Яцек Пекара - Меч ангелов (ЛП)

– Стрела из лука не убила бы его, - прервал меня монах. - Для уничтожения этого отродья тьмы недостаточно силы обычных людей или оружия, ими созданного. Несомненно, однако, что стрела, благодаря заключённой в ней мощи, могла его сильно ранить и лишить сил. А эта рана сорвала бы его дальнейшие планы. Что-нибудь ещё?

– То, как Нейшальк остановил созданное из воды существо, – ответил я. – Ему пришлось использовать свою настоящую силу для того, чтобы вызвать за столь короткое время столь сильное пламя. Я даже не слышал о чернокнижнике, который в один момент, без подготовки, смог бы достичь столь впечатляющего эффекта. Тогда я и узнал, что имею дело с кем-то иным, чем обычный демонолог. Однако я не подозревал... – я обратил свой взгляд на кучки пепла, оставшиеся от тринадцати мужчин, и заключённое в светящийся шар тело демона.

– Что он настолько силён? – подсказал монах.

– Именно. – Я кивнул головой. – Невероятно.

– Действительно, невероятно, - вставил настоятель, глядя на растущих из плеч демона змей, которые яростно бились головами об светящуюся стену. - Учитывая, кто он и откуда он родом.

Я не ответил ни слова, ибо в монастыре Амшилас не задают вопросов, если тебя об этом не просят. Я знал, что узнаю всё, если такова будет воля монахов.

– Это Ази Дахак, называемый иначе Захакием, древний царь Персии. Он позволил, чтобы демон Иблис поцеловал его плечи, а потом из этих плеч выросли две ядовитые змеи, которых вы сейчас видите, – сказал аббат, глядя прямо на меня.

Даже движением век я не дал понять, как сильно меня поразили сказанные им слова. Честно говоря, если бы я услышал их из других уст, то принял бы моего собеседника за сумасшедшего. Змеи, как будто услышав, что о них речь (хотя я не думал, что это было возможно), ударили в барьер с удвоенной силой, высовывая длинные раздвоенные языки. Из-за светящейся стены не доносилось ни звука, но я представлял себе яростное шипение, которое должно было сопровождать их удары.

– Ази Дахак пытался бороться с тем, что первоначально счёл болезнью, и Иблис, на этот раз в виде учёного лекаря, подал ему идею отвратительного лечения. Каждый день убивали двух мальчиков, а их мозгом кормили этих змей. Да. - Аббат махнул рукой в сторону погружённого в летаргию тела. - Это его история. Из царя он превратился в тирана, из тирана в демона. Настолько сильного, что даже мы не смогли распознать его природу, пока он не решил предстать в своём истинном виде...

– Мне казалось, однако, достойный отче, - перебил его старый монах, - что Ази Дахак был заключён в узилище и, связанный неразрывными цепями, должен ждать Судного Дня.

– Как видишь, уже нет, - вздохнул настоятель. - Но мы также знаем от нашего благородного Мордимера, что за ним послали Охотницу. Жаль, что она умерла...

Я догадался, конечно, что он говорит о слепой женщине, обладающей необычайной силой, которую я убил, когда она встала на моём пути.

– Простите, святой отец, – повернулся я к настоятелю. – Но разве учение Церкви не учит нас, что нет демонов римских, персидских, египетских или валлийских, но все они являются разными ипостасями одних и тех же враждебных нам существ? А люди, в зависимости от страны, в которой они живут, по-разному представляют и по разному называют сущности, которые в действительности являются эманациями падших ангелов, происходящих от самого сатаны?

– Ха, – фыркнул старый монах. – Вот чему их теперь учат в Инквизиториуме...

– И хорошо, - твёрдо ответил аббат. – Ибо таково официальное учение Церкви, и мы здесь не для того, чтобы его подрывать...

– Можешь идти, Мордимер, – сказал он мне. – Мы ценим твою помощь и здравый смысл, который подсказал тебе подготовить нас к визиту незваного и весьма опасного гостя.

