Сергей Гавань - Изумрудный трон

Джаркат почесал аккуратную чёрную бороду.

— Твоей настойчивости можно позавидовать. Кем тебе приходится эта женщина?

— Когда-то она была для меня словно родная тётя.

— Когда-то? А что было потом?

— Не важно, — поморщился Гирем. — Суть в том, что даже сейчас мне сложно представить, что бы она натворила столько бед.

— Ну, с девонами это случается. Младенцы, не прошедшие обряд Экзоркуции, чаще всего становятся лакомыми кусочками для демонов. А дальше всё зависит от самих тварей. Некоторые могут дремать в хозяине годами, прежде чем начать творить зло. Такой мог находиться и в Элли.

Они проскакали по окраине селения и выехали на дорогу. На здешних лугах ещё позавчера мирно паслись коровы, раздутые, как бочки в виноградарских погребах где-нибудь на Виноградном Изгибе. Теперь же их словно прокололи иглой, выпустив весь воздух. Бока были усеяны тёмными проплешинами и гнойными нарывами, ветер доносил гнилостный запах. Животные лежали на пожухлой траве и лениво похлёстывали себя по бокам хвостами, отгоняя назойливых мух. Гирем обернулся.

Пространство вокруг селения было аккуратно поделено на ровные квадраты и прямоугольники полей: желтые, где росли пшеница, ячмень и овёс, зелёные — где росли овощи, красные — где зрели бобы катрейла. Сейчас над всем этим поднимались столбы дыма. Гирем коротко вздрогнул и повернулся лицом к дороге. Остальное время он и Джаркат ехали молча.

Подъёмный мост через ров был опущен, ворота открыты. Не обратив внимания на приветственные возгласы стражников, Гирем и Джаркат галопом проскакали по тоннелю и оказались во внутреннем дворике. Завидев их, навстречу поспешили конюшие. Гирем спрыгнул с коня, чьё имя было Гарапас, передал поводья слуге и глянул на историка.

— Ты говорил, что знаешь способ, как отыскать отца в этом демонами проклятом лесу. Пора им воспользоваться.

— Хорошо, но для этого способа мне потребуется восемь кристаллов сциллитума.

Гирем взметнул брови.

— На восемь кристаллов можно купить весь Герран вместе с его жителями.

— Или найти дивайна Рензама, что бы он спас твоего дядю.

Юноша думал недолго.

— Ладно. Подожди в обеденной зале. Мне нужно заглянуть ещё кое-куда.

Кивнув, историк направился к ступенькам главного строения. Гирем же повернул налево, в сторону двухэтажного жилого массива, с множеством окон. Некоторые из них ещё оставались застеклёнными, но большая часть имела ставни. Отец не очень сильно заботился об интерьере и экстерьере крепости. На внешней стороне стены имелись глубокие выбоины и сколы столетней давности, металлические пазы и крепления на гребне пустовали — стоявшие там некогда стрелковые орудия, которые предназначались для борьбы с шальными драконами, были давным-давно сняты и проданы.

Впрочем, подумал Гирем, отец не первый в роду, кто плевать хотел на реставрацию Ректагеррана. Ещё дед Эктар не беспокоился о её обороноспособности. Большие войны не заглядывали сюда больше века. Последний раз Рензам и Алан по-настоящему обнажали рефракторы лет десять назад, и то — далеко к северу, у стен крепости Сибельниль, что принадлежала родственникам-Хлоям.

Он вошёл в здание и зашагал по узкому коридору, который озарял свет факелов. Рефрамантия была слишком дорогой для постоянного поддержания огня, равно как и необычные сферы диастрийцев, которые были распространены на западе, в Шуруппаке и при дворе Пророка Мирата Отраза, владыки Изры. Здесь, на востоке Изритского Теургиата, среди степей, неглубоких озёр и диких лесов, подобное было в диковинку и не по карману даже вассалам-ренедам и их сеньорам-дивайнам. Особенно таким расточительным дивайнам, как Рензам Рект.

Гирем остановился возле комнаты клирика. Дверь была плотно прикрыта; из-за неё доносились приглушённые голоса и тихий шорох. Гирем постучался и, скрипнув дверью, шагнул через порог. Окинул быстрым взглядом комнату.

На широкой, покрытой мягкими разноцветными покрывалами кровати, лежала нагая девушка. У неё были широкие бёдра и полная грудь, русые волосы свободно расплескались по плечам и подушкам, на которые она опиралась локтем, задумчиво глядя в окно с распахнутыми ставнями.

Услышав шаги, девушка метнула взгляд к двери и неловким жестом подтянула к груди покрывала.

— Прошу прощения, дивайн.

— Ничего страшного.

Гирем кисло улыбнулся и только потом заметил приставленный к стене мольберт с чистым полотном. Рядом, на стуле, лежала палитра с несколькими кистями и прозрачным сосудом с водой. Клирик привычно проводил время за живописью.

Девушка посмотрела мимо юноши в направлении двери, которая вела в другую комнату.

— Хэк, к тебе дивайн Гирем!

— Секундочку! — донёсся из комнаты голос Хэка. — Мне осталось договорить последнюю молитву Ориду и всё!

Гирем вздохнул и перевёл взгляд на девушку.

— Позируете для Хэка?

— Позирую… и не только, — улыбнулась та, закрутившись в покрывала.

— Она моя жена! — воскликнул Хэк, выходя из другой комнаты и закатывая широкие рукава серой рубашки.

Единственный экзоркутор Триединой Церкви в округе, он пользовался неслыханной милостью Рензама, который терпеть не мог «придурков в бело-зелёных рясах». Гирем понимал, почему. Хэк стал настолько «своим» человеком в окружении отца, насколько это вообще возможно для служителя церкви. Простой, честный и добрый малый, клирик прекрасно знал своё место. Рензам, ценя эти качества, дал ему добро на проведение обрядов Экзоркуции в своих землях. С того момента прошло уже десять лет.

— Жена? Когда ты успел жениться?

— Сегодня ночью.

— Хорошо выспался? Всё ли в порядке у пациента?

— Вы мне не доверяете, — клирик посмотрел на него с укоризной. — Прошу, за мной.

Они вошли в другую комнату. Ещё раз улыбнувшись девушке, Гирем закрыл за собой дверь и подошёл к кровати, на которой лежал раненый мужчина.

Лицо Алана Ректа было изрезано морщинами, в русые волосы и аккуратно подстриженную бороду закралась седина, однако руки, обмотанные повязками и жгутами, всё ещё были крепкими. Гирем присел на краешек кровати и наклонил голову к лицу дяди. Тот дышал хрипло и прерывисто.

— Никаких улучшений, — негромко произнёс Хэк, став рядом. — Яд медленно идёт от раны к сердцу.

Гирем боязливо отнял тёмную тряпицу от плеча мужчины, зная, что увидит, но всё же содрогнулся от отвращения. Плечо Алана увеличилось вдвое, кожа на нём почернела. Казалось, стоит его коснуться, и оно рассыплется пеплом.

— К завтрашнему утру таким станет всё тело, — грустно молвил клирик и утёр пот со лба раненого.

— Ты выполнил мою просьбу?

— Да. Сжёг несколько пучков жниваденя и чернополоха, втёр пепел в рану. Никакого эффекта. Вероятно, «Тлетворник» Нурвина говорит правду, и без чудотворного огня этот рецепт бесполезен.