Дмитрий Полюдов - Велес

Впрочем, вскоре сил дружины Перуна стало недостаточно для защиты, и Сварог вызвал меня. Мои слуги смогли передать мне сообщение в Навь, и я срочно приехал домой.

А потом произошёл наш бой с Перуном. После того, как нас обнаружила стража Сварога, я был задержан. Хорошо ещё, что обошлось домашним арестом, хотя мне пришлось с утра до вечера слушать поучения и советы Баюна.

Суд состоялся через десять дней.

Меня привели во дворец правосудия рано утром, мои руки были закованы в лёгкие, но очень прочные цепи. Зал был полон, и ждать пришлось недолго.

— Встать, суд идёт! — объявил глашатай, и вошёл Род. Надо сказать, что мой отец мог быть твёрдым как скала и холодным как лёд, если того требовали обстоятельства. В зале наступила полная тишина.

— Подсудимый, встань и назови себя. — Казалось, что отец говорил тихо, но его голос звучал сильнее грома.

Я встал.

— Моё имя — Велес Ясунь, сын Рода и Земун, повелитель сил Света и Тьмы, владыка лесов Яви, Прави и Нави.

— Доверяешь ли ты, Велес, судить мне?

— Да.

— Знаешь ли ты, в чём обвиняешься?

— Да, знаю.

— Считаешь ли себя виновным?

— Нет.

— Находишься ли ты с пострадавшим в родстве?

— Да. Его отец, которого я безмерно уважаю, — мой брат.

— Встань и назови себя, тот, кто считает себя пострадавшим. Перун с трудом поднялся. Его лицо было бледным, и он опирался на длинную палку.

— Перун Ясунь, сын Сварога и Лады, повелитель небесного огня, владыка оружия и войны.

— Доверяешь ли ты, Перун, судить мне?

— Да.

Перун тяжело опустился на скамью. Мои надежды на то, что Перун заявит Роду отвод, ввиду наших с ним близких родственных отношений, и тем самым доведёт папу до белого каления, не оправдались.

— Велес, расскажи всё что знаешь.

В этот день я не был настроен ораторствовать. Спал плохо, да и со стояние у меня было паршивое. И, наверное, я не очень серьёзно относился к этому суду, всё-таки судьёй был мой отец. Заранее к выступлению я не готовился, всё равно чем больше хитришь, тем больше путаешься, решил говорить правду и действовать по ситуации. Рассказал я примерно следующее:

— Я пришёл на праздник летнего солнцестояния, там встретил Додо-лу, вернее она сама подошла ко мне. Она предложила пойти с ней в розарий, и я пошёл. Когда я создал новый цветок, она меня поцеловала. В этот момент ворвался вот он, — тут я пальцем показал на Перуна, уныло сидящего на скамье потерпевших, — со своими прихвостнями, набросился на меня и ударил молнией. Мы подрались, и я победил. Это всё.

После моей короткой речи наступила полная тишина. Наверное, слушатели ожидали от меня какого-нибудь пафосного выступления часа на два, которое вошло бы в историю юриспруденции, и сейчас с трудом переваривали информацию.

Мой отец сидел и задумчиво меня рассматривал. Мне вдруг показалось, что в его глазах заплясали весёлые искры и он сейчас начнет хохотать. Но ничего такого, конечно, не случилось, и я решил, что ошибся.

— Как ты объяснишь гибель трёх офицеров? — спросил Род.

— Одного убил я, защищаясь, двух других убили навьи.

Зал загудел, как пчелиный рой.

— Что? — воскликнул Род.

— Навьи. Это души умерших, которые…

— Я прекрасно знаю, что такое навьи. Откуда они там взялись?

— Они меня защищали. Я их вызвал.

— Тебя защищают навьи, и это сейчас, когда мы находимся фактически в состоянии войны с нижним миром? Как такое возможно?

— Первый раз слышу, что это противозаконно. Я умею управлять ими и привлёк их на свою сторону. В случае опасности я могу вызывать навий.

— И сколько навий ты можешь вызвать?

— Сколько угодно, хоть всех.

Шум в зале уже напоминал рёв трибун на чемпионате мира по футболу. Некоторые, самые нервные, даже повскакивали со своих мест.

— Могу продемонстрировать! — сказал я, но понял, что это уже перебор.

Род так посмотрел на меня, что мне сразу расхотелось хохмить.

— Пострадавший, расскажите всё что знаете! — сказал Род.

Перун встал, опираясь на свою палку. На его лице появилось выражение попранной справедливости, требующей возмездия, и незапятнанной честности.

— Он лжёт! — Перун гневно вскинул руку в мою сторону, явно копируя мой жест, чтобы ни у кого в зале не осталось никаких сомнений, кто именно лжёт.

Далее последовал подробный и нудный рассказ, что же происходило между нами в тот день. События были представлены им с точностью до наоборот. Из показаний Перуна выходило, что я пытался силой завладеть его невестой, её крики услышали в зале и он поторопился прийти бедной девушке на помощь. При этом я настолько разошёлся, что сразу же бросился на Перуна с его офицерами, попутно вызывая из нижнего мира все тёмные силы. И только мужество Перуна и самоотверженность его подчинённых спасли Додолу от насилия, а Правь от вторжения очередных монстров.

Надо сказать, что возбуждение, царившее в зале после моих показаний, было полностью подавлено выступлением моего оппонента. Я заметил, что некоторые слушатели даже закрыли глаза и пытались спать.

Тут я не выдержал и стал тянуть руку вверх.

— У меня реплика!

Отец сразу заподозрил неладное, но вынужден был предоставить мне слово.

— Говори, Велес.

— Дорогой племянник, — обратился я к Перуну. — Ты забыл воздеть руки горе и воскликнуть: доколе? — сказал я, продемонстрировав, что именно я имел в виду. В зале раздался смех.

Перун мрачно посмотрел на меня исподлобья и пробормотал что-то в мой адрес. Наверное, оскорбительное.

— Вызывается свидетель Додола.

Я сразу понял, что дело плохо, как только она вошла. В мою сторону она даже не посмотрела.

— Ты должна говорить правду, иначе понесёшь наказание.

Лицо Рода стало жёстким. Зал оживился. Даже тех, кто заснул на выступлении Перуна, растолкали сидящие рядом слушатели. Очевидно, выступление Додолы ждали все, и от него зависела моя судьба.

— Я предложила Велесу посмотреть на мои цветы. Оказавшись наедине, он пытался меня изнасиловать. Я закричала, меня услышал мой жених. Когда он зашёл в розарий, Велес отпустил меня и я смогла убежать. Больше мне ничего не известно.

Всё это она говорила твёрдым спокойным голосом, глядя на Рода. Я посмотрел на Перуна. По его губам скользнула мимолётная ухмылка.

Я не собирался оправдываться, понимая, что это бесполезно. Так и сидел с глупым видом. Меня охватило какое-то безразличие. В зале я увидел маму. Она смотрела на меня, и на её глазах блестели слёзы.