Ирина Ванка - Сказки о сотворении мира

Из палаты Оскар вернулся обескураженным и убитым.

— Разве может быть, чтобы человек совсем ничего не помнил? — отчитывал он дежурного врача. — Он же разговаривает, значит, по крайней мере, помнит слова.

— Может, — уверял физика врач.

— Ерунда это все! Вы не определите, прикидывается он или на самом деле…

— Непременно определим.

— Когда?

— Никто не дает гарантий и сроков. Наши специалисты только начали с ним работать.

— Когда они закончат, будет поздно, — сообщил молодой человек и вытолкал «Ивана Павловича» из кабинета. — Всего хорошего, — попрощался он. — Если что, мы вернемся.

— Всегда к вашим услугам, — ответил доктор и заперся на ключ.

Человек без фамилии не произнес в дороге ни слова. Он не спросил, куда его везут и кто… Он не взглянул в окно. Он не был ни удивлен, ни напуган, словно все, что происходило вокруг, его не касалось. Человек тяжело дышал и кашлял в кулак. Пока машина пробиралась к даче по буграм и канавам, он даже вздремнул, но был немедля разбужен.

— Заходите в дом, — пригласил хозяин.

— Он тормоз, Натан Валерьяныч, — заметил Оскар. — Может, стопочку ему налить для храбрости?

— Выходите. Здесь вас никто не обидит. Вы ужинали в больнице?

Человек пожал плечами. Факт больничного ужина благополучно стерся из его памяти, как и все предыдущая жизнь.

После третьего приглашения, гость прошел в кухню, скромно разместился и стал рассматривать пейзаж с охотником, которым Алиса Натановна украсила интерьер. На картине был изображен мужчина с ружьем, ниже висели рога косули, подаренные коллегами профессору Боровскому. На рогах держались кухонные полотенца. Боровский плохо представлял себе внешность актера, на которого гость оказался похож. У Боровского была отвратительная память на лица. Он толком не рассмотрел ни героя, ни его прототип. Только отметил для себя, что коренастый и загорелый мужчина вовсе не походил на убийцу. Мужчина походил на поклонника спортивных тренажеров, который попал в чужую компанию и замолчал, чтобы не наговорить чепухи.

— Это репродукция… — объяснил Натан Валерьянович. — Увлекаетесь живописью или охотой? Я не знаток ни того, ни другого. Дочка принесла. Считает, что такой картине самое место на даче, а я не против. Как ваше настоящее имя?

Мужчина перестал рассматривать репродукцию и удивленно поглядел на хозяина дома.

— Не знаю, — ответил он. — Не помню.

Оскар вернулся из лаборатории с коробкой.

— Сейчас вспомнишь, — пообещал он. — Прибор узнаешь? Где красный камень, который ты вынул из точно такого прибора на кухне у деда Коробова? Кто тебя просил это сделать? Кому ты его передал? Вспоминай!

— Какой камень?

— Маленький красный камень. Сюда смотри! — Оскар достал прибор из коробки и отогнул рычаг. Линзы вытянулись на штативе, поймали луч от кухонной лампы и натянули световую «струну». — Узнал? Куда дел капсулу с камнем, придурок?!

Гость съежился, когда пятнышко света с прицела легло ему на плечо.

— Не помню, — повторил он и указал на линзы. — Что это? Можно?..

— Еще чего? — возмутился конструктор.

— Дай ему, Оскар, — попросил Натан. — Быстрее вспомнит. Поставь на предохранитель и дай.

— Последнее ружье ему дать? Этому клиническому идиоту? Пусть вспомнит сначала. Вспоминай, гад, как деда застрелил, как бегал по лестнице с пистолетом, пугал соседей. Вспоминай, а то сдам тебя Карасю и сядешь в тюрьму лет на двадцать.

— Какого деда? Я не стрелял.

— Оставь его в покое, — заступился за гостя Натан.

— Сядешь пожизненно, если не вспомнишь, — пригрозил Оскар и спрятал прибор в коробку. — Я тебе не добренький психиатр, я тебя за день уработаю…

— Погоди, Оскар. Человеку надо прийти в себя, он устал и простужен, а ты устраиваешь допрос.

— Надо еще доказать, что он человек, — огрызнулся Оскар. — Вдруг он из этих… или друид какой-нибудь, или выползень инохрональный.

— Я, в самом деле, не помню, — признался «Иван». — Я уже в больнице все рассказал…

— Что рассказал? Повтори слово в слово все, что ты рассказал в больнице.

— Рассказал, что ничего не помню. Так и рассказал: ничего…

— Ну-ка, еще чего-нибудь расскажи… — Оскар склонился над подозреваемым. — Какие еще слова знаешь, кроме «не помню, не помню»? Учитель, вы слышали, как он говорит? Акцент что ли?

— Похоже на акцент, — согласился Натан.

— Ну-ка, поговори еще…

Гость смутился и замолчал.

— Давай подумаем, что мы имеем, кроме акцента, — предложил ученику Боровский.

— Думайте вы, Учитель. Я уже не могу! Я скоро бить его буду!

— Человек наверняка занимается спортом, — предупредил Натан. — Возможно, единоборствами. Для потерявшего память он слишком уверенно себя чувствует. Он необыкновенно спокоен для жертвы обстоятельств, которую двое неизвестных везут за город.

— Спокойствие — признак тупости! — заметил ученик.

— Наверняка он следит за здоровьем, — продолжил Натан, — потому что ни разу не спросил у меня сигарету, и на твое предложение налить для храбрости никак не ответил. Он по провинциальному застенчив и сдержан, не имеет на теле татуировок… Думаю, не имеет. Ты заметил, что он снял обувь, прежде чем войти в дом, хотя его об этом не просили.

— Если нет наколок, значит, не сидел, — пришел к выводу Оскар. — Если не сидел, черта-с два мы узнаем, кто он по криминальной картотеке.

— Наверняка у него семья, — добавил Натан. — Наверняка его ищут. Могу предположить, что он военный или тренер спортивной секции. Если по акценту мы вычислим регион, несложно будет узнать, кто наш гость. Узнаем, кто он, — возможно, прояснится и судьба камня.

— Ничего не прояснится, Учитель. Все, что связано с камнем, ему выбили из мозгов. Какая разница, где он живет и с кем?

— Вспомнит себя, — настаивал Боровский, — вспомнит и все остальное. А мы постараемся ему помочь.

Гость не возражал. Чайник кипел, ужин приближался. Лишние слова могли отсрочить кормление, а то и вовсе снять с довольствия новоявленного тренера провинциальных борцов. Натан Валерьянович уже приступил накрывать на стол.

— Смотрите, как он вытаращился на хлеб, — заметил Оскар. — Как папуас на зажигалку. Натан Валерьянович, может он лучше вспомнит, если его не кормить? Лечебное голодание, между прочим, прочищает мозги.

— Ему понравился нож, — объяснил Боровский.

— Можно? — человек потянул руку к ножу, словно попросил милостыню.

— Осторожнее, он острый. Студенты принесли этот нож, — вспомнил Натан. — Приобрели у бывшего циркового артиста, учились метать прямо у дверей деканата. Пришлось забрать от греха… Кстати, Оскар, твои однокурсники.

— Правильно сделали, что не отдали.

— Никто не признался, — развел руками Натан. — Не устраивать же допрос будущим коллегам.