Яна Алексеева - Оковы равновесия

Порыв ледяного ветра рассыпался веером серо-стальных искр. Плиты пола застлал густой туман, он выбрасывал вверх чадные черно-желтые щупальца, опутывая еще живых людей.

Вспышка, темнота.

Торжествующий вопль, грохот падающих камней, блеск стали, вихрящейся в причиняющем боль глазам остром узоре.

Мы куда-то пятились, хранитель отражал удары, и казалось, вот-вот что-то изменится…

Вырвемся?

Но под скользкими от крови пальцами поехала, куда-то проваливаясь, стена. В шею кольнуло болью; расцвечивая мир фееричными цветами, вспыхнули огненные круги. Меня мотнуло в сторону, отбрасывая на пол, протащило по плитам, сверху складками легли обрывки огромного гобелена. Придавило, словно плитой.

Сознание плывет.

Я вижу, как Лейр, развернувшись, отражает чей-то удар и оседает от подлого удара в спину. От последнего своего солдата, а тот падает, поймав в лицо короткий белый болт…

И снова…

Темнота, тишина…

Тишина…

На этот раз звонкая и какая-то объемная, полная звуков, гуляющих от стены до стены.

Подземелья?

Сознание медленно всплывало из глубин. И снова холод, боль и отрешенное спокойное ожидание.

Опять на алтаре?

Нет, у стены. Онемевшие руки вздернуты над головой, запястья закованы в холодные браслеты. Обрывки платья едва прикрывают тело, спину холодят шершавые камни, вывернутые плечи тупо ноют от веса тела, а ноги едва касаются пола кончиками пальцев.

Что-то позвякивает в отдалении, вода мерной капелью падает вниз, пахнет сыростью, железом и подгнившим деревом. Шуршание ткани, совсем рядом. Теплое дыхание касается кожи, обдавая запахом вина и гари.

Шаги, затихающие в отдалении, тихий стук железа о камень.

Человек?

Отошел…

И я медленно приоткрыла глаза. Осторожно выдохнула, осматриваясь сквозь слипшиеся ресницы.

Стены из серого камня, гладкий пол, блестящий в свете двух чадных светильников; неглубокую выемку, где я висела, буквально пришпиленная железными оковами, перегораживала частая решетка. И напротив, шагах в пяти-шести, был еще один огороженный проем, в котором я разглядела в свете огней, колеблющихся на ледяном сквозняке, второго пленника, точно так же распятого у стены.

Чуть в стороне каменные своды расходились, создавая ощущение, что там — большой зал. Не поворачивая головы, можно было заметить ритуальный камень, по краям которого плясали сине-зеленые огни. Человек в свободном черном одеянии, судя по теням, ходил вокруг него, шелестя подолом по плитам пола. Остановился, обернулся, поведя рукой, отчего светильники вспыхнули ярче, заливая закуток ярко-оранжевым сиянием. Боль резанула по глазам, слеза скатилась по щеке. Я сморгнула, вглядываясь в человека напротив.

Мужчина… в каких-то черных обрывках, волосы спутаны, лицо покрыто грязными разводами. Но что-то мне подсказывало, что я знаю, кто это такой. Лейр Шинорский, мой хранитель.

А кто же еще? Кто еще связан со мной столь крепко, чтобы не бросить в тронном зале под атакой полусотни хищных тварей? Клятвами, ритуалами, верностью и честью…

Но вот для чего мы здесь?

Гадать не буду, потому что рано или поздно узнаю точно. Только хотелось бы остаться при этом в живых… Но кто пешку спрашивает?

Отстраненная холодность в душе не давала скатиться в истерику или панику.

Пока я жива, игра продолжается… Да и венец все так же давит на виски.

Вот только ход свой я сделать не могу…

Да и думать не получается, я просто фиксирую происходящее, словно бездумный записывающий аппарат из моих обрывочных воспоминаний.

Пару вдохов спустя удалось чуть повернуть голову. Боль штырем вонзилась в затылок, проткнула насквозь шею. Но стало лучше видно алтарь и человека, ходящего вокруг него.

Да, это ритуальный круг. На черном, масляно поблескивающем в свете огней камне, исчерченном рунами так, что не осталось ни клочка свободного места. И руны эти едва заметно мерцали в своем отдельном ритме, затягивая взор в глубину, заставляя забыть…

Брр!

Человек… ритуалист замер, раскинув руки, и начал речитатив. С каждым словом огоньки, пляшущие на камнях, разгорались все сильнее, и, кажется, все горячее становилась кровь, текущая во мне. Незримый ветер начал легонько трепать широкие рукава его балахона.

В раздражении я дернулась, проверяя крепость оков. Выгнулась, когда жар прошел волной по спине, буквально выжигая позвоночник.

Напротив дернулся и застонал, приходя в сознание, Лейр.

Мы почувствовали это одновременно?

Один вдох, и хранитель уже обшарил взглядом весь доступный ему кусок пространства. Долго, с три удара сердца, смотрел на меня, потом на измученном лице проступила горечь. И злость, печаль, обреченность…

Странно. Я не могу видеть выражение его лица. Но я… чувствую его эмоции.

Это… не очень хорошо.

Человек у алтаря на миг обернулся, не прерывая речитатива.

Черный провал вместо лица под глубоким капюшоном, словно и нет под одеянием ничего, ни капли плоти, а только дым.

Лейр застонал и обмяк, содрогаясь мелкой дрожью, меня жег накатывающий изнутри огонь. Хотелось вжаться в холодный камень, сплавиться с ним, чтобы облегчить боль. Пальцы свело судорогой, воздух загустел, забив рот и нос.

Слова ритуала взвились в воздух ритмичным пронзительным песнопением.

Свет над алтарем вспыхнул, высветив на мгновение все до единой трещинки в стенах, уплотнился и застыл в вышине ярко-синим шаром, словно оплетенным нитями черненого серебра.

Сердце замерло.

И вновь побежало, заходясь паническим перестуком. Сквозь гудящую в ушах кровь я расслышала свой собственный стон.

Огненный шар распался на искры, которые медленно оседали на камни, оставляя в воздухе длинные светящиеся дорожки.

Шею обожгло болью.

Нечто, по ощущениям похожее на огненную змейку, вырисовывало на коже сложные узоры. Круг, второй, третий…

В миг, когда боль слегка утихла, уже не заставляя жмуриться, я разглядела, как ярко-алая лента вьется по шее моего хранителя. Точно так же, как у меня, раз за разом, оставляя черный выжженный след, соединяя и связывая тела и души в единую систему. Вспыхнула и застыла между ключицами неразборчивой сложной руной.

Зачем все это?

Не знаю, ведь память моя — просто осколки, неправильная, искаженная мозаика из незнакомых картинок. Да и не изучала глупышка Ивон ритуалов…

Чего ждать?

Боли, смерти?

Когда человек в черном балахоне подойдет ближе, чтобы проверить результат…

Он подошел, даже скорее подплыл, к узилищу Лейра, дернул за рычаг, отодвигая решетку. Бормоча что-то неразборчивое, покружил рядом, широким жестом извлек откуда-то из складок балахона связку длинных тонких спиц, выбрал одну, развернув холодно блеснувшие лезвия веером. И резко воткнул куда-то в грудь моему хранителю.