Даринда Джонс - Шестая могила не за горами

— Ты пугаешь людей. Или ты делаешь это намеренно?

Ответа я не получила.

Мы приближались к остановке на вершине горы, и я уже всерьез сомневалась, что уговорю Квентина спуститься, пока жуткая девочка ошивается поблизости. Может быть, он согласится сесть в вагончик с закрытыми глазами. И все-таки было бы лучше, если бы она перешла.

Я опустила голову и стала накапливать энергию в сгусток. Никогда раньше такого не делала, но, может быть, мне все-таки удастся заставить ее перейти, хочет она того или нет. Дождавшись, когда внутренняя сила успокоилась, я выпустила ее наружу — осторожно, ласково. Мне не хотелось принуждать девочку — только уговорить, завлечь. И, кажется, это сработало. Девочка подалась ближе. А потом вцепилась прямо мне в лицо.

Ну класс. Я стояла посреди набитого людьми вагончика с прилипшей к лицу мертвой девочкой. По-моему, это по всем статьям неправильно.

И нарисовавшийся рядом Ангел был со мной полностью солидарен:

— Как-то это стремно, pendeja [13] Pendejа — (исп.) дура; чувиха. . Аж жуть берет.

Девочка прилипла, как магнит. Стряхнуть ее и не выглядеть при этом в глазах остальных пассажиров маразматичкой и никак не могла. Не то чтобы это хоть когда-то меня останавливало, но все-таки.

— Добро пожаловать в клуб, — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Ну и как мне от нее избавиться?

Ангел рассмеялся, явно наслаждаясь моими страданиями. Еще миллиметр, и правый глаз девочки коснулся бы моего левого. Я моргнула и почувствовала, как задела ресницами ее ресницы. Когда наклоняла голову я, наклоняла и она. Я пыталась отстраниться — она подавалась вперед. Даже не помню, когда в последний раз мне было так не по себе.

— Вы как сиамские близнецы.

— Вообще-то их называют сросшимися, — поумничала я. — И ради кленового сиропа, отцепи ее от меня!

— Ни за какие коврижки к ней прикоснусь. Она как девчонка из того фильма.

— Из «Звонка»? — уточнила я, немало удивившись, что Ангел видел этот фильм. Он ведь умер до того, как киношка вышла на экраны.

— Нет. Из того, где одержимая девочка головой крутила во все стороны.

— А-а, «Изгоняющий дьявола».

— Не фильм, а редкостная муть.

— Ага, сходство есть. А теперь сними ее с меня!

Ангел с сомнением заозирался. Вагончик остановился, но народ как будто не спешил выходить. Понятия не имею, что их могло так задержать. Кондуктор явно ждал, когда я соизволю сойти:

— Мэм, вам помочь?

— Не могли бы вы дать мне минутку? — отозвалась я.

— Мне нужно впустить следующую группу пассажиров.

— Вот и славненько. Вы идите за ними, а я пока постою и повосхищаюсь прекрасным пейзажем.

От смеха Ангел рухнул на пол и даже подтянул к груди колени. Гаденыш.

— Клянусь, забью тебя до смерти сковородкой.

— Я тебя умоляю, pendeja! Нет у тебя никакой сковородки! — Утерев глаза, он попытался взять себя в руки. — У девчонки с головой проблемы. Возьми да исцели ее. Плюс ты можешь заставить ее перейти.

— Уже пыталась. А теперь у меня на лице целая девочка. Между прочим, сквозь нее не так уж хорошо виден окружающий мир. И как прикажешь дальше жить с таким вот подарочком на физиономии?

За все свои страдания я получила в награду очередной взрыв хохота. Пассажиры уже садились в вагончик. Мне надо было как можно скорее выйти. Я решила попробовать еще разок. Потянулась силой к девочке, к самой ее сути, сплавила свою энергию с ее и наконец нашла то, что искала. Нашла эту девочку, свернувшуюся в клубок в темном углу ее разума. Обернулась вокруг нее, покачала, обняла. А потом почувствовала ее боль. Ту самую, которая загнала ее так далеко.

— Мисс, если вы хотите остаться здесь, то самое время сойти, — строго проговорил кондуктор.

— Хочу, — еле слышно отозвалась я.

От мучительной боли девочки сводило легкие, но наконец она успокоилась и тихонько скользнула сквозь меня. Перешла. Когда такое случается, я вижу кусочки воспоминаний о жизни умерших. Например, как звали их домашних животных, или какое мороженое они впервые попробовали. Но от этой девочки я ничего такого не увидела.

— Мэм, я должен закрыть двери. У нас расписание.

Я как раз переживала ее переход. В мыслях вспыхивали яркие образы, прожигающие мозг. Ужасные. Кошмарные. То, что пережила эта девочка, даже представить сложно. Я чувствовала, как все это оставляло на ней шрамы. Сами ее воспоминания были шершавыми и несли боль. Над ней зверски издевалась мать, а отец вообще не обращал внимания. Никогда о ней не заботился и в конце концов бросил на произвол судьбы, наложив на себя руки. Точнее бросил в лапах чудовища. Даже родному брату не было до нее дела. Хотя, наверное, он и сам боялся навлечь на себя гнев матери и поэтому не защищал сестру, а присоединился к издевательствам. Смеялся, когда мать называла ее дурой, и закрывал глаза на побои. Притворился, что ничего не видит, когда мать толкнула дочь, и та упала с кастрюлькой кипятка в руках. Вода изувечила ей руки и лицо, и ожоги были видны даже после смерти.

Я не хотела, не хочу и никогда не захочу видеть такие вещи. Их нельзя смыть, даже если растираться мочалками до крови. Ее звали Миранда. И она была продуктом прогнившей системы. Как она умерла, я не видела. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: смерть она встретила от рук матери. И смерть эта была такой ужасной, такой немыслимой, что мой мозг взбунтовался, живот свело спазмом, а мир покосился.

Выходя из вагончика, я споткнулась. Ангел не дал мне упасть и прижал к себе. Хотя нет, это был не Ангел. Кто-то другой. Какой-то мужчина. В тот момент мне было наплевать. Я приняла помощь, потому что нуждалась в ней. Вцепилась в рукава коричневой куртки и изо всех сил постаралась не грохнуться. Через все пережитые ужасы Миранда пронесла одно-единственное чувство, которое осталось с ней и после смерти. Глубокую и несокрушимую любовь к брату. Тому самому, который отвернулся от нее, когда мать-изверг ее погубила.

Постепенно образы становились не такими яркими, и я тяжело сглотнула. Нет, до конца из памяти они не сотрутся никогда, но мне нужно было найти Эмбер и Квентина. Если бы не мужчина, который меня поддержал, я бы точно вывалилась из вагончика. Кондуктор спешил закрыть двери, и я помахала ему на прощанье, а потом вырвалась из крепко держащих меня рук, метнулась в угол посадочной площадки и почти впустую вывернулась наизнанку прямо на деревянную платформу. Упав на колени, я едва не заработала гипервентиляцию, пока желудок всухую сокращался. Мне даже стало немножко стыдно.

Не меньше минуты я пугала деревяшки, потом вытерла рукавом куртки рот, достала телефон и набрала Эмбер.

Та ответила после первого же гудка:

— Ну где ты?

— Уже здесь, — выдавила я, глубоко вдыхая прохладный воздух на вершине Сандии.