Лана Ежова - Избранная Луной

Есть магичка, которая по-настоящему не любит бывшего мужа, раз на нее эти чары подействовали. Но она родила ему ребенка, за плечами несколько лет совместной жизни, симпатия и уважение к супругу.

И есть девочка-ментал, которая ужасно хочет, чтобы ее родители были вместе.

А теперь добавим в задачку неопределенности: негодяя, который влюбился в чужую жену так сильно, что надел на нее запрещенный артефакт и поступился мужской гордостью, прекрасно понимая, что чувства возлюбленной — всего лишь эхо его собственных. Для полной неразберихи приплюсуем влюбленную или почти влюбленную в проклятчика меня…

Мы с Игорем — лишние. Если нас убрать, что в итоге останется? Немного потрепанная испытаниями судьбы семья.

Вздохнув, я сбросила босоножки, стянула платье и нижнее белье. Аккуратно сложив вещи на пеньке, вышла в центр поляны. Чистое небо залито серебром сияния царицы ночи. Завтра полнолуние, но и сейчас, слегка щербатая, луна завораживала.

Захотелось искупаться в ее холодном свете. Отдать частичку себя, впустить лунное безумие, чтобы мчаться наперегонки с ветром в глубь чащи. Ощущать игру мускулов под крепкой шкурой. Вспарывать когтями грунт… Чуять тысячи звуков, обонять миллионы запахов. Слышать биение испуганного сердца своей жертвы. Выследить, загнать… Впиться в горячий источник жизни… Ощутить под языком биение пульса…

Встряхнула головой — и очнулась.

Удивленно посмотрела на пищащего под лапами зайца. Еще целый и почти не помятый. Отпустила. Ушастый зверек, не веря своему счастью, продолжал вжиматься животом в хвою. Угрожающе рыкнула, и он пустился наутек.

Неподалеку журчал ручеек. Маленький, неглубокий. Но воды в нем хватало, чтобы, как в зеркале, рассмотреть свое отражение. Первое, что увидела, — желтые с вкраплением зеленого глаза, затем — ехидно скалящуюся морду. Захлопнула пасть — волчица в ручье повторила движение, но морда ее от этого не утратила хитровато-язвительного выражения.

Она — это я. Я — это она.

Как просто. И в то же время как сложно.

Я снова была самой собой даже в звериной ипостаси. Я осознала себя, отпустила без колебаний добычу, сумев без усилий пригасить охотничий инстинкт.

Покрутившись у ручья, побежала на север, ближе к дороге.

До трассы еще далеко, но я отлично слышала шум проезжающих машин.

А еще учуяла нечто странное. Остановилась. Ноздри навязчиво щекотал раздражающий запах. Запах волка. И не одного.

Шерсть вздыбилась на загривке. Еще толком не обдумав ситуацию, рванула обратно. Бежала быстро, выглядывая и вынюхивая чужаков.

Лес дышал свежестью. Пахло влажной землей и мхом, пряной хвоей и смолой, августовской жухнущей травой. В кронах сосен гулял ветер, трещали сверчки, тонко отзывались сонные птахи, далеко-далеко ухала сова, шептались папоротники, неутомимо рыл новый тоннель крот…

Волков, кроме меня, здесь не ощущалось.

Может, запах принесло ветром от трассы? Из проезжающей мимо машины? Оборотни просто проехали мимо? Вероятно. И все же лучше поберечься. У перестраховщиков жизнь скучная, зато долгая.

До пенечка с одеждой бежала, приглядываясь и прислушиваясь. Безболезненно перекинувшись в человека, посмотрела на ноги — в грязи и траве, все остальное не лучше. Жалко портить платье. К тому же луну скрыли набежавшие тучи, если нет ночного зрения, то не видно ни зги. Чуть поколебавшись, пошла к коттеджу так. Боевики Контроля дом больше не стерегли, так что никто не увидит.

Забавно. Таки перенимаю привычки оборотней: уже с легкостью обнажаюсь…

Перепрыгнула через забор специально в том месте, где в саду находился летний душ.

Вода оказалась приятно прохладной и смыла грязь и запахи леса. Смыла сомнения и тревоги. Невзирая на нелегкие испытания этих суток, я их запомню с благодарностью. Ведь именно сегодня во мраке сомнений я нащупала дорогу к себе новой. Нет, до абсолютной цельности и принятия сути еще далеко. Но удачное начало положено.

Искупавшись, хорошенько отжала волосы, на теплом ветру они быстро высохнут и без полотенца. С улыбкой вспомнила, как купалась здесь в прошлый раз и Лиза украла одежду.

Натянув на слегка влажное тело сарафан, покинула дощатое строение.

Дойдя до освещенной маленькими фонариками беседки, остановилась. Недаром про экономку вспомнила — она сидела за столом и пила чай.

— Привет. Не помешаю?

— Заходи, Миа, — вздохнула она. — Я ждала тебя, надеясь, что не пропущу твое возвращение.

И действительно, на столе стояла еще одна чашка. Белая, в мелкий черный цветочек.

— Лиза…

— Миа, я принимаю твои извинения, — торопливо перебила экономка. — С твоей стороны было некрасиво обвинять, не разобравшись. Но и я хороша — не учла тот факт, сколько всего ты натерпелась.

— Да я особо и не натерпелась, всего-навсего посидела несколько часов под замком.

Лиза налила мне напиток насыщенно-золотого цвета.

— А неизвестность и ожидание самого плохого? — Она покачала головой. — Страх — медленная, но действенная пытка. Попробуй чай, сбор из моих запасов.

Поднеся чашку к лицу, я глубоко вдохнула. Сладкий аромат. И как много всего намешано: листья земляники, мята, лимонник, лепестки чайной розы и жасмина, плоды шиповника… И что-то еще, неуловимое, приятное.

Стараясь понять, какое растение в смеси, я быстро выпила напиток.

— Что здесь? — Я перечислила угаданные растения. — Последний компонент никак не распознать.

— Может, поймешь после второй чашки? — улыбнулась Лиза. — И печенье не игнорируй, его Ким пек утром. Он, когда нервничает, успокаивается готовкой.

Я послушно потянулась к вазочке с песочными сердечками. Промахнулась. Снова попыталась схватить… Она раздвоилась. Я сморгнула. И повторила попытку. Вазочек теперь было три, и в той, что посередине, большая печенька подмигивала глазками в виде изюма. Я потянулась к ней и — о, радость! — схватила кокетливую выпечку.

Лиза тихонько рассмеялась:

— Хотела бы я сказать, что ничего личного, Миа, да солгу. Ты меня раздражаешь с самого первого дня. Уж лучше бы ты не приезжала.

Песочное сердце раскрошилось между пальцами. Стол угрожающе вздыбился и ударил меня в лицо.

Темнота… и в ней печенье, отрастив руки-ноги и звонко хохоча, водило хороводы…

Где-то далеко тихо ругалась Лиза:

— Да что же ты такая тяжелая, а? Надорваться можно!

Я не чувствовала свое тело — его качало на волнах, но, судя по звукам, меня куда-то тащили. А потом нос уловил запах, который повстречала в лесу.

И ненавистный голос насмешливо произнес:

— Набегалась, Машуль?

Первое, что я увидела, — это фиолетовые стены и стальные прутья, выходящие из пола и утопающие в потолке. Некоторое время взгляд бездумно скользил по ним.