Ятен Тотенфогель - Затерянное пламя

— А это ничего, что мы взяли его мачту? — спросил Лунь. — Вдруг это как-то повредит его душе? Люди говорят, что нехорошо брать вещи умерших…

— Какое тебе дело? — огрызнулся адмирал. — Тебе вообще положено не рассуждать, а выполнять приказы!

Экраноплан замолчал; старик нравился ему всё меньше, и Лунь уже начал жалеть, что согласился помогать ему. Мысли об Астраханском не давали покоя: где теперь бродит душа этого маленького приветливого кораблика, в каких мирах?..

— Сбавить скорость! — приказал адмирал. — Минут через пять будет портал… Я сказал — сбавить скорость! Ты что, уснул?

Лунь поспешно приглушил двигатели и снизился; впереди блеснула на солнце ровная как зеркало гладь мёртвого залива — неприятное место.

— Приводняйся, — велел Зиновий Петрович. — Мне нужно рассчитать кое-что…

На самом деле адмирал не был до конца уверен, как проходить сквозь портал без участия Паллады. Он знал, что призрачные корабли способны без препятствий путешествовать между мирами, но можно ли считать Луня кораблём? Да и призраком экраноплан ещё не являлся. И тут, кинув взгляд на песчаный перешеек, отделяющий Кара-богаз-гол от Каспия, адмирал заметил знакомую одинокую фигуру.

«Паллада? Не может быть! — Рожественский поглядел в бинокль. — По всем расчётам она должна оказаться здесь только к вечеру!»

Женщина на перешейке подняла взгляд и насмешливо покачала головой, словно чувствуя, что на неё смотрят… Ещё мгновение, и её фигура сделалась полупрозрачной, обращаясь в облако густого тёмного дыма, который, медленно растворяясь, потёк в сторону моря. Ещё минута, и недалеко от Луня на волнах покачивался трёхтрубный крейсер начала двадцатого века.

— Телепорт помогает сэкономить время, — проговорила Паллада, и её голос Рожественский услышал в наушниках.

Адмирал скрипнул зубами; уйти от Тёмной не удалось… Что ж, теперь дело в переходе через портал.

— Не стоило так спешить, адмирал, — продолжила Паллада. — Портал могу открывать только я. Лунь, разворачивайся и становись мне в кильватер!

Экраноплан включил двигатели и последовал за крейсером; пришлось сделать небольшой крюк, отойдя дальше от залива. Лунь послушно плёлся в хвосте у призрачного корабля, который уверенно держал курс прямо на перешеек.

«Но туда нельзя! — в ужасе подумал экраноплан. — Мы же наскочим на отмель!..»

— Не вздумай остановиться! — рявкнул Рожественский в микрофон, когда Лунь машинально снизил скорость.

«Эх, была — не была!» — Лунь рванулся вперёд. Серебристое зеркало залива померкло, окутываясь тёмным туманом (а может, это был дым из труб идущего впереди корабля?). Входя в густое чёрное облако, экраноплан ощутил колкий холод, пронизавший весь корпус насквозь. Одновременно в его сознании мелькнула мысль о том, что он уже не сможет вернуться обратно…

— Ты сегодня необычно печален, Рильстранн.

— Не обращай внимания, Лиэлль. Бывает… Прошлое, даже затерянное в глубинах памяти, временами даёт о себе знать.

Девушка придвинулась ближе к мужчине, сидевшему на валуне у самой кромки воды. Они находились на песчаном морском берегу. Чуть дальше, на пологом склоне, заросшем серебристо-зелёной травой, возвышалась белая с красным башня маяка.

— Ты правда ничего не помнишь? — допытывалась девушка. — Откуда ты пришёл и куда ведёт твоя дорога? Ой, прости, — спохватилась она. — Может, не стоит об этом спрашивать?

— Почему не стоит? — спокойно отозвался её собеседник. — Спрашивай… Но я действительно не помню.

Море тихо катило прозрачно-зеленоватые волны к их ногам. Лиэлль смотрела на своего товарища. Высокий, хорошо сложенный. Тёмные, чуть вьющиеся волосы до плеч. Чёткие черты лица, нос с едва заметной горбинкой, коротко подстриженные усы. Если бы он отпустил бородку, то стал бы похож на рыцаря Рангольда Лиэрдийского.

На мистериях Рангольда — одном из любимых праздников в Кельмриле — они и познакомились. Ещё тогда Лиэлль отметила сходство этого человека с легендарным воином Сингильдийского рыцарского братства.

А ещё её поразил взгляд его серых глаз — удивительно светлый взгляд… Откуда он пришёл, этот человек? Из какой реальности?.. На Арус попадали иногда такие пришельцы, но как правило, они со временем вспоминали прошлое. Рильстранн же уже четыре года живёт здесь и по-прежнему ничего не помнит.

— Дорога… — неожиданно продолжил Рильстранн. — Мне кажется, я сам когда-то указывал путь. А теперь… да неважно.

Лиэлль подняла тонкие брови:

— Что такое, Рильстранн? Скажи!..

— Я… как будто потерял право помогать другим находить дорогу. Да и сам теперь не знаю, куда идти.

— Не может быть! — горячо возразила девушка. — Ты… С тобой не могло случиться такого! Не верю! Или… — она добавила тише, опустив голову: — Тебе плохо на Арусе?

— Нет, мне здесь хорошо, — мягко ответил Рильстранн. — Может даже, слишком хорошо. И я не хочу никуда уходить… Не обращай внимания, — спохватился он, заметив тревогу на лице девушки. — Просто море и погода странным образом влияют на настроение… Как твоя выставка?

— Всё очень здорово, Рильстранн! И… спасибо тебе за отзыв.

— Не за что.

Он посмотрел на свою юную приятельницу. Мягкие русые волосы, которые сейчас шаловливо развевает ветер. Тонкие брови, ясный взгляд зелёно-голубых глаз… Талантливая художница. Душа, чувствующая море… Может, поэтому они так часто бывают вместе на берегу, возле маяка, разговаривая или молча сидя рядом.

— Рильстранн, у тебя необычный взгляд, — вдруг сказала она.

— Что в нём такого необычного? — чуть удивлённо спросил он. Лиэлль задумчиво посмотрела вдаль.

— Не знаю, как объяснить. Но твои глаза… они как свет папиного маяка.

Маяк. Указывающий дорогу другим… Почему-то снова нахлынула тоска и сердце заныло — несильной, но тянущей, нудной болью.

— Да ну, — пытаясь изобразить улыбку, ответил Рильстранн. — У вас, арусиан, у всех светлый взгляд. А я, видимо, просто успел стать немного арусианином.

Он поднялся:

— Мне пора… До завтра, Лиэлль. Передавай привет отцу.

— Ты сегодня не зайдёшь к папе?

— Нет. Нужно кое-что подготовить по работе.

Лиэлль проводила взглядом высокую фигуру Рильстранна, в лёгкой голубой рубашке навыпуск, с развевающимися на ветру тёмными волосами. Вздохнула и снова взялась за этюд — яркие паруса прогулочных яхт над синей полоской моря, под прозрачно-белыми росчерками облаков. Но мысли её были совсем не об этюде.

Этот необычный пришелец. Рильстранн… Почему он часто бывает на берегу, но ни разу не искупался, даже не прошёл вдоль кромки воды босиком? Почему под разными предлогами отказывается зайти в башню маяка, где работает смотрителем отец Лиэлль, только заходит в пристройку выпить чашку чая? Почему иногда с такой тоской смотрит на море?..