Яна Алексеева - Оковы равновесия

Я поперхнулась. Дыхание перехватило от боли. Будто иглу в солнечное сплетение воткнули…

Но, кажется, действительно воткнули…

Не в меня.

Спицы исчезли, появился короткий нож. А мой хранитель приведен в сознание искрой, сорвавшейся с пальцев мучителя.

И сквозь слезы боли я смотрела, как этот нож стремительно расписывает, нет, раскрамсывает кожу. Уколы, порезы, разрывы…

Измученное, искаженное мукой лицо воина.

Удовлетворение, расползающееся по подземелью. Извращенное, страшное, питающееся болью довольство.

Я, кажется, рычала, выгибаясь. Лейр тихо шипел сквозь закушенную губу.

А часть сознания, что ранее оставалась отстраненно-равнодушной, все быстрее наполнялась мрачной злобой.

Этот ритуалист… провел связующий обряд! Как иначе назвать это!

Я чувствую чужую боль, всего лишь некую часть ее. Что же ощущает воин?

Мучительная пелена все сильнее застилала сознание, отделяя разум от реальности.

И прервалась, давая отдышаться. Я затихла, желая исчезнуть, провалиться, раствориться…

А человек с коротким кинжалом повернулся ко мне. Скользнул ближе, приникая к решетке. Из-под капюшона на меня посмотрела голодная бездна.

— Ивон Верлийская, — четко проговорил мучитель, — отдай венец мне, достойному.

Я растянула губы в улыбке, чувствуя, как злость изливается из души с хриплым, тихим, но категоричным:

— Нет!

— Ну что ж… ты изменишь свое мнение.

Все равно.

Не отдам.

Я зажмурилась, ища в себе силу…

Но внутри была только злость. На себя, на мир, на судьбу.

И все равно не отдам.

А боль, что боль? Придется притерпеться, сжиться с ней… К ней можно привыкнуть… не первый раз…

Все просто.

Отдам венец чужаку — умру. Не отдам? Тоже, только позже…

И снова…

Волна горячего воздуха словно омыла кожу.

Больно, больно, больно…

Кажется, мучитель в черном плаще пытается заполнить моими криками это подземелье…

Пальцы.

Ладонь.

Огонь на груди.

Иглы.

Ножи.

Лицо Лейра. Такое нездешнее…

Прости. Я виновата.

Я прежняя — в небрежении, нынешняя — в бездействии, будущая — в беспомощности…

Ало-черная пелена полупрозрачной кисеей затягивала сознание, я медленно проваливалась в глубокий омут, в котором остатки разума просто растворятся, потеряются, исчезнут…

Нет!

Не туда снова!

Не хочу!

Отчаяние, приправленное гневом, позволило ненадолго вырваться из темной мути.

Мысли судорожно заметались в поисках выхода… Выхода нет!

Крики.

Боль.

Отчаяние. Где — чье?

Выхода нет…

Есть?

Смерть?

Нет!

Жаль…

Хранитель мой…

Пропадает ни за что… не кричит, просто сипло дышит, обвиснув в кандалах…

Единственный, кто пропадает из-за меня. Именно из-за меня, Ивон… странной новой Ивон, собранной из осколков…

Из-за своей клятвы?

А мои клятвы?..

О чем?

Хранить равновесие?

Больно!

Хранить равновесие!

Больно! Тонкая игла медленно приближается к лицу Лейра, на миг замирает напротив зрачка…

Во имя Равновесия…

Тело бьется в судорогах, выгибаясь, едва не выворачивая из суставов плечи.

Р-р-р…

Больно!

И огненно-рыжая волна ярости, злости, отчаяния выплескивается наружу золотой волной!

Я вижу, как плавится и вскипает, разлетаясь брызгами, железо решетки…

И тьма, радостно скалясь, снова принимает меня в свои объятия.

Но ненадолго, совсем ненадолго. Потому что некая сила рывком выдернула меня из сумрачного небытия, которое неожиданно начало сотрясаться, словно болото в пароксизмах извергаемых газов.

Я слегка приоткрыла глаза, когда откуда-то сверху начали падать камни. Под спиной мелко-мелко вибрировала стена, огни светильников дрожали и прыгали, вытанцовывая диковинный танец, оставляя в воздухе затейливые дымные узоры, складывающиеся в огненные руны, застывающие неаккуратными кляксами.

Мелкая крошка и крупные булыжники с грохотом рушились на алтарный камень и на пол, рассыпались осколками, поднимались в воздух забивающей горло пылью.

Как же мне везет… на ритуалы и обвалы… В моей короткой жизни, той, что составлена из обрывков и кусков, уже второй раз на меня рушится потолок.

Я не хочу быть здесь!

Мучителя не видно, боль в теле слегка утихла…

А оковы, хрупнув от первого же неловкого движения в робкой попытке освободиться, осыпались с запястий мелкой ржавчиной. И я медленно сползла вниз, распластавшись едва живой тенью на вздрагивающем полу.

Вдох, выдох…

Разум неспешно приходит в равновесие, но ни думать, ни двигаться я просто не смогу…

Чувств нет, есть только странная легкость в полностью обессиленном теле. Раскинувшись в закутке, подобно полумертвой морской звезде, без единой мысли, без чувств, без желаний, просто дышу. И смотрю, как пляшут на отполированном потолке огненные змеи, сворачиваясь в кольца между стремительно расползающихся трещин.

Отблески факелов? Нет.

Отражение постепенно гаснущих на покрытых синяками и ссадинами руках тонких, словно бы золотых нитей, спиралью накрученных от запястий почти до локтей.

Медленно провела пальцами по коже, пытаясь найти неощутимые браслеты, тронула венец, все так же слегка стискивающий виски.

По телу прошла теплая волна.

Сила?

Ну… хорошо.

Что дальше? И где, собственно, мой мучитель?

Встала, преодолевая слабость, сначала на колени, неловко выпрямилась, шагнула, выбираясь из закутка, с трудом удерживая равновесие на танцующем полу. Споткнувшись обо что-то, едва не упала.

Ах.

Так вот он, палач! Неопрятной, присыпанной серой пылью кучей лежит на полу, темное влажное пятно расползается на плитах рядом с ним. Тяжелый запах крови и жженой плоти забивает ноздри. Сглатывая тошноту, я переступила через тело, принявшее на себя удар из множества капель-стрел расплавленного железа.

И сейчас я не хочу думать о том, как это получилось.

Сейчас важен только мой хранитель. Лейр.

Еще шаг.

Повиснув на решетке, выдохнула.

Жив.

Изранен, покрыт коркой из крови и грязи, без сознания, но жив.

Я вижу, как вздымается грудь, слышу сиплое дыхание даже сквозь шум осыпающихся сводов.

Так…

Надо…

Что? Надо уходить отсюда…

Как?

Я прикрыла глаза, раздувая тлеющий внутри огонь.

Во имя Равновесия… почему бы и нет?

Мы теперь связаны… кровью и болью…

Мы — одно.

Мы — хранители.

Вспышка видна даже сквозь прикрытые веки.

И прутья под пальцами осыпались прахом.

Кандалы, цепи и заклепки, едва их коснулся огонек, пляшущий на кончиках пальцев, превратились в ржавую пыль.

Лейр же просто рухнул вниз. Я не успела его подхватить, да и как бы смогла? Тело мое для перетаскивания столь неудобных и тяжелых грузов сейчас не годится. Но придется.