Бернхард Хеннен - Месть драконов. Закованный эльф

— Да, — конечно, он прекрасно осознавал все эти трудности. Много ночей лежал без сна и размышлял об этом. И способ решения этой дилеммы был лишь один.

Он рассказал о нем отцу.

Солайн потрясенно глядел на него. Никогда прежде не видел Талавайн слез в глазах отца. Старый эльф притянул его к себе, обнял и не хотел отпускать.

— Ты гораздо лучше меня, сын мой. Я горжусь тобой и в то же время прихожу в отчаяние от того, что ты собираешься сделать.

Золотой описал крутую дугу, пролетел над самыми волнами бушующего моря в сторону большой бухты, черные утесы которой возвышались перед ним, похожие на каменных стражей. Пена обрызгивала расправленные крылья и скатывалась с его покрытого чешуей тела. Его трепали сильные порывы ветра, словно пытаясь увести прочь от цели — входа в пещеру, зиявшего в скале чуть выше линии прибоя. В последний момент он сложил крылья и, вытянув когти, приземлился на мокрый базальт. Слегка заскользил и наконец остановился.

Скалы дрожали под бушующими ударами волн, налетавших на отвесные утесы. Это был самый сильный шторм этой зимы. День, который будет помниться еще долго. Благодаря множеству причин…

Золотой заполз еще глубже в пещеру, вниз к тому просторному гроту, в котором он так часто собирался со своими братьями по гнезду. Заняв свою нишу и обведя взглядом собравшихся, он заметил, что пришел последним. Здесь был даже Дыхание Ночи, который так часто пропускал собрания.

— У тебя наверняка были причины так настойчиво созывать нас, — начал разговор Приносящий Весну. Он был вежлив и прагматичен, как обычно. Золотой видел, что не все его братья столь терпеливы. Некоторые из них весьма неохотно покидали свои убежища зимой. Конечно, они могли оградить себя от зимней непогоды. Одного слова силы было достаточно, чтобы прогнать холод. Но от укоренившегося глубоко в душе желания прятаться зимой под скалами не помогали никакие чары.

— Мастер Голубого чертога, Талавайн, сумел избежать преследования девантаров и передать нам важное послание, прежде чем вернуться на Дайю, где он продолжает выполнять свою миссию, — хотя Золотой понятия не имел, зачем Талавайн вернулся на Дайю, он не сумел прочесть этого в сумбурных мыслях Солайна, но признание в том, что он понятия не имеет, что там делает эльф, будет выглядеть плохо. Нужно представить его героем. — Во время праздника Жертвы, весной, в городе Зелинунт королевства Валесия состоится встреча всех бессмертных и девантаров. Уникальное событие в истории детей человеческих. И возможность, подобной которой не будет. Мы можем уничтожить их всех и начать эпоху вечного мира!

— Или же эпоху братоубийственных войн, — заговорил Изумрудно-зеленый. — Мы не имеем права уничтожать девантаров и их бессмертных. Любой силе в трех мирах нужна сила, которую ей можно противопоставить. Иначе равновесия не будет. Если исчезнут девантары, настанет день, когда мы вцепимся в глотки друг другу. Мы хищники. Нам нужен враг, иначе мы растерзаем друг друга.

— Это что еще за странная философия? — возмутился Пламенный. Он настолько пылал гневом, что Золотой отчетливо чувствовал, как потеплело в пещере совета. Несмотря на то что Пламенный высказывался в его пользу, его мысли сопровождались таким количеством негативных чувств, что слышать его голос внутри себя было неприятно. Он был совсем не таким, как Изумрудно-зеленый, который, может быть, и не от мира сего, но пронизан гармонией, благодаря которой слушать его мысли приятно.

Хвост Пламенного резко щелкнул по камням просторной ниши, в которой он сидел.

— Как вы думаете, зачем собираются бессмертные и девантары? Они планируют нанести по нам удар невиданной силы. И мы позволим себе упустить возможность сразиться с ними, братья? Вы все слышали отчет Ливианны и Бидайн. Вы знаете, что происходит в Нангоге. И теперь собираетесь ждать, пока то же самое или даже худшее, случится в Альвенмарке? Без меня! Альвы поставили нас защищать этот мир. Я выполню свой долг!

— Для меня есть большая разница между тем, несем ли мы войну в Нангог посредством своих драконников, где, по давнему правилу, не должны жить ни дети альвов, ни дети человеческие, или атакуем непосредственно Дайю, — высказался Красный.

Золотой поразился, что его брат по гнезду ведет себя так сдержанно, ведь он слыл безжалостным бойцом.

— Позвольте мне с помощью метафоры представить свое видение ситуации, — спокойно произнес Золотой. Нужно направить дебаты обратно в верное русло, прежде чем любители мира получат большинство. — Представьте, что благодