Наталья Лисина - Университет Истинного Зла

Я зажмурилась и помотала головой, отгоняя страшные видения, возникшие перед глазами при мысли о том, что у меня ничего не получится. Взвалить на себя самостоятельно такую важную миссию и ринуться в гущу событий, не зная ничего ни о противнике, ни о союзнике — как минимум глупо. А ещё откровенно страшно… Одно неосторожное действие, маленькая оплошность, и я сама стану катализатором войны, первой же пав смертью храбрых идиотов.

Вдалеке раздался протяжный вой, от которого все волосы на теле встали дыбом. Атмосфера угнетала, и мысли становились всё мрачнее и мрачнее, а в каждой тени теперь виделись неведомые враги. Становилось ещё хуже, когда зомби и волкодлаки напоминали о себе. Уснуть в такой обстановке не представлялось возможным, и я даже подумывала встать и продолжить путь до ближайшего поселения, но внутренний голос не позволял поддаваться панике.

В какой-то момент тревога сменилась усталым равнодушием, и меня сморил сон.

А утро встретило меня красными лучами восходящего солнца, искрящимся снегом и вновь проснувшимся чувством тревоги. Последнее настораживало, но я быстро списала это на свою неуверенность в завтрашнем дне и переживания о сохранности моей драгоценной шкурки.

Проснулась я, несмотря на короткий отдых, чувствуя себя бодрее, чем обычно. Еды с собой не было, но в такую рань мой желудок обычно не подавал признаков голода, так что времени терять не стала и сразу двинула в сторону тракта, глубоко в душе благодаря отца и преподавателей за то, что сумели вдолбить в мою голову географические знания. Прямо сейчас перед мысленным взором вставала подробнейшая карта Тёмных земель, а солнце служило прекрасным ориентиром, помогая определить стороны света, так что заблудиться я не боялась.

Однако чем дольше я шла, тем ощутимее становилась вернувшаяся тревога. И причины тому были: замёрзший лес пугал гробовой тишиной. Птицы, как всегда бывает в Мёртвом лесу, не пели, деревья не шелестели, зомби по округе не шастали (это было особенно странно), ветра не было, и даже я сама не издавала ни звука — под ногами мягко пружинил плотный воздушный слой, так что мои ступни не касались липкого снега, и шаги были бесшумными.

— Кар-р-р! — зловеще раздалось над моей головой, и угольно-чёрный ворон спикировал вниз, разбившись о землю прямо передо мной, пока эхо разносило птичий вопль дальше по окрестностям.

Я испуганно замерла, рассматривая теперь уже мёртвое пернатое создание. Ещё никогда на моих глазах животные не кончали самоубийством, и вряд ли это вообще было нормальным, а потому я гулко сглотнула и обострила все чувства. Как физические, так и магические.

Тем временем птичка, торчащая из промёрзшей почвы кверху лапами, усиленно задёргалась, высвободилась из крепких объятий земли-матушки, встрепенулась, сверкнув зелёными огоньками глаз, и вихрем пронеслась возле моего виска, заставив отшатнуться.

— Надо же… Так крепко связана со смертью, а так боишься какого-то маленького зомби, — прошипела возникшая из ниоткуда фигура, от головы до пят скрытая под плащом. Свежеподнятый ворон вцепился когтями в радушно протянутый локоть незнакомца и раскрыл клюв в попытке огласить небольшой треугольник между древними соснами ещё одним протяжным «кар-р-р», но потерпел неудачу. Видимо, повредил связки при самоубийстве.

Но это меня волновало меньше всего. Гораздо более занимательной казалась тонкая долговязая фигура в тёмном, вокруг которой тёмными мошками витала магия смерти в чистом виде.

— Кто вы? — спросила напряжённо, борясь с желанием припустить рысью в противоположном от незнакомца направлении, хотя все инстинкты и кричали об опасности.

— А ты присмотрись внимательнее, девочка, да поройся в своей памяти. Я знаю, она у тебя очень хорошая, — шипяще-тягуче проговорил незнакомец, поглаживая костлявыми пальцами отливающие зелёным перья ворона.

Я, как и было сказано, присмотрелась. Хватило десяти секунд, чтобы понять, что за существо стоит передо мной, потому что воспоминания той страшной ошибки двухмесячной давности были ещё достаточно свежими. Как сейчас, перед глазами встала территория университета, кишащая всё прибывающей нежитью и нечистью. Некроманты, впервые за всё время моей учёбы, стоящие не против боевиков, а спина к спине с ними, вытирающие со лба капли пота сосредоточенные парни и девушки. Многие из них уже скинули университетские мантии, промокшие насквозь и мешающие передвигаться в толпе оголодавших тварей и защищающихся магов. Я, взволнованно кусая губы, черчу октограмму собственной кровью и молюсь, чтобы никто не пострадал по моей вине.

— Лич! — вдруг раздаётся вопль от западного крыла, но никто его не слышит, все слишком заняты магическими плетениями. Я единственная могу броситься на помощь боевику-третьекурснику, но вместо этого вскакиваю и несусь в обратном направлении. Туда, где должен находиться ректор.

— Римо?! Какого чёрта вы здесь делаете, марш к своим одногруппникам, здесь слишком опасно! — вопит оборотень, застывший на грани ипостасей. Ещё не зверь, но уже не человек.

— У западного крыла лич! — кричу изо всех сил, перекрывая гомон коллег. Не проходит и пары секунд, как ректор, больше ничего не спрашивая, срывается на бег в нужном направлении. Я облегчённо вздыхаю и бегу следом, заканчивать ритуал.

Спустя семь минут уже полностью начерченная и напитанная магией октограмма начинает пылать неестественным для магии смерти красным светом, а вся нежить в округе валится с ног, как подкошенная. Облегчённо вздыхаю, понимая, что осталась только немногочисленная нечисть, с которой студенты без труда справятся. Поднимаю глаза от трясущихся рук и…

— Лич… — обречённо прошептала, глядя на приближающуюся чёрную фигуру. Только тогда на мой шёпот тут же отозвался ректор, крикнув: «Римо, пригнись!» — а сейчас уже никто не мог мне помочь. Даже я сама, потому что резерв успел восстановиться за ночь лишь наполовину. Да и с полным я бы ничего не смогла противопоставить тёмному магу с высочайшим уровнем силы. Безумному, кровожадному и давно мёртвому магу.

— Верно, девочка, — довольно ощерилось существо, приблизившееся ко мне уже достаточно, чтобы я могла разглядеть его обезображенное лицо. — Кстати, спасибо, что меня пробудила, — вдруг слегка склонил голову лич и каркающе хохотнул, заметив, как я побледнела.

Быть убитой личем — это одно дело, а быть убитой собственноручно пробуждённым — совсем другое. Когда обычное приведение по зову чужой магии вдруг вспоминает собственное «я» и вновь обретает могущество, оно становится абсолютным слугой человека, что пробудил его память. А я уже говорила, что все личи при жизни были сильнейшими и, несомненно, очень гордыми тёмными магами? Так вот, ещё ни разу не было такого, чтобы свежеиспечённый лич покорно принимал роль чужого пса. А способ разорвать подобные узы, естественно, был один.