Яцек Пекара - Меч ангелов (ЛП)

– Некоторые из нас утверждают, что Бог скрывается в теле смертных людей. ЧтоОн приказал себе забыть о своей божественности, чтобы пережить то, что переживает обычный человек. Чтобы лучше его понять. Назначил время, когда он вспомнит, что он Бог, и тогда вернётся во славе, карая без милосердия тех, кто утратил Его свет в глазах. Но мы не знаем, правда ли это, а если да, то откуда мы можем знать, когда это время придёт?

Я громко проглотил слюну. Я не плакал больше, но мои глаза и щеки были всё ещё мокрыми от слёз.

– Так ищите его... или их... – сказал я тихо.

– Мы ищем. – Он поднял на меня взгляд, но на этот раз мне не пришлось избегать этого взгляда, ибо это были обычные, серые и усталые глаза грустного человека. – И некоторые утверждают, что нашли.

– Так где же Бог?!

– Мы думаем, что сейчас Он в тебе, Мордимер, – сказал он, и его узкие губы искривились в лёгкой улыбке.

Я был поражён. Я не знал ни что сказать, ни что сделать, но Ангел-Хранитель, наверное, и не ожидал, что я что-то скажу или что-то сделаю.

– Может, это правда, может, нет, – он снова вздохнул. – Загвоздка, однако, в том,М ордимер, что среди тех, кто верит, что Господь спрятался в человеческом теле, есть не только такие, как я. Не только те, кто любит Его безграничной любовью...

Не знаю почему, но по мне снова пробежала ледяная дрожь. Я, наверное, уже вовсе не хотел слушать, что скажет мой Ангел, но я знал и то, что у меня нет другого выхода.

– Итак, те... – он слегка поморщился,– другие. Те, кто не могут простить Господу, что он нас бросил и подверг испытанию. Они поклялись, что когда найдут человека, в котором укрылся Бог, подвергнут его таким страшным пыткам, по сравнению с которыми все известные инквизиторам и палачам словно материнская ласка.

Мне стало плохо. Если я стану жертвой, на которую охотятся обезумевшие Ангелы, это будет лишь жалкой сутью жалкой жизни жалкогоМ ордимера.

– Всё для того, чтобы Бог, когда проснётся с памятью о перенесённых пытках, понял, как страдают Ангелы, лишённые Его света, – закончил он.

– Они хотят пытать Бога, чтобы он понял, как плохо им было без Него? – переспросил я, стараясь любой ценой не допустить дрожи в голосе.

– Именно, – ответил он. – В этом и есть их цель.

– Не думаю, чтобы Бог был во мне,– заявил я твёрдо.– Я полагаю, Господь нашёл бы себе более достойное вместилище.

Он пожал плечами, и в этом движении была человеческая беспомощность.

– Возможно, – ответил он. – Но я так сильно хотел бы снова Его увидеть, – добавил он печально. – Помню только Свет, который нас окружал и согревал, и из которого мы черпали знание. А потом... – он замолчал.

Мы долго молчали, наконец, мой Ангел встал, и в его движениях быластарческая тяжесть.

– Мы не можемни защищать тебя, М ордимер, ни помогать тебе, – сказал он сильным голосом.– Потому что это обратило бы внимание тех, кто жаждет твоей погибели. Я не долженбыл даже говорить с тобой, но я хотел бы... я хотел бы, чтобы Бог, когда уже проснётся, знал, как сильно я Его люблю и как сильно мне Его не хватает...

Он смотрел на меня так напряжённо, будто хотелпро сверлить меня взглядом насквозь, чтобы обнаружить, что где-то там, под телом, душой и разумом Мордимера скрывается его Господь. Потом отвёл глаза. Погасшие и апатичные.

– До встречи, М ордимер, – сказал он.– Я оставляю тебе в дар тяжёлый крест, но поверь мне, что он не будет таким тяжёлым, какты сейчас думаешь. Это, по крайней мере, я могу для тебя сделать. Наслать туман сладкого недоумения. Ты будешь помнить наш разговор, но с течением временион станет тебе казаться лишь сновидением... Тем не менее, даже воспоминанием об этомсновидении не делись ни с кем, если не хочешь навлечь на себя погибель.

Он исчез с моих глаз, как будто он был только отражением в зеркале, поверхность которого внезапно заслонили. Я остался один в сыром подвале, с трупом каноника, лежащим на холодных камнях. Я дрожал всем телом, поэтому я съёжился в углу и обнял колени руками. Может, я и был Богом, как утверждал Ангел-Хранитель( или, вернее, Бог жил в моём теле), но даже если и так, то сейчас я был Богом перепуганным и несчастным.