Иван Липунцов - В том мире света больше

Почти все товарищи шутника расхохотались тоже. Хотя было ясно, что никто из них не слышал разговора Купца и Рона до этого.

Сейчас радовало только одно: никакой больше вони не будет. Смерть очищает. Рональд в это верил. Что-то внутри него приняло мысль о неминуемой гибели. Невозможность изменить свою судьбу приносила мальчишке спокойствие. Только надежда, смутная и туманная надежда, данная Призраку во сне, заставляла беспокоиться и суетиться. Слова странного Мэба совсем выбивали из колеи, когда о них паренек начинал размышлять.

— Говорят, чем больше сопротивляешься, тем больнее тебе, — сказал Купец.

— Откуда об этом может быть известно? С того света обычно не возвращаются. Некому сказать, больно умирать сопротивляясь или покорно, — проворчал тот, что получил удар под дых.

— Нужно во что-то верить.

— Думайте о доме, — вмешался другой. Его голос был ровный и спокойный.

— Не у всех есть свой дом, — вздохнул Рон.

— Он есть у всех. Дом не определенное место. Дом там, где тебя ждут близкие тебе люди. — Купец почесал живот и высморкался.

Все оставшееся время до того, как повели всех на эшафот, Рональд провел в своих воспоминаниях. Он вспомнил каждого, кто составлял их небольшую шайку. Скорее, семью. У каждого были свои хорошие и плохие стороны. Кто-то вспыльчив, но трудолюбив, кто-то добр, но болтлив и так далее. Вспоминалось и плохое, и хорошее. Это удивило Рональда. Ему всегда доводилось слышать обратное: в последний миг помнишь лишь хорошее. С ним почему-то все иначе: плохого вспоминалось значительно больше по-настоящему счастливых моментов.

— Пора дохнуть! — крикнул стражник, спустившийся по лестнице.

— Все, топай, — буркнул тот, что стоял рядом с Роном.

Ноги неожиданно потяжелели. Создавалось ощущение, что на них закреплены огромные свинцовые кандалы, привязанные такой же цепью к самой земле. Дышать стало невероятно трудно. Рон жадно хватал ртом воздух. Сердце бешено колотилось. От некогда наполняющего тело спокойствия не осталось и следа.

Лестница. Кривые деревянные доски, потресканные, с засохшими разводами крови. В глазах появлялась резь, когда Рон внимательно что-либо рассматривал. Моргание не помогало. А просто закрыть глаза нельзя.

Приговоренных вели по длинному коридору без окон. Голые стены с вырезанными из камня изображениями пыток. Фигуры мучающихся людей стояли на невысоких пьедесталах. Один горел в огне, искривив лицо от ужаса и боли, второму отсекала голову гильотина, третьему отрубали мечом, четвертого разрывали кони. Рональд решил закрыть глаза. Сам не зная, из-за рези в глазах или от нежелания видеть эти каменные фигуры.

— Один художник рассказывал, что искусство обладает силой влиять на человека. До этого момента я считал это чушью, — произнес кто-то.

Рон почувствовал толчок слева.

— Не споткнись, — сказал Купец.

Открыл глаза вовремя. Перед пареньком появилась еще одна лестница. Эта была намного больше предыдущей. И состояние ступеней тоже отличалось. По этим шагать можно без опаски, свернуть шею от падения не удастся. Что не радовало.

Наверху окна. Множество окон и дневной свет, серый, как обычно бывает осенью в столице. Глаза он резал с двойной силой.

Идти оставалось недолго. Стражники свернули за угол, прошли к небольшой двери. Один из них, толстый и неуклюжий, достал связку ключей и открыл зеленоватого цвета металлическую дверь. Скрип выдался знатный. Рона полностью пробрало. Может, так оповещает смерть о своем прибытии?

Первое, что заметил Рональд, — это несчетная толпа людей, скопившаяся вокруг круглого каменного эшафота. К нему вела дорога из таких же цельных блоков. Рон, щурясь от рези в глазах, опустил голову. Толпа кричала, кидалась гнилыми фруктами и овощами. Мальчишка отдал бы все, лишь бы оказаться отсюда как можно дальше.

Мельком бросив взгляд вперед, Призрак увидел двух палачей. Первый держал в руке меч. Широкий клинок и квадратное острие. Меч Правосудия, не иначе. Однажды Рону довелось увидеть казнь над каким-то знатным торговцем. Мальчишка был готов биться об заклад, что отсекли тому голову именно этим мечом. Второй палач не имел при себе ничего. Его инструментом были виселицы, угрожающе стоявшие за спиной своего мастера.

— Три веревки, — заметил Купец. — Значит, двоим суждено отдать головы стали.

Рон дрожал от страха. Он хотел ринуться в сторону и бежать со всех ног, расталкивая толпу ревущих людей, похожих на животных. Заметив пристальный взгляд стражника, державшего руку на эфесе меча, порыв мальчишки сошел на нет. Облегчение принесло то, что Купец, здоровенный бугай, сглатывает слюну все время. Желваки на его лице ходили ходуном. Смерти все страшатся.

— Стойте здесь, — спокойно произнес один из стражников.

Солдаты окружили приговоренных со всех сторон. Палачи стояли неподвижно. На эшафот взошел человек в длинной рясе с седой каймой волос вокруг вспотевшей лысины. Толстощекий и морщинистый старик нес в руке большой свиток со свисающей лентой.

Толпа замолкла, когда человек поднял руку.

— Приговор, — прошептал Купец. — Пора всем тайнам стать явными миру.

— Время вершить волею Всевышних возмездие за деяния нечистые! — крикнул старик.

Толпа вновь заревела.

Стражник с туповатым выражением лица шел впереди, гордо держась за кожаный пояс обеими руками. Он рассказывал о том, как впервые дрался мечом, как проходил испытание на вступление в ряды гвардии, как сильно по нему скучает жена, когда тот на службе.

Крисп давно абстрагировался. Шел молча, размышляя о своем сне и вспоминая путь, который удалось преодолеть до Города-шести-стен. Иногда поглядывал на Арри. Ей стало лучше. Бледное с утра лицо приобрело живой оттенок. Она казалась растерянной.

— А когда узнал о том, что произошло в особняке графа Норгера, то ушам своим не поверил, — рассказывал стражник. — Тщательно спланированное нападение, увенчавшееся успехом. А кто исполнитель? Не поверите! Дети! Простые оборванцы, попрошайки. Возможно, с последнего кольца. Одного успели прибить на месте же, поднимавшего шум.

Крисп заметил, как Арри внимательно слушала рассказ стражника с широко раскрытыми глазами.

— Двое других ускользнули, а последний, сам убийца, пойман. Граф Норгер был готов с него кожу живьем снять, а перед этим вбить под ногти столько игл, на сколько у него хватит денег. Да, я так и слышал.

— Как он выглядел? — выпалила Арри.

— Кто, ваше высочество? — удивился стражник.

До этого Арри не говорила ни слова. Крисп же только кивал головой, когда болтовня стражника прекращалась, а лицо того приобретало вид вопрошающего дурачка.

— Тот, кого поймали. — У нее появилась странная отдышка. Слова прерывались, кулаки сжаты.