений, те очень неохотно поддерживали правителя, и потому все обернулось принудительным переселением. Также было известно, что возникло большое количество очагов сопротивления, и теперь на перевале возникла напряженная обстановка.

— Как тут оказался?

— Отец, когда раненного домой принесли, приказал всех собрать и уводить через горный хребет в земли Вульфов. Когда он умер, мы так и сделали.

— Кто это мы?

— Я и три моих младших сестренки.

— Где они? — только этого не хватало, чтобы где-то среди снежных полей бродили дети.

— В деревне остались, у викария. По нам еще невидно, что мы оборотни, вот и приютили.

Молодец парень, сразу оценил, что в человеческой деревне лучше не высовываться.

— Сам как здесь оказался?

— Так по-тихому выспрашивал, как до замка добраться, подслушивал то один разговор, то другой, интересовался, кто о чем беседует в разных местах. Вот так, случайно, стал свидетелем того, как кто-то из чужаков обсуждал, что из замка новости регулярно приходят, и все идет по плану. Утверждали, что теперь лорд уж точно никуда не денется.

Дурные новости. На границе назревают серьезные проблемы, а в замке предатель. Предатель среди тех, кого я знаю, среди тех, кто живет на моей земле, в моем доме. Тот, кто входит в круг доверия, кто-то достаточно умный, чтобы не выдать себя среди оборотней, имеющих животный нюх и чутье. Кто-то, кто бьет в спину. Невольно перебирая в голове имена и лица, все больше хмурился. Волк внутри меня метался между злостью и болью предательства.

— Они меня заметили и решили избавиться от свидетеля, — продолжал между тем парень. — Только не поняли, что я не человек.

Сказано было почти с гордостью, вот только скривившееся от боли лицо испортило весь эффект.

Тем временем, Ли Бэй и Рома стали оттеснять меня от молодого человека. По грусти во взгляде Ромашки было ясно, что она слышала наш разговор и поняла, насколько сложно мне было принять известия.

— Все будет хорошо, — эти слова предназначались и мне, выражая поддержку, и парню, которого они намерены были спасти. Всего три слова, но такие важные в этот момент.

Поддавшись порыву, я притянул ее к себе и, крепко обняв, зарылся лицом в волосы. Вдохнув запах, прижался к ним губами и шепнул:

— Будет. Я обещаю.

Я стояла в кольце теплых рук и, казалось, забыла на мгновение, что рядом есть еще кто-то. Бессонная ночь, утро со вкусом горечи, тревожные события бесконечного дня. Когда я увидела кровь на груди Грея, напугалась не на шутку, и вдруг подумалось, что все те страхи, которые терзали меня в последние дни, и неуверенность причиняли страдания нам обоим, такие мелкие и бессмысленные, что стало даже немного стыдно. Бабушка всегда твердила, что природа знает, что для нас лучше. И вот, когда она мне дарит возможность обрести родного человека, я, как маленький капризный ребенок, убегаю и прячусь. Теплое дыхание в волосах. Равномерный сильный стук сердца под щекой. Уже привычный и такой родной запах, который сейчас смешивался с солью свежей крови.

Кровь почти ребенка, которого бросили умирать. Как страшно жить среди интриг и чужой злости. Почему люди умеют так сильно ненавидеть? Признаю, как наслушавшись страшных слухов, в первое время, очень настороженно относилась к оборотням, но прожив среди них всего немного времени, узнала, что не многие так умеют дружить и заботиться. Если друзья, то вера нерушима, если ненависть, то до победы над врагом, если любовь, то одна и навсегда.

Но сейчас не время для разговоров. Поборов робость, я крепко, но коротко обняла Грея в ответ и отстранилась.

— Мне нужно помочь Ли Бэю, — отвернулась к раненому, ведь и так веду себя слишком смело.

— Увидимся вечером, — шепот в самое ухо прошелся горячей волной по всему телу.

Только когда воздух в комнате стал прохладней, я поняла, что он как всегда ушел беззвучно.

— Дать мой сумка, — махнул рукой Ли Бэй, указывая на тканевый мешок.

Я принесла тяжелый сверток, в котором оказались диковинные инструменты из начищенного до блеска металла. Меня учили иначе: ножи, иглы и травы. То, что я видела у него, это были другие знания, куда более обширные и богатые.

Опоенный настоем парень впал в беспамятство, бредя о том, что он должен успеть. Он все время повторял, что нужно добраться до замка и предупредить.

— Успел, ты успел, — гладя по плечу успокаивающими движениями, уговаривала я его.

Ли Бэй в это время разложил свои инструменты и поманил меня ближе к себе.

— Я показывать, ты учить.

Я лишь кивнула. А дальше началось волшебство. Но не то, которое принято считать сказкой, а то, что способно творить реальные чудеса. Знания, которые действительно помогают. Я впитывала все увиденное, зная, что однажды это может помочь и спасти.

Рана была тщательно обмыта травяными настоями, расширена невероятно тонким и острым коротким ножиком, маленькими щипцами зажали кровоточащие сосуды. Достали тиски для быстрого и четкого удаления стрелы и необычную загнутую иглу с зажимом вместо ушка.

Ровный шов был сделан быстро и виртуозно. Парню даже нечем будет похвастаться перед сверстниками — с его способностью восстанавливаться от шрама ничего не останется.

— Ли Бэй, это здорово, — я восхищенно смотрела на старика.

— Ты запомнить? — серьезно спросил он.

— Да, — еще и кивнула я.

— Повторить?

— Думаю, смогу, — подтвердила я.

— Хорошо.

Быстро наведя порядок, я отправила Ли Бэя отдыхать. Такая работа требует высокой концентрации и моральных сил, а возраст у него уже не тот, чтобы неустанно охранять больного. Сама же я осталась у постели паренька приглядывать, чтобы не началась лихорадка. Заражение может свести на нет любые старания, тем более что уже много времени прошло с момента ранения.

Уже поздно вечером за мной пришла Руфь.

— Спустись поужинать, — позвала она.

— Я не могу его оставить.

— Я сейчас пришлю кого-нибудь, а то скоро от тебя одни глаза останутся.

Я улыбнулась в ответ на ее замечание. Кормилица подошла ближе.

— Молоденький совсем. Лет четырнадцать, наверное. Даже волка еще невидно.

— Как вы это определяете?

— Ну, знаешь, глаза у оборотней при сильных эмоциях светятся с младенчества, так можно точно сказать, что у ребенка есть зверь. А потом, когда во время взросления начинается борьба за власть, тогда появляются вторичные признаки. По вискам спускаются волосы, как бакенбарды у людей. Черты лица заостряются, принимая звериные формы, у кого-то сильнее, у кого-то слабее. Могут появляться клыки и когти. Меняются движения, мимика, запах и поведение. Чем ярче отличия от человека, тем сильнее волк.