Сергей Гавань - Изумрудный трон

«Значит, уже привыкли к таким жестам», — подумал Триксель и, быстро нашарив в сумке то, что искал, извлёк деревянную статуэтку рыбы, с остроконечным хвостом без плавника, четырьмя ластами по бокам и длинной пастью, усеянной острыми зубами.

Сделав шаг вперёд, он обеими руками протянул изделие диастрийцу. Тот вздрогнул, губы несколько изогнулись в удивлении. Он произнёс по-изритски:

— Она как живая. Это делал рефрамант?

— Нет, просто резчик из нашего города, — вежливо ответил горбун, чувствуя, как по спине струится пот. — Но он великий мастер.

Воин улыбнулся, передал статуэтку товарищу и, развязав тесёмки мешочка, висевшего у пояса, достал оттуда флейту, сделанную из странного блестящего материала. Простым жестом он протянул её Трикселю.

— Приветствую вас в Шуруппаке. Приятно, что вы чтите наши традиции. Прошу, за мной.

Развернувшись, он поманил их за собой. Шеренги солдат синхронно расступились, освобождая путь к воротам. Створки разошлись в стороны с тихим гулом; Триксель почувствовал стопами ног лёгкую дрожь земли. Он открыл рот, что бы задать вопрос, но наткнулся на предупреждающий взгляд шагавшего рядом Двина. Мысленно пожав плечами, горбун начал изучать взглядом внешнюю отделку ворот.

Ворота Эрешкигаль были гораздо меньше тех, что закрывали вход во внешний город, и представляли собой пилон цвета тёмно-красной охры, искусно покрытый барельефами и мозаикой. Оказавшись под его высокими сводами, Триксель запрокинул голову. Позолоченный потолок расчерчивали широкие линии цвета ляпис-лазури. Извиваясь, как змеи, они сходились в одной точке — синем сапфире размером с человеческую голову. Драгоценный камень источал мягкое голубое свечение, которое разгоняло ночную тьму и привлекало мотыльков. Отдалённо он напоминал сциллитумную друзу, хотя имел другую форму.

«Кто и что было источником вдохновения для искусных художников, изобразивших эти рисунки, камнетёсов и скульпторов, создавших эти барельефы? Как сапфир может полыхать изнутри мягким, завораживавшим взгляд светом? Может, стоит рискнуть и расспросить Энхенгаля? Или лучше помалкивать во благо моей миссии?» — горбун нервно тискал древко рефрактора, спрятанного под плащом.

Они прошли сквозь ворота и очутились на возвышенности, с которой открывался вид на долину, приютившую в себе внутренний город Шуруппака. Триксель поднял взгляд на чистое звёздное небо и диск луны, отливавший алым. Её лучи окунули в молоко с кровью далёкие луга, поросшие сочной травой, небольшие рощицы диковинных деревьев, в которых различались фосфоресцирующие голубым светом беседки, и аккуратные водоёмы. Каменная дорога вела прямо, разрезая зелёные участки и разветвляясь на множество ухоженных тропинок, вдоль которых раскинулись сады и дендрарии. Стояла блаженная тишина, изредка нарушаемая шуршанием живности и хлопками птичьих крыльев.

Во время спуска по склону холмистой гряды, по гребню которой протянулись внутренние стены, Двин приблизился к Трикселю, коснулся рукава плаща и кивнул в сторону. Горбун повернул голову и изумлённо приоткрыл рот.

Вдали, над ковром из верхушек высоких деревьев, возвышались исполинские зиккураты, соединённые акведуками и опутанные паутинами лиан. На горизонтальных ярусах располагались террасы с садами и парками, в косых стенах виднелись узкие желоба для сточных вод. Вершина каждого храмового комплекса имела горизонтальное сечение — оттуда в небо били тонкие лучи небесного цвета, которые пронизывали тучи и освещали их изнутри.

«Вот он, истинный Шуруппак», — со смесью восхищения и подавленности подумал Триксель. — «Всё, что я видел до ворот Эрешкигаль, было творением наших рук, грубых, неотёсанных, пытающихся имитировать искусство диастрийцев».

Он обвёл взглядом горизонт, повсюду наталкиваясь на верхушки гигантских сооружений.

«Всё, что я видел до сих пор, теперь напоминает мне гнойный нарост на лице прекрасной женщины».

Они добрались до храма, служившего, по-видимому, резиденцией лугаль Зифрен. В сравнении с исполинами, увиденными по дороге, здание перед ними было относительно небольшим, не достигая и верхушек стометровых деревьев.

Опять ступеньки. Гораздо меньше, чем у ворот Нергала, но тоже немало. На этой лестнице Триксель выплюнул сквозь зубы с десяток ругательств и стерпел пару насмешливых гримас Двина. Энхенгаль шёл на ступеньку выше них, и горбун, чувствуя себя по-идиотски, видел перед собой лишь виляющий из стороны в сторону металлический зад.

Прямоугольный вход преграждала каменная плита. Энхенгаль коснулся рукой стены рядом с ней, и плита с рокотом вошла в стену, открывая вид на длинный коридор, освещённый всё тем же голубым светом. Утерев рукой лоб, Триксель вошёл внутрь последним. Первое, на что он обратил внимание, были золотые узоры, которые покрывали стены и потолок. Они образовывали сложную систему из узлов, в роли которых выступали сферы бирюзового и небесного цветов. Сферы слабо мерцали, отражая внутренний свет драгоценных камней, которые усеивали низкий потолок.

«Хоть в чём-то мой горб оказался полезен», — с мрачной весёлостью подумал Триксель, глядя, как высокий Двин подогнул колени и склонил голову, чтобы не удариться ею о своды коридора.

Они ступили на идеально гладкий и чистый пол тронного зала. Лиловая дорожка из мягкой пружинистой ткани расстилалась от порога до самого трона, составленного из идеально вырезанных блоков голубого камня. Стену позади престола украшала барельефная композиция из семи сфер, соединённая прямыми линиями, над которыми расправили крылья два змееподобных существа. Над рогатыми головами завис диск из огромного синего камня, самого большого из всех, увиденных по дороге.

Рядом с троном, по обе стороны дорожки, неподвижно стояли две человекоподобные статуи, касавшиеся головами потолка. Их тела были обвешаны прямоугольными пластинами и увиты нитями и трубками, словно у танцовщиц в бусах из южных городов. Проходя по дорожке, Триксель задрал голову и посмотрел на каменные лица. По коже пробежал холодок — они были безликими. В одной руке у гигантов лежало по шесту, на которые они опирались, а в другой — камни, которые служили источником света в зале.

Триксель, Двин и их провожатый остановились подле могучих стоп. Диастрийка, восседавшая на троне, упиралась рукой в подбородок и смотрела в сторону, водя по боковой стене отсутствующим взглядом.

— Супруга, — негромко позвал Энхенгаль. — Наши гости.

Люди преклонили колено. Триксель сжал зубы от прострелившей спину боли. Скосив глаза, он заметил, что конец рефрактора выглянул из-за складки плаща. Потянув край плаща в неуклюжем подобии приветственного жеста, горбун запихнул оружие глубже в пояс.