Сергей Гавань - Изумрудный трон

— Так не сомневаешься в том, что я стану Пророком?

Пронзительные зелёные глаза Штруда улыбнулись, паутина морщин стала глубже. Он бодро похлопал Цеппеуша по плечу.

— Нисколько.

Цеппеуш достал из кармана штанов полупрозрачный кристалл сциллитума, вставил его в жезл и поднял оружие на уровень глаз. Штруд отошёл в сторону. Щёлкнул предохранитель, и навершие рефрактора грозно вспыхнуло багровым светом. В воздухе повис тихий вибрирующий гул.

— Фруден, — произнёс Цеппеуш.

Из-под его ног вверх устремились густые волны огня; вихрь пламени с даконьим рёвом окружил тело юноши. Рыжие потоки пламени заструились по длинным чёрным волосам. Кожу слегка пощипывало, но не более — жар обращался вовне. Лоскут ткани на возвышении вспыхнул и выгорел за несколько мгновений.

— Огненное Воплощение, — услышал он сквозь рёв пламени восхищённый голос Штруда, который отошёл на почтительное расстояние, и поднял глаза к потолку. Над его лбом сиял ослепительной белизны нимб, сотканный из дрожащего пламени. Мир вокруг Цеппеуша казался объятым огнём.

— Вы хотите что-то сказать, Штруд?

Старый маг замялся.

— В последний раз я видел это заклинание, когда оно окружало вашего отца. Миклавуш… тогда он ещё не потерял ноги…. Может быть, если бы не это, то он бы вернул себе трон, принадлежащий ему по праву… — голос его задрожал, но потом окреп. — Сделайте то, что должны, дивайн Цеппеуш. Сделайте во имя Ссесуша. Сделайте во имя вашего отца и деда. Сделайте во имя вашей матери.

Цеппеуш щёлкнул предохранителем, чувствуя себя удивительно умиротворённым. Словно огонь, выплеснувшийся наружу, был его огнём. Он выключил рефрактор и повесил на пояс.

— Я постараюсь, Штруд. Я постараюсь.

В зале было светло, шумно и людно. Гости, собравшиеся вокруг длинных столов, звякали кубками и тарелками, делились последними новостями и много шутили. Смеху не давали потухнуть — как только за одним столом гогот и ржание начинали угасать, за другим раздавались новые. Слуги крутились в водовороте пира с вытаращенными глазами, точно лягушки, которых бросили в кувшин с молоком, суетливо подливая гостям вино и раскладывая еду.

Миранда села за длинный главный стол. К нему пригласили Лейсеров и около десятка самых уважаемых ренедов Керберского дивинара. Реган поспешил занять место по правую руку от неё.

«Этот тюфяк намерился замучить матушку лестью», — подумал Цеппеуш, хмуря брови.

Ему показалось, что Миранда что-то прошептала, обращаясь к самой себе. На какой-то миг тень упала на её лицо, и юноша вдруг понял, какой уставшей она выглядит. Тогда он решительно направился к пустовавшему месту по правую руку от старшего Лейсера. Когда их взгляды встретились, юноша фальшиво улыбнулся Регану. «Тюфяк» ответил тем же, но, как показалось Цеппеушу, более искренне.

Знать медленно подтягивалась, толкаясь и посмеиваясь над чужой неуклюжестью. Один за другим они подходили к Миранде, кланялись и занимали своё место за столами. Кое-кто кивал и Венберу, который тёмной статуей стоял позади стула дивайна.

Некоторые здоровались с Цеппеушем. Вот ему подмигнул Эдмунд Далвенгир, молодой русоволосый мужчина, известный модник и прожигатель состояния своего грозного отца. Вместе с ним Мендрагус-младший охотился в лесах Кербер в прошлом году. А вот поднятой рукой поприветствовал его Кэлин Кроитору, приходящийся ему то ли двоюродным, то ли троюродным дядей — в родословную семьи Цеппеуш заглядывал крайне редко. Говорят, что никто и никогда не видел улыбки Кэлина. Цеппеуш гостил несколько дней в его имении в Драконьем Языке и даже имел связь с дочкой по имени Белла. Там же он заработал несколько шишек, когда Кэлин узнал о том, насколько эта связь была близкой. Мать, узнав об этом, даже не стала осуждать действия ренеда. Наоборот, она сказала ему повторить порку, если Цеппеуш вновь начнёт приставать к Белле. Обидно.

Одним из самых заметных гостей был ренед Даргайб по прозвищу Зверь. Если собравшихся вельмож можно было сравнить с разноцветными драгоценными камешками, то Даргайб был громадным валуном. Чёрная туника с изображением белого клыка на красном фоне была ему явно мала и лишь подчёркивала мускулистые спину, руки и грудь, на которой лежали длинные тёмные космы. Настоящий медведь, подумалось Цеппеушу. Венбер шевельнулся, и Даргайб на мгновение задержал взгляд на нём, после чего занял своё место. Маленькая сценка заинтриговала Цеппеуша. Он любил подмечать подобные мелочи.

Заиграла музыка, запел менестрель, но его чистый голос не мог прорваться сквозь шум, стоявший в зале. Это раздражало Цеппеуша. Залихватский голос, сплетавшийся с игривой мелодией лютни, пел о Руксонаде, девушке, которой Ссесуш Мендрагус посвятил часть своих поэм. Золотоволосая зеленоглазая прабабушка Кархария Велантиса, нынешнего регента, считалась символом и воплощением летнего тепла, цветочных ароматов и зелени лугов. Весёлая, сильная и добросердечная, — она была примером для подражания всем девушкам Изры.

— Можно мне сесть рядом с вами? — спросили его справа. Цеппеуш повернулся на голос и увидел невысокую девушку в чистой белой рубашке, какие задёшево продаются в любой лавке одежды. На девушке также была надета длинная салатовая юбка со складками. Цеппеуш опустил глаза вниз, и увидел, что из-под пол выглядывают носы простых чёрных туфель. Слегка ошалев от такого гардероба, он вернулся к симпатичному лицу, обрамлённому густыми каштановыми волосами. Медленно поднявшись со стула, юноша помог незнакомке усесться. Та мило ему улыбнулась.

— Спасибо. Честно сказать, я думала, что вы меня прогоните.

— Просто я решил, что вы должны быть кем-то очень значимым, если осмелились сесть рядом со мной.

— Я джустикарий Мириам.

Цеппеуш моргнул.

— Ни за что бы не догадался, что вы служительница Церкви.

— Наверное, вы считали, что святоши всегда ходят в сутанах и рясах.

— Я думал, что они спят в них!

Девушка тихонько засмеялась, разглядывая бокал с вином, стоявший перед ней. Цеппеуш почесал затылок.

— А зачем вы пришли? Не думаю, что среди гостей затесались девоны.

— Джустикарии тоже любят отдыхать, — Мириам выдохнула и, отпив из бокала, сделала брови домиком. — Боже, мне говорили, что оно вкусное.

— Мириам никогда не пробовала вина, — раздался голос матушки. — Пожалуйста, не нагружай её слишком сильно.

Присутствующие разом посмотрели на девушку. Та обвела их взглядом. Её нога и нога Цеппеуша на мгновение соприкоснулись, и юноша почувствовал, что та вся дрожит.

— Я сменила джустикария Аргенса на посту главы Керберской Церкви, — высоким голосом произнесла девушка. — Все письма с вопросами теперь отправляйте мне. И не волнуйтесь насчёт перегрузки — я не сломаюсь.