Ричард Адамс - Шардик

Вскоре Эллерот откланялся, и Кельдерек, утомленный и взбудораженный встречей с ним, сразу же рухнул в постель и проспал до самого вечера.

Уже через пару дней, когда он немного окреп и боль в руке поутихла, Кельдерек начал выходить из хижины и прогуливаться по деревне, а один раз прошел почти треть лиги на север по берегу, до открытой местности перед Проходом. Он и не представлял, что деревня такая бедная: тридцать-сорок лачуг да двадцать челнов, теснящихся у голого клочка берега под лесистой грядой — той самой, с которой он спустился утром в день Шардиковой смерти. Возделанной земли здесь почти не было, жили селяне преимущественно рыболовством, разведением полудиких свиней, охотой на водную дичь и любых лесных животных, каких могли убить. Торговля тоже практически не велась, деревня мало сообщалась с внешним миром, и результаты межродственных браков были налицо. Впрочем, держались местные жители вполне дружелюбно, и Кельдерек завел обыкновение заходить к ним в дома и разговаривать с ними о местных промыслах и тяготах трудной жизни.

Как-то раз они с Мелатисой, гуляя за окраиной деревни, встретили пятерых-шестерых мальчиков из бывших рабов, вяло бредущих среди деревьев. Дети настороженно уставились на Кельдерека, но ни один не заговорил и не приблизился. Он весело поприветствовал их, подошел и попытался завязать дружескую беседу — поскольку искренне считал их своими друзьями, — но ни в тот день, ни в последующие несколько дней успеха он не добился. Молчаливые и замкнутые, отвечающие коротко и хмуро, они разительно отличались от детей, которых он знал на Ортельге. Мало-помалу Кельдерек начал понимать, что для них страдания, пережитые в плену у Геншеда, всего лишь самые недавние из всех, что им — обездоленным, забитым и никому не нужным — довелось пережить в своей несчастной жизни. Одинокие, беспомощные сироты, они влачили рабское существование задолго до того, как попали к Геншеду.

Пару раз навестив Горлана, Кельдерек рассудил за лучшее пока что держаться от него подальше. Во время нападения Шардика на Геншеда мальчик серьезно пострадал, и из-за отсутствия должного ухода у него развилась жестокая лихорадка, от которой он только чудом не умер. Он сходил с ума от страха, убежденный, что йельдашейцы намерены предать его мучительной смерти, а при виде любого из тех, с кем он сам дурно обращался в недавнем прошлом, впадал в еще сильнейшую панику. Кельдерек оставил Горлана на попечение Мелатисы и наемной женщины, но все же нет-нет да и задавался вопросом, что с ним станется. Может, мальчик сумеет добраться до Терекенальта и там найдет себе нового преступного хозяина? А может, он не зря боится и его еще в Тиссарне убьют те, у кого есть причина его ненавидеть?

Саркидский отряд тоже остался — часть солдат стояла в деревне, а часть там, где Кельдерек впервые их увидел: на самых подступах к проходу Линшо. Тан-Рион объяснил Кельдереку, что йельдашейцы по-прежнему прочесывают провинцию в поисках беглых работорговцев, от слияния Врако и Тельтеарны до самого Прохода, и саркидский отряд образует нечто вроде кармана рыболовной сети. Назавтра вечером поймали еще двух работорговцев, которые несколько суток шли на север поодиночке — и оба в последней стадии истощения, — спасаясь от солдат, следовавших за ними развернутой цепью. А уже на другое утро йельдашейский отряд достиг Линшо, и охота закончилась.

Через пару дней, когда Кельдерек и Мелатиса возвращались с короткой рыбалки (сил у него хватило лишь на час), они повстречали на берегу Эллерота и Тан-Риона — неподалеку от места, где недавно стоял погребальный плот Шардика. Несмотря на обещание, данное Эллеротом при встрече, они с Кельдереком еще ни разу с тех пор не разговаривали. Однако Кельдереку не приходило в голову приписывать это забывчивости Эллерота. Последние несколько дней бан Саркида в деревне отсутствовал — проводил проверку своих сторожевых застав и биваков, — но Кельдерек в любом случае понимал, что не вправе рассчитывать на сердечное отношение Эллерота или на дальнейшее проявление формальной вежливости, выказанной утром по прибытии в Тиссарн. По чистой случайности бывший король Беклы оказался в плену вместе с сыном Эллерота и помог мальчику избежать смерти. Тем самым он спас жизнь себе, но теперь он не представляет никакой ценности для саркидского бана, уже сполна воздавшего ему долг благодарности.

Эллерот приветствовал Кельдерека с обычной своей учтивостью, справился о самочувствии и выразил надежду, что Мелатиса не находит условия жизни в деревне чересчур суровыми.

— Послезавтра большинство моих людей отбывают в Зерай, — сказал он далее. — И я тоже. Вероятно, вы оба захотите отправиться с нами? Сам я спускаюсь по реке, и у нас, вне сомнения, найдется для вас место.

— Мы будем очень вам признательны, — ответил Кельдерек, невольно чувствуя приниженность своего положения и полную свою зависимость от доброй воли этого человека. — Нам уже пора возвращаться в Зерай, а я, боюсь, еще недостаточно окреп для пешего похода с войском. Вы говорите «большинство людей». Значит, уйдут не все?

— Мне следовало бы раньше объяснить, — сказал Эллерот. — По условиям мирного соглашения с ортельгийцами мы берем под свою власть эту провинцию — всю территорию к востоку от Врако. Решение совершенно справедливое и разумное, потому что Бекла никогда Зерай не контролировала, а последний — и, собственно, единственный — здешний барон, ортельгиец Бель-ка-Тразет, не далее как несколько месяцев назад предложил нам аннексировать провинцию. Какое-то время — пока мы не обустроим местность — здесь будут находиться оккупационные войска со сторожевыми заставами на границах.

— Меня удивляет, что вы готовы тратить время и силы в этой глухомани, — заметил Кельдерек, решивший наконец высказать собственное мнение. — Будет ли провинция приносить хоть мало-мальский доход?

— Доходом с нее мы будем обязаны Бель-ка-Тразету, — ответил Эллерот. — Я никогда с ним не встречался, но, судя по всему, он был человеком незаурядным. Если я не ошибаюсь, именно он первый замыслил дело, которое я считаю предприятием чрезвычайной важности.

— Барон и вправду был незаурядным человеком, — подтвердила Мелатиса. — Он умудрился бы получить прибыль даже с акра выжженной земли.

— Бель-ка-Тразет посоветовал нам навести паромную переправу у Зерая, в самом узком месте реки, — продолжал Эллерот, — и даже в общих чертах пояснил, как это сделать. Насколько я понимаю, весь план он придумал самолично. Наши фортификационные войска вместе с дильгайцами уже взялись за работу, но нам придется обратиться за помощью к ортельгийским канатчикам. Никто не разбирается в разновидностях и свойствах канатов лучше ортельгийцев. Когда переправа заработает, Зерай превратится в важный торговый город, так как через него будет пролегать кратчайший путь из Икета и Беклы через Тельтеарну и дальше на восток. Какие бы страны там ни находились, с появлением переправы у нас неминуемо появятся совершенно новые рынки. — Эллерот немного помолчал. — Помнится, Крендрик, ты хотел развивать торговлю, когда правил в Бекле? Нет-нет… — Он вскинул ладонь. — Я без всякого подвоха спросил, не имея в виду задеть твои чувства. Но ведь ты действительно играл большую роль в руководстве торговой политикой империи, верно?