Ему не надо было добавлять, чтобы я хранил всё в тайне. Я и так знал, что если хочу жить, то должен держать язык за зубами. Его Преосвященство епископ Хез-Хезрона получит стандартный отчёт, говорящий о том, что такого-то числа лицензированный инквизитор Мордимер Маддердин доставил в монастырь Амшилас демонолога и чернокнижника Казимира Нейшалька и поручил его заботам богобоязненных монахов. Что с ним стало дальше, этого инквизитор не знал, и даже знать не должен.

Я задумался только над одним. Что искал такой мощный демон в монастыре Амшилас? Ведь его целью не могло быть только убийство самых учёных монахов, так как эта рана, хотя и большая, не была бы смертельной. А сила монастыря не оскудела бы, даже если бы он потерял двенадцать мужей, сильных знаниями и святостью. Ази Дахак хотел поднять переполох и панику, чтобы как-то их использовать. Весь вопрос: как? Какая вещь, находящаяся в монастыре, вызвала настолько сильное желание демона? Я знал, что не задам этого вопроса, и если бы даже я его задал, не думаю, что кто-то захотел бы дать мне ответ. Впрочем, кто знает, что если я услышу этот ответ, мне не будет искренне жаль, что, прежде чем открывать рот, я не откусил себе язык... Что ж, как я сказал демону, представившемуся Белизариусом, есть книги, которые не только не следует читать, но, которые не стоит даже открывать. Потому, если вы задаёте вопрос, будьте осторожны: вы можете услышать ответ. Жаль, что мало людей помнит об этой простой истине, наивно думая, что знание является благом само по себе. А ведь я и сам о многих вещах в моей жизни предпочёл бы не знать и не помнить, ибо они несут с собой лишь воспоминания о горчайшей боли. Но, может быть, именно эта излишняя память и есть мой крест, несомый во славу Божию, и я помню, что мой друг, драматург мастер Риттер, писал:

что нас не убивает, то нас возвышает.

Жаль только, что, в противоречие его словам, в глубине моего сердца я всегда чувствовал себя скорее мёртвым, чем возвышенным. Ну что ж, даже корабль со сломанными мачтами должен плыть дальше, хотя бы курс вёл его к погибели...

Я склонился и поцеловал перстень, который аббат любезно мне протянул.

– Пусть Бог направляет твой путь, Мордимер, и пусть тебя хранят святые Ангелы, – сказал он торжественно, на мгновение положив мне на голову руку.

Я почувствовал тепло и силу, исходящие из его пальцев. На миг, короче, чем мгновение ока, у меня сложилось впечатление, что я стою на коленях не перед старым человеком в бурой рясе, но перед какой-то возвышающейся фигурой, сияющей ореолом неземного света. Я зажмурил глаза, и через мгновение я уже видел только изборождённое морщинами лицо пожилого человека.

В последний раз я посмотрел в сторону шара, в котором был заперт Ази Дахак, и на разъярённых змей с жёлтыми глазами, яростно бьющихся головой в барьер с упорством, достойным лучшего применения. Я знал, что это зрелище не скоро сотрётся из моей памяти. Я также знал, что не скоро перестану задавать себе вопрос: что искал рождённый в Персии демон в монастыре Амшилас и кто его освободил и послал на эту чрезвычайно опасную, зловещую миссию? Что означали его слова о чём-то „что вы так тщательно охраняете сотни лет”? И, наконец, вопрос, который не покидал меня, не стоивший того, чтобы о нём задумались достойные монахи, но имеющий для меня самого жизненно важное значение: почему Нейшальк не убил меня, когда я уже победил Охотницу? Или он думал, что моё общество поможет ему легче попасть в монастырь? А может, у него были какие-то другие планы, которые для своего достижения включали мою скромную особу? Я не надеялся, однако, чтобы в ближайшее время у меня была возможность, способности и знания, чтобы на эти вопросы ответить. В конце концов, я был не более чем простым инквизитором, который надежду на спасение черпал не из особой учёности и святости, но только в усердном служении Господу и в словах святого Петра, гласящих: