Катя Зазовка - Ворожея

Ворожея замешкалась с ответом. Зато у Алеся нашлось об чем молвить:

— И не мысли — не стану я защиты у батьки искать. Ежели ты думаешь, что я сын старосты и этим прикрываться стану, то сильно ошибаешься. Уж коли сотворил я зло, так мне за него и отвечать.

Воста хмыкнула и закатила очи:

— Только болтать и горазд.

Милава поспешила вмешаться, покуда беседа до ругани не разрослась:

— Нет, Алесь, не могу я покамест в хату вернуться. У меня еще одно дело имеется, — молодец ждал ответа, пристально глядя на девицу. От этого его взгляда снова бросило в жар. — Мне к бабке надобно.

— К Кукобе, что ль? Это еще зачем? — насторожился Алесь. Но то был скорее интерес, нежели страх. Ворожея про себя порадовалась. Неужто молодец унаследовал ясность разума от батьки? И тут же осеклась. Нет, конечно, нет. Иначе не стал бы слабостью девицы в лесу пользоваться да с камнем на нее кидаться! Хотя он же вроде признался, что точно не в себе тогда был, да запамятовал… Нет, такое не имеет оправданий, просто не может иметь.

— Бабка у нее помирает, иль неведомо тебе? Чурбан! — разозлилась Воста. Но Алесь даже не поглядел на нее. Словно зарок себе дал — пропускать мимо ушей все ее колкости.

— Помочь ей надобно, — мягко пояснила Милава.

— Как это помочь? — не понял молодец.

— Палкой добить! — бросила Воста. — Иль каменюкой, так, как ты со мной поступить хотел!

— Ну, будет тебе, милая, — как можно нежнее обратилась к смуглянке Милава.

— Ты что ж, его защищаешь?

— Нет. Но ведь он повинился пред тобой. И от волколака бросился оборонять нас, себя не жалея. Неужто никогда его простить не сможешь?

— Делай, как ведаешь, Милава. Только я ему все равно не доверяю, — Воста поджала губы и смолкла, точно навсегда.

Сын старосты виновато поглядел на ворожею и сник.

— Разумеешь, Алесь… — замялась ворожея, подбирая слова, — ты ведь ведаешь, кто моя бабка?

— Ведьмарка? — оживился молодец, взглядом благодаря девицу, что перевела беседу в иное русло.

— Так. Да не просто ведьмарка, а черная.

— А еще и другие бывают?

Ворожея кивнула:

— Бывают наделенные силой, что светлым путем следуют.

— Так ты, стало быть, из таких? — Алесь так и буравил девицу очами, переполненными небывалым интересом.

Милава замотала головой:

— Не. Я только лекарить умею да поворожить немного, — закраснелась девица. Очи Алеся стали еще шире. Как бы не спугнуть его такой правдой. — Вот мамка моя, та знатная ведьмарка была. Но она от черной стороны дара вовсе отказалась. Потому и ушла в Навье спокойно. А бабка моя ведьмарка черная. С темной стороной в дружбе завсегда жила. Потому уйти может, только ежели свою силу кому-нибудь передаст.

— Так ты ее наследница, значится? — догадался сын старосты. Милава ожидала, что молодец вот-вот наутек бросится, но тот только чаще захлопал глазами. — Вот это да!

Воста ворочала угли, но напряжение в осанке выдавало: она внимает каждому слову.

— Ежели не приму ее силу, то иссыхать станет да на селян свою боль перекидывать, покуда совсем деревню не изведет.

— А когда силу ее примешь… — замешкался Алесь, — ты тоже черной станешь?

Милава пожала плечами и тяжко вздохнула. Огонь становился все меньше, точно таял.

— Точно я не ведаю. Мамка моя сказала, что с черной стороной примириться можно да во благо людям направить, — ворожея поглядела в глаза Алесю и точно дала ему обещание: — Я буду очень стараться. Ибо не станет мне на этом и том свете места, коли я супротив живого пойду.

— Я мыслю, что у тебя все получится! — Милава дрогнула, когда Алесь взял в свои мозолистые руки ее ладошки и сжал, точно пытался помочь.

Надо ж, какие синие у него очи. Даже в слабых бликах костра, пожираемых темнотой, приметно, как они чисты. Неужто такие очи могут быть у злодея? Повисшую тишину разорвало негромкое, но настойчивое покашливание. Милава словно вынырнула из небытия и тут же отстранилась от Алеся.

— Ну, так мы идем или что? — Воста стояла подле затухающего огня, уперев тонкие ручки в бока.

— Да… да, — запинаясь, пролепетала ворожея, на миг ей показалось, что Алесь малость не застонал, — идем. Больше мешкать нельзя.

Череда мерил шагами то горницу, то светлицу, теперь вот сени исходил вдоль и поперек. Только Алесь от хвори отделался, так словно мало ему — снова куда-то подевался. И это когда к селу ночь подступила.

— Авось до какой девицы подался, — предположила Услада. Неясно, кого она утешала — у самой вон очи так и снуют то к оконцу, то к двери от волнения. Да замирает вся, лишь мышиный шорох в подполе заслышит.

— Дай-то боги, — выдохнул староста и распахнул дверь. Ахнул. Отшатнулся назад. — Фух! Что б тебя, Вит! Я поди не молодец, все ж сколько-то весен за плечами имею. Хочешь, чтоб помер?

— Даруй, Череда, — чуток склонил чернявую голову запыхавшийся мельник. — Ворота у тебя не заперты, вот я и вошел. А кулак только занес, чтоб постучать.

— Ладно, — махнул староста. — Что там у тебя?

Услада просунулась в сени — не дай-то, чтоб мимо нее какая весть проскочила. Мельник, узрев пышную стать дочки Череды потупился, замял в руках мешок. Староста обернулся:

— Иди в хату, Услада. Чай, не к тебе пожаловали.

Девка фыркнула и исчезла в глубине избы.

— Так что случилось? — снова спросил Череда.

— Милава пропала, — вполголоса поведал Вит.

— Как пропала?

— А вот так. Я пришел к яме, как ты сказал, а ее там нет! Пусто.

— Куда ж она могла подеваться? — взволновался староста. — Погодь, я сейчас.

Череда скрылся в избе и возвратился с факелом.

— Пойдем, — он решительным шагом спустился с крыльца и прошел в калитку.

— Я тут поразмыслил малость, покуда к тебе бежал. Может, у Лютовера подмоги попросить? Уж он-то следы даже на камне различить умеет, — догнал его Вит.

— Погодь. Сперва сами все оглядим.

Скоро они оказались подле ямы. Череда запалил факел и спустился. Вот только ничего, кроме примятого сена да потушенной лучины, не сыскал. И куда ж подалась девка? Сама бы никак не выбралась. Он покинул темницу и задумался. Вит кашлянул. Староста поднял на него мутный взор.

— Я вот все думал, кто ж ей помочь мог.

— И? — взгляд Череды приобрел осмысленность.

— Кроме Восты на ум так никто и не пришел.

— Воста? — нахмурился староста. — Да, пожалуй, она могла. А что, ежели Кукоба? Мы ж ничего толком об их способностях не ведаем.

— Да не… — блеснул очами Вит. — Мы тут поспели малость по душам поговорить. Бабка ее покинуть хату не способна — слишком измождена. А что, ежели Милава у бабки?

— Очень даже может быть, — покрутил ус староста.

— Так давай сходим.

— Нет, — отрезал Череда. — Нынче ночь. Кукоба… Нельзя к ней. Поутру заглянем. Эх, Милава, Милава. Своим побегом она ведь только хуже сделала. Люд ведь теперича ей ни за что не поверит. Ты возвращайся к себе в хату и даже носа до утра оттуда не показывай. Не вздумай, слышишь, Вит, даже не вздумай к Кукобе соваться и по лесу бродить! Люду ничего покуда говорить не станем. Авось сразу не приметят.