Мелани Джексон - Наваждение

— Итак, какие будут соображения по поводу происходящего? Начнем с обители Бога? Или ты бы предпочла мирскую обитель? — поинтересовался я. — Думаю, для начала мы можем немного поковыряться в мусоре. По-моему, это идеальное место, где могли бы укрыться гули.

— Церковь тоже открыта, и там не так много мест, где можно спрятаться, — ответила Нинон.

Она пошла к багажнику джипа, достала карабин, перебросила его через плечо, чтобы руки были свободны, и насыпала в сумочку патронов. За пояс она уже успела засунуть нож и пистолет. Рубашка на ней навыпуск, так что можно быстро выхватить их. Пожалуй, на этот раз понадобится довольно много времени, чтобы нас обезоружить.

— Согласен. Пойдем помолимся и посмотрим, удастся ли уговорить ангелов встать на нашу сторону.

Я держал в руках ружье, а помимо уже имеющегося в сапоге ножа решил добавить в свой арсенал еще и монтажный лом. Было предчувствие, что у нас возникнет желание открыть все, что заперто.

— Так пойдем же и убьем во имя Христа, если это велит нам сделать Господь, — сказала Нинон, захлопывая багажник джипа.

Ее легкое богохульство меня крайне удивило. Оно говорило о злости и отвращении, которые она прятала глубоко внутри — от меня и, возможно, от себя.

Ее слова были вызывающе дерзки, и все же я не удивился, когда Нинон на миг замерла на пороге церкви, выказывая несвойственную ей нерешительность. Я не мог ее в этом винить. Даже я, при всем своем неверии, сомневался, прежде чем зайти внутрь. Это была священная земля, место поклонения, дом Божий. Его стены были насквозь пропитаны верой. Не нужно быть рьяным католиком, чтобы дважды подумать, прежде чем совершить один из самых тяжких грехов прямо в приемной у Господа Бога.

— Как это глупо! Я самый настоящий ходячий атавизм, — сказала она тихо. — Я существо из другой эпохи. Я могу сколько угодно прикрываться щитом из науки и логики двадцать первого века, но в душе все так же верую в черта и Бога и считаю это предзнаменованием свыше.

Саман хрустнул, и маленький кусочек штукатурки упал к нашим ногам. Наверное, так он восставал против жестокости солнца, которое терзало его день ото дня. Или здание предупреждало нас, советуя держаться подальше.

— Мигель, я гораздо старше этой церкви — мне почти четыреста лет, и сегодня я как никогда чувствую тяжесть каждого прожитого года. Я бы все отдала, лишь бы избежать этого столкновения. Но не могу. Меня не покидает мысль о том, что, вероятно, это возможность искупить грех четырехсотлетней давности, который я совершила, приняв дар от Черного человека. А может, как в старой притче: «Кто должен делать всю сложную работу? — Тот, кто может».

Я кивнул.

— Вот мы и можем.

— Да.

— Наверняка Сен-Жермен на это и рассчитывает.

— Я знаю.

— Я никогда не верил в Бога, — признался я. — И никогда раньше не верил в зло — в то, которое с большой буквы «3». Я всегда представлял его как некую общую массу, распределяющуюся ровным слоем, как космическая пыль во время Большого взрыва. Что оно по своей природе произвольно и встречается нечасто.

— А как ты думаешь теперь?

— Не знаю, верю ли я непосредственно в Дьявола, но уверен, что зло таки существует, — я имею в виду зло, наделенное разумом. Возможно, когда-то в мире было не так много порока и разврата, но сейчас и невооруженным взглядом видно, что зло из случайного явления превратилось в закономерность и широко распространилось. Я вижу в этом систему. Не хочу показаться нескромным, но я никогда не ошибаюсь по части систем и закономерностей. — Я тут же постарался пояснить все вышесказанное: — Я вижу, что есть на свете люди и места, которые работают как пылесосы со специальным фильтром. И в итоге скапливают достаточное количество мелких крупиц зла, которое впоследствии перерабатывают во что-то еще. Называй это как хочешь — хоть карма, хоть гнев Божий. Может, это просто невезение, или аномалия, или скопление слишком большого числа неправильных внутриатомных частиц. Все, что угодно. Все недолгое время пребывания в этом прекрасном, новом для меня мире я задаюсь одним и тем же вопросом: какое место мы занимаем в пищевой цепи?

— И что ты решил по этому поводу? — спросила она. Она спросила с меньшим любопытством, чем обычно испытывают в ожидании вердикта. Она не интересовалась моим мнением или взглядом на природу вещей, не настаивала на том, что это Бог и Сатана ведут борьбу при помощи избранных воинов.

— Нам, помнится, еще в школе говорили, что даже когда с планеты исчезнет все живое, тараканы уцелеют. Теперь я знаю, что есть существа более стойкие и выносливые, чем тараканы. Последними на этой земле будут зомби и вампиры Д. 3.

— И мы. Возможно.

— Возможно.

— В общем, кем бы мы ни были — божественными избранниками или жертвами плохих ионов, нам нужно двигаться вперед.

Я хотел было с ней не согласиться. Если все дело в плохих ионах и промыслом божьим здесь не пахнет, то мы морально не обязаны вступать в это гибельное противостояние. Но Нинон с гордо поднятой головой уже входила в церковь. Я не собирался оставлять ее там одну. Не знаю, о чем она думала, когда заходила, но я в этот момент отчетливо слышал голос нашего учителя средней школы, произносящий его любимое изречение: «Трус переживает тысячу смертей, смелый — только одну».

— Давай! Вперед! Сделаем это! — выпалила она на одном дыхании. — Мне до смерти надоела Мексика. Мигель, если мы сегодня не погибнем, то я хочу в любое место, которое не кишит зомби и где более мягкое солнце.

— Аминь, аминь, аминь… — пробормотал я. Конечно, я мог сказать и кое-что другое. Например: «Да, черт побери!» Но потом решил, что не повредит быть более благочестивым, — на случай, если Нинон права и мы действительно посланники Божьи.

В церкви пахло тленом, причем запах был довольно насыщенным. Я был не в восторге от перспективы вдохнуть в легкие всевозможные виды плесени и милдью, разросшиеся как на дрожжах в сырой штукатурке. Однако посмотрим правде в глаза: содержащиеся в воздухе примеси были не самой большой нашей бедой. Кота запах тоже не вдохновил. Он презрительно фыркнул и предпочел остаться снаружи. Умный зверюга! Он наверняка еще нас с Нинон переживет. Из него могла бы получиться хорошая сигнализация, сообщающая о том, что враг на подходе, он стал бы нашей «канарейкой в шахте», но Нинон лишь почесала кота за ухом и вошла, не упрекнув его ни словом.

Я подумал, что если мне когда-нибудь доведется пережить реинкарнацию, то в новой жизни я хотел бы стать ее котом.

Мы быстро осмотрели церковь. Из нее все было выметено подчистую — алтарь, религиозная живопись, скамьи. Единственным, что указывало на то, что кто-то успел побывать здесь до нас, были следы, отпечатавшиеся в тонком слое красноватой пыли, которая покрывала пол. От центра помещения цепочка следов вела к железным воротам, охраняющим каменные ступени вниз, предположительно в склеп. Кое-где виднелись отпечатки босых ног, а некоторые, похоже, были обуты в один ботинок — для туристов это не совсем нормально, а вот для зомби в самый раз. Церковь стояла здесь еще до того, как был построен город, и монахи, основавшие ее, практиковали захоронения в криптах. Зомби наверняка будут чувствовать себя здесь как дома, а останки праведных братьев-монахов послужат отличной закуской, если зомби или гули вдруг проголодаются.