Яна Алексеева - Оковы равновесия

Тогда мы успели вовремя, выметнувшись на опушку прямо за спинами роэйли, слитно колдующих что-то огненное. Разметали строй, а не успели те очнуться и собраться, рухнул частокол пылающей крепи, и на них хлынули остатки гарнизона.

В беспорядочной схватке удалось положить всех нелюдей, хоть и заплатить пришлось немалым количеством жизней.

В тот раз мы успели…

За Мертвым Нолем, у высокого плетня, ограждающего живых от смерти, меня ждала одинокая фигурка. Ветер трепал подол темного платья. Тонкие пальцы судорожно цеплялись за тотемный столб, на смуглом лице — следы слез.

— Роса, — сказал я, подхватывая едва стоящую на ногах девушку, — Роса, зачем? Пришла ведь… Замерзла?

Она только всхлипнула, помотала головой, едва не сбрасывая теплый платок.

— Домой, домой иди.

Мы медленно двинулись к городищу.

Братец, почему ты нас бросил? Ладно я, переживу. Но Роса-то? За что страдает? Она же любит тебя. У вас свадьба по весне намечается… намечалась.

Я простонал сквозь зубы, зло прикусив губу.

Нельзя здесь оставаться беззащитной южанке. Смуглая, черноглазая и черноволосая, хрупкая и необычная, она, словно мотылек, будет притягивать охотников. Ладно бы жениться хотели, так ведь за непотребством тянутся.

Мы так и познакомились, вытаскивая девушку из рук какого-то пьяного стражника.

А заступиться теперь некому. Всех у нее, сироты, и было, что Лис да служанка верная. Себя не считаю, потому что в столичном граде редко бываю.

Дотянув до низкого мрачноватого терема едва передвигающую ногами Росинку, заорал:

— Марфа, Марфа, где ты, разорви печень?

Дородная женщина выглянула из погреба, выскочила на двор, запричитала.

— Уезжать вам надо, — оборвал ее, осторожно усаживая Росу на лавку под навесом и принимаясь растирать заледенелые ладошки. — И побыстрее. Спасать маленькую, да?

— А как же, господин советник, деточку-то тут уморят! Ходят всякие, — погрозила в небо чуть ли не пудовым кулаком женщина. — Да и погода не балует.

— Хорошо же, собирайся. Только вот куда? Но умоляю — не в вольные города!

— Нет уж, да уж, — фыркнула Марфа, упирая руки в бока. — Соображение-то имеется! К сестре моей поедем, к морю. Так-то!

Всмотревшись в круглое, как луна, серьезное лицо, я только кивнул. Еще один человек уходит из моей жизни. Даже два. Марфа хоть и прислуга, да, но тетка верная, честная и добрая. Хорошая. И сбитень готовит ошеломительно вкусный… Вот и расходятся пути-дорожки.

Женщина подхватила Росу и повела в терем. Я ждал, прислонившись к воротам и старательно ни о чем не думая. Когда служанка снова появилась на дворе и деловито принялась перебирать наваленную у стены поленницу, меня осенило.

Подозвав ее, спросил:

— С подорожными и деньгами у вас как?

Марфа замешкалась, недовольно поджимая губы.

— Ну-ка, забирай. — Недолго помедлив, я принялся выворачивать карманы. Золото им уж точно сейчас нужнее будет. — Завтра и уезжайте. Здесь и на дорогу, и на пошлины городские, и на оттиски разрешительные точно хватит.

Вот так, да…

— Росу береги. — Махнув рукой, я похромал прочь по раскисшей улочке.

— Берегите себя лучше, господин советник, — пробормотала мне в спину Марфа.

Было тоскливо. Что за жизнь? Если только не бросают меня, я ухожу сам… Роса моя, Роса. Подружка милая, почти сестра.

Пусть у тебя все будет в порядке…

Резкая боль выдернула меня из водоворота воспоминаний. Я обнаружил, что сижу в углу зала, на широкой лавке, а с боков меня подпирают заметно подросшие девочки. А Ива, что-то радостно стрекоча, накручивает прядь моих волос на палец. Оттого и очнулся.

Я устало кивал, с удивлением следя за ничуть не изменившейся Ракитой, ловко расставляющей на столе дымящиеся кувшины и миски. Мелодичный голос убаюкивал, несмотря даже на смысл немного гневной речи.

— До нас новости доходят чуть дольше, увы. А то мы бы тебя, Лад, встретили. Ох как ты себя запустил! Нога болит, наверное… Возьми.

Мне в руки всучили горячую кружку, из которой тонкой струйкой поднимался ароматный парок. Пригубив отвар, я недоверчиво покачал головой. Какое странное чувство. Больше никуда не надо спешить, словно путь закончится здесь, у теплого очага, среди едва знакомых, но почему-то очень дружелюбных людей. Или нелюдей. Какая разница?

Я медленно проваливался в сон, слушая все отдаляющийся голос ноэйли:

— …теперь ты свободен от всех обязательств, да? Ну так оставайся тут. Хороший тихий город, вежливые жители, у меня со всеми прекрасные отношения, кроме того…

Восхитившись деловитой заботой и цепкостью, задумался.

Остаться?

— …кроме того, половина этого дома совершенно точно принадлежит тебе. Элфлингов же ты свел, а у них в сумках седельных чего только не было.

Вот уж чего не помню. Но такое заманчивое предложение…

— Оставайся, — шептали мне на два голоса девочки.

Травинка, оттирая липкое тесто с рук, обещала пироги, Ива — познакомить с новыми друзьями.

Остаться?

Запястья на миг обожгло болью, но я уже принял решение. Мой долгий путь окончен здесь. Здесь начнется новая жизнь, здесь будет мой новый дом, настоящий дом. Здесь и сейчас я вновь попытаюсь обрести семью. И пусть кто-то или что-то хоть попробует мне помешать…

Наконец сон окончательно накрыл меня темным теплым крылом.

Диалог где-то посреди бесконечности

В центре вечности, у стержня мироздания, где вероятности, кружась, сужаются воронкой, шел разговор. Не словами, а образами, мыслями, эмоциями. Как еще могут общаться стихии? Бесплотные, безликие, но такие узнаваемые.

Равновесие, цвет и свет бесконечности, недовольно, нервно, растерянно:

— И снова, и снова, и снова, и снова! И снова! Усталость, уныние, привязанность, дружба их держат. Я жду, ни один не дошел. И каждый застыл в половине пути.

Судьба, пряжа и нить полотна, уверенно, строго:

— Это выбор свободный, он крепко вплетен в мой гобелен. Не вырвешь! Служение твое выполнятся, вот главное. Веретено стоит, я тку лишь воплощение свершившегося в вечности.

— Где же ты, справедливость? — Равновесие, печально. — А усталость моя? И вновь, и вновь, и вновь искать, просить, требовать, молить… все новую и новую сущность. В надежде, что она взойдет к основам бытия…

— Кто звал меня? — звонко и решительно, Справедливость, отблеск и лезвие силы.

— Ускользают, ускользают, ускользают… — Равновесие, печально.

— И спасают, и спасают… — Судьба, спокойно.

— Мироздание стоит? Живет, кружится? Все правильно, быть может, ошибка, Равновесие, в выборе? — Справедливость, звонко.

— Они все разные, но одинаковые. Иные просто не справляются, и гибнут, гибнут, гибнут миры…

— Тогда смирись и жди посланника судьбы. — Вердикт суров, но это справедливо. Каждому свое.