Джон Толкин - Хоббит

Дверь заскрипела и хлопнула. Беорн вышел. Гномы, скрестив ноги, сидели вокруг очага. Они запели. Строки звучали примерно так, только их было гораздо больше, и пели долго.

У Бильбо снова начали слипаться глаза. Внезапно Гэндальф поднялся.

– Нам пора спать. Нам, но не Беорну. В его доме мы можем ночевать спокойно, однако помните, что он сказал, уходя: «До рассвета из дома ни ногой, или пеняйте на себя!»

Бильбо увидел, что им уже постелили у стены, на возвышении между столбами. Для него приготовили соломенный тюфячок и шерстяные одеяла. Он с удовольствием укрылся, несмотря на лето. Очаг почти прогорел. Бильбо заснул. Ночью он проснулся; в очаге потрескивали последние уголья, Гэндальф и гномы ровно дышали во сне, полная луна смотрела сквозь дыру в потолке, заливая помещение белым светом.

Кто-то ревел снаружи, и казалось, что какой-то большой зверь возится у крыльца. Бильбо гадал, кто это, не Беорн ли в медвежьем обличье, и не съест ли он их всех. Хоббит с головой спрятался под одеяло и снова заснул, невзирая на свои страхи.

Проснулся он поздно утром. Один из гномов споткнулся о него, не заметив, и скатился с возвышения на пол. Это был Бофур, и он еще продолжал ворчать, когда Бильбо открыл глаза.

– Вставай, лежебока, – сказал гном. – А то завтрака не достанется.

Бильбо подскочил.

– Завтрак! Где завтрак?

– По большей части внутри нас, – отвечали другие гномы, – но кой-какие остатки на веранде. Мы ищем Беорна с тех пор, как взошло солнце; его нет, хотя завтрак, когда мы встали, был уже на столе.

– А где Гэндальф? – спросил Бильбо, торопливо направляясь к веранде.

– О! где-то гуляет, – ответил гном.

Однако волшебник появился только под вечер. Он вошел, когда хоббит и гномы сидели за ужином, а чудесные звери им прислуживали, как вчера за обедом. Беорн не объявлялся и не давал о себе знать со вчерашнего вечера; все недоумевали.

– Где наш хозяин, и где ты сам пропадал весь день? – закричали они хором.

– По одному вопросу зараз – и не на пустой желудок. У меня с утра крошки во рту не было.

Наконец Гэндальф отодвинул миску и кружку: он съел много хлеба, густо намазанного маслом, медом и топлеными сливками, и выпил не меньше кварты меда, а потом достал трубку.

– Отвечу сначала на второй вопрос… Но, батюшки, как же здесь хорошо пускать кольца!

И долгое время от него ничего нельзя было добиться, потому что он пускал кольца вокруг столбов, менял их форму и цвет и заставлял играть в салки под потолком. Странно же они, наверное, выглядели снаружи, когда выпрыгивали в воздух одно за другим, зеленые, синие, красные, серебристо-серые, желтые, белые, большие, маленькие; маленькие проскакивали в большие, складывались в восьмерки и уносились прочь, словная стая птиц.

– Я разбирал медвежьи следы, – сказал наконец волшебник. – По всему, вчера ночью здесь была настоящая медвежья сходка. Вскоре я понял, что не все следы оставлены Беорном: их было слишком много, причем разных. Я бы сказал, что маленькие медведи, большие медведи, средние медведи, исполинские медведи выплясывали перед домом от вечерней зари до утренней. Они пришли со всех сторон, кроме как с запада от реки, с гор. В этом направлении вели только одни следы, и не сюда, а отсюда.

Я дошел по ним до Скели. Здесь следы исчезали в воде, но река по ту сторону утеса слишком глубокая и бурная. Вы помните, что от Скели сюда есть брод; с дальней стороны река круто обрывается в стремнину. Мне пришлось пройти много миль, прежде чем я отыскал широкое и относительно мелкое место. Где вброд, где вплавь, я перебрался на другой берег и прошел несколько миль назад, прежде чем снова обнаружил следы. Однако идти далеко уже не было времени. Следы вели прямиком к сосновому бору на склоне Мглистых гор, где мы вчера провели приятный вечер в обществе варгов. Думаю, я ответил и на ваш первый вопрос, – сказал Гэндальф и надолго замолчал.

Бильбо решил, что понял, о чем говорит волшебник.

– Что делать, – заголосил хоббит, – если он приведет сюда варгов и гоблинов? Нас убьют! Ты же вроде говорил, что он им не друг!

– Говорил, а ты опять порешь чепуху! Шел бы уж спать, если со сна в голове мутится.

Хоббит почувствовал себя совершенно раздавленным и, поскольку делать все равно было нечего, ушел спать. Пение гномов быстро его убаюкало. Он уснул, продолжая думать о Беорне, и ему приснилось, будто черные медведи водят во дворе под луной медленный хоровод. Потом он проснулся, когда все уже спали, и услышал за дверью вчерашние возню, царапанье и сопенье.

На следующее утро их разбудил сам Беорн.

– Ага, вы еще здесь! – Хозяин дома подхватил хоббита на руки и захохотал. – Ни волки, ни гоблины, ни злые медведи тебя не слопали, как я погляжу! – И он бесцеремонно ткнул мистера Бэггинса в жилетку. – Зайчик снова округлился на хлебе и меде… Давайте добавим!

Все отправились завтракать. Беорн, против позавчерашнего, был очень весел, шутил и сыпал потешными историями. Гостям не пришлось долго теряться в догадках по поводу его отлучки и внезапной перемены в настроении; хозяин сам все объяснил. Он побывал за рекой и в горах, по которым, как вы догадываетесь, мог передвигаться очень быстро (во всяком случае, в медвежьем обличье). По углям на волчьей поляне он понял, что хотя бы часть рассказанного была правдой, однако этим не ограничился, а поймал гоблина и варга. От них он узнал, что гоблины с варгами по-прежнему ищут гномов и не могут простить им смерть Великого Гоблина, обожженный нос волчьего вожака и гибель многих его дружинников. Это все Беорн у них выпытал, но смог домыслить и другое: готовится большой набег гоблинов и варгов на предгорья, чтобы поймать гномов или отомстить тем, кто их, возможно, укрывает.

– Мне сразу полюбился ваш рассказ, – заключил хозяин, – особенно после того, как я убедился в его истинности. Уж извиняйте, что не поверил на слово. Жили бы вы так же близко к Мирквуду, тоже не верили бы на слово никому, кроме родного брата, да и тому с оглядкой. Все узнав, я поспешил домой – убедиться, что вы в безопасности, и предложить посильную помощь. Теперь буду больше жаловать гномов. Убили Великого Гоблина, убили Великого Гоблина! – хохотнул он.