Даринда Джонс - Шестая могила не за горами

— Но упоминания в пророчествах, — продолжал Своупс, — можно поделить на два типа. Потому что они касаются двух разных временных отрезков.

— У меня уже голова кружится, — пожаловалась Куки, глядя, как Гаррет мечется из угла в угол.

Она потерла лоб, и я краем глаза заметила, как до нее стало доходить. Медленно-медленно она опустила руку, и усталость с примесью любопытства на ее лице сменилась полнейшим ужасом. На пару секунд Куки замерла, а потом поднялась, поглядывая в сторону ванной Рейеса.

Понадобилось все мое хваленое самообладание, чтобы не рассмеяться. Тем более что у меня и в мыслях не было смеяться над Куки. Ну разве что совсем чуть-чуть. Мне хотелось посмеяться не над ней, а вместе с ней. Но на этот раз опять пришлось сдержаться, чтобы не возникло неловких двусмысленностей.

Не успела Куки сделать и двух шагов к ванной, как в дверь опять постучали. Наши с ней взгляды встретились. Думали мы об одном и том же. Эмбер осталась одна. Может быть, она проснулась и испугалась?

Мы обе ринулись к двери, но Рейес нас опередил. Черт бы побрал сверхъестественных существ! Но, когда он открыл дверь, на пороге стояла не Эмбер, а целая группа монахинь. Что само по себе странно, особенно если учесть, что на дворе стояла ночь.

— Церковь теперь по гостям ходит? — хромая к двери, проворчала я и встала рядом со своим мужчиной.

Одеты мои аскетичные друзья были вполне нормально. Лишь покрытые головы выдавали, что перед нами монахини. Дамы разделились, пропуская кого-то вперед. В квартиру буквально внесли одну из моих лучших подружек — сестру Мэри Элизабет. В руках своих соратниц она в прямом смысле слова висела. На лбу поблескивал пот. Глаза рассеянно смотрели в никуда.

Я бросилась на помощь. За мной — Гаррет. Вместе мы затащили сестру внутрь, и Рейес запер дверь. Сестра Мэри Элизабет упала на колени, схватилась за голову и запричитала что-то о том, что их слишком много.

— И так уже несколько часов, — сообщила мать-настоятельница, присев рядом с нами. В коротком покрове на голове и в обычном платье она выглядела не так устрашающе, как обычно.

Следом заговорила еще одна — если не ошибаюсь, сестра Тереза:

— Сначала она и вовсе кричала.

— Да, — подтвердила мать-настоятельница, гладя сестру Мэри Элизабет по голове.

Впервые я видела ее волосы, и они оказались короче, чем можно было ожидать. Наверное, в обычные дни простое каре смотрелось неплохо, но сейчас локоны спутались, словно сестра только что проснулась, а во сне всю ночь пыталась снять с себя скальп. Подозрения подтверждались еще и тем, что между пальцами у нее виднелись целые пряди.

— Она то и дело стонет от боли и твердит, что все они говорят одновременно, — сказала третья сестра, которую я не узнала.

— Ангелы? — уточнила я, прижимая к груди голову сестры Мэри Элизабет. Она тут же успокоилась, но все еще раскачивалась в моих руках.

— Да, — ответила мать-настоятельница. — По ее словам, они чем-то крайне расстроены.

— Чем? — спросила Куки. На зеленом лице отражался шок. — Что могло так расстроить ангелов?

Прежде чем кто-то успел ответить, сестра Мэри Элизабет замерла. Потом вдруг выпрямилась и встала на ноги. Я помогла ей, а Рейес — мне, потому что нога все еще побаливала. Взяв сестру за плечи, я попыталась привлечь к себе внимание.

Когда наполненные страхом глаза сосредоточились на мне, ужас на ее лице уступил шоку, а затем и невыразимой печали. Коснувшись моей щеки, сестра посмотрела вниз и тихо, испуганно проговорила:

— Чарли, что же вы натворили?

— Чего? — Я глянула на остальных сестер, но они, похоже, тоже ничего не понимали. — А что я натворила?

Вдруг сестра Мэри Элизабет рухнула на колени и положила руки мне на живот. Потом одной ладонью прикрыла рот и, глядя то на меня, то на Рейеса, приглушенно повторила:

— Что же вы наделали?!

И тут меня осенило. Потрогав живот, я все поняла. Мгновенно, словно в голове ярко вспыхнула молния. В животе разливался теплый свет, наполняя меня до краев необъяснимой пылкой радостью, невообразимой безоговорочной, самоотверженной любовью.

Первым все понял Рейес. На его лице, как и на лице сестры Мэри Элизабет, отразился полнейший шок. Рейес подошел ближе и положил руку мне на живот, накрыв одновременно обе наши с сестрой ладони. В ответ я ощутила теплую пульсацию, словно новая жизнь приветствовала его, словно между нашими телами образовалась невидимая связь.

Я глянула на Гаррета. Он тоже все понял.

— Дочь, — с благоговением выдохнул он.

Он знал. Пророчества о дочери света касались меня, но те отрывки, в которых речь шла просто о дочери… Я уставилась на свой живот. Бережно обняла его, как будто уже держала ее в руках. Из Рейеса на меня волнами лился водопад счастья и замешательства.

И вдруг я ощутила присутствие кого-то еще. Кого-то, кто в буквальном смысле наслаждался происходящим. Почувствовав то же, что и я, Рейес напрягся. На улице перед домом стоял Дилер. Я практически видела, как он улыбается в темноте, пока все мы постепенно осознаем истину. Но он уже знал. И всегда знал.

Господи, что же я натворила?!

Я разделся и залез в постель, стараясь не думать о последних открытиях, касающихся Чарли Дэвидсон. Напрасно. Беспокойство не отступало, и я ни черта с этим поделать не мог. Она никогда меня не слушает. Давно пора это понять. Впрочем, стоит признать, что упрямство составляет львиную долю ее очарования. К сожалению, рано или поздно это ее убьет. Разумеется, я сделаю все, что смогу, чтобы не дать этому случиться, но она снова и снова отказывается прислушиваться к моим советам и предупреждениям, а это весьма затрудняет достижение цели.

Но она расплачивается за свое упрямство. Еще как, черт бы все побрал, расплачивается. Учитывая все, через что она прошла, любой на ее месте хотя бы постарался избегать рискованных ситуаций. Я не раз слышал, как она вскрикивает по ночам. Чувствовал, как по ее венам течет холодный страх, когда сны становятся мрачными. Этот страх проникает сквозь разделяющую нас стену и острым лезвием врезается мне в кости.

Стоило об этом подумать, как снова разожглась ярость. Я тяжело сглотнул, чтобы взять себя в руки и не дать ей вырваться на свободу. О других Датч беспокоится несоизмеримо больше, чем о самой себе. И это никак не вписывается в то, что мне известно об ангелах смерти. На людей им плевать. Они делают свою работу и живут как ни в чем не бывало.

Датч совершенно другая. Уникальная. Всякий раз, думая об этом, я против воли испытываю прилив гордости. Если бы она имела хоть какое-то понятие, на что способна, мне бы светили серьезные неприятности. С ангелами смерти не шутят. И однажды она все поймет.