Бернхард Хеннен - Гнев дракона. Эльфийка-воительница

— Я никогда не забуду Шайю, — произнес он, и при этом у него было такое чувство, что каждое из его слов подобно острому куску стекла, режущего его душу. — Но я обещаю тебе не искать ее.

Шайя сидела среди коз и смотрела, как последние отблески красной зари потухли за горами на западе. Никогда прежде в жизни у нее не было времени на то, чтобы спокойно любоваться закатом. Наблюдать за тем, как свет сменяется темнотой, и размышлять над тем, что такова история ее жизни. Муватта толкнул ее во тьму. Она наблюдала за тем, что он с ней делал, оставаясь полностью в здравом уме, а затем решила притвориться умалишенной. Так ее оставили в покое и перестали постоянно следить за ней.

Вместе с ночью пришел холод. Она обхватила руками колени и принялась раскачиваться взад-вперед. Козы, с которыми ее заперли, сбились в кучу. Животные избегали ее.

Она потерла ладонями руки. Помогало плохо. Ночью было тяжело. Но она выдержит все это. Раны после ночи на зиккурате зажили. По крайней мере, внешние… Она снова набиралась сил.

Приближались тихие шаги. Кара. Шайя увидела тень молодой священнослужительницы. Каждый вечер, когда становилось темно, Кара пробиралась к козьему хлеву и приносила ей деревянную миску с едой. То кашу, то остатки хлеба и сыра или немного вареных овощей. До рассвета она снова забирала миску.

Поначалу священнослужительница еще пыталась разговаривать с ней. Но уже отказалась от этой затеи. Она ставила еду и снова убегала прочь. Для священнослужительницы она передвигалась поразительно тихо.

Шайя взяла миску. В ней покачивался темный мясной бульон. Она поднесла дерево к губам и стала пить длинными жадными глотками. Бульон был даже еще слегка теплым. Он поможет ей пережить ночь.

Под конец она облизала миску и, закончив с этим, почувствовала, что все еще голодна.

Несмотря на то что там было холоднее всего, она сидела возле решетки, закрывавшей хлев, и сквозь прутья глядела на горы, выделявшиеся на фоне звезд черной зигзагообразной линией. Когда она наберется еще немного сил, то сбежит. Через две недели, быть может, через три.

Слишком долго надеялась она на то, что ее спасут. Она знала, что это маловероятно. И несмотря на это, надежда еще не угасла, когда она поднялась на вершину зиккурата.

Она знала, какая судьба ожидает ее. Лувии она уже не нужна. Муватта лишь использовал ее, чтобы унизить Аарона. Они при несут ее в жертву следующей весной. И никто не прольет ни слезинки, быть может, кроме Кары. И Аарон не может ее забрать. Она не сомневалась в том, что бессмертный любит ее. Но их любви никогда не суждено воплотиться. Он не придет. Она предоставлена сама себе. Она никому и ничего больше не должна.

Девушка поглядела на линию гор. Еще две недели, быть может, три… Как будет выглядеть ожидающая ее жизнь?

Володи пригнулся, выбираясь из-под тента в сумерки. Он навещал некоторых раненых. Повсюду вдоль обрыва были расставлены тенты, чтобы дать раненым тень.

Друсниец был потрясен тем, сколь многие из оловянных погибли в этом последнем бою. В Нангог вернется не более половины. Если они вообще хотят возвращаться туда. Как раз среди раненых многие говорили о том, чтобы вернуться к морю. Обещания Коли создать в Золотом городе место, где ни один наемник не будет подыхать в канаве, как вшивый пес, похоже, перестали казаться такими уж привлекательными в раскаленной жаре на равнине Куш.

Володи тоже не знал, куда идти. Иногда он думал о Кветцалли. Но разве не глупо искать женщину, которую прячут за высокими стенами храма и которая не владеет ни единым словом на его языке? Чем они наполнят жизнь в то время, как не будут любить друг друга на украшенном перьями ложе? Он тосковал по Друсне. По бескрайним лесам. По шепоту ветра в верхушках деревьев. Запаху скошенной травы.

Он шел на юг, прочь от поля боя и запаха разложения, распространявшегося во все стороны. В воздухе гудели тысячи мух. Среди мертвых сновали какие-то подозрительные личности, несмотря на то что Аарон приказал выставить стражу. Мародеры. Среди них было много баб из женского лагеря. Горе раненым, которых не нашли и которые слишком ослабели, чтобы позвать на помощь. Для них это будет ужасная ночь. Может быть, он сумеет уговорить нескольких товарищей, чтобы пойти с ним на поле искать выживших. Впрочем, больших надежд он не питал. После такого дня все были измотаны до предела.

Володи ускорил шаг, чтобы уйти от вони на поле сражения. Вдоль дороги к магическим вратами были расставлены факелы и масляные лампы. Первые уже покидали поле боя.

Немного в стороне он обнаружил чью-то тень на пологом холме. Один из ягуаров? Он хотел поблагодарить их. Их самоотверженность дала им время, чтобы остановить эскадрон колесниц Муватты.

Он отвернулся от огней и прошел немного на запад, пока не оказался в небольшой ложбинке. Туда ближе к вечеру уже успели снести сотни убитых. Аарон приказал, чтобы каждого похоронили в земле. Достаточно глубоко, чтобы умерших не раскопали бродячие псы или лисы.

Володи вздохнул. Его снова окутал запах поля битвы. И жужжание мух.

Света было мало. На небе был виден лишь узкий серп луны. В некоторых землях в такие ночи говорили о серпе-убийце.

Вдоль лощины с умершими сидели полуголые фигуры, на головы которым были надеты мешки.

— Рад тебя видеть, капитан. Я уже искал тебя, — среди сидевших появилась одетая в темное фигура и направилась к нему. Человек-кот, который хоть и искажал язык Арама страшным акцентом, но строил полные и правильные предложения.

— Ты Ника… Накху..

— Некагуаль, — помог ему цапотец. — Неумение запоминать имена союзников свидетельствует о недостатке уважения, — воин облизнул губы, и его отточенные клыки сверкнули в слабом лунном свете.

Володи напрягся. Никогда они не подружатся с этим цапотцем. Хорошо, что они скоро уйдут!

— Я хотеться говорить спасибо. Вы хорошо сражаться, — без особого энтузиазма произнес он.

Некагуаль рассмеялся.

— Ты хотел поблагодарить себя за то, что мы сражались? Как ты командуешь своими людьми, если так разговариваешь? Они хоть иногда делают то, что ты им говоришь? Или точно выполняют твои приказы?

Ну, довольно! Этот парень… Кем он себя считает? «Нужно уходить», — решил Володи. С этими дикарями невозможно толком разговаривать.

— Еще только одно, — он указал на сидящие фигуры. — Кто это есть?

— Наши военные трофеи, — откровенно объявил Некагуаль. — Светловолосые мужчины, сражавшиеся на колесницах. К сожалению, в войске Лувии очень мало воинов с золотыми волосами. Мы надели им на голову трофейный платок, обмоченный в яде кактуса. Он парализует волю. Так они пойдут с нами, не доставляя неприятностей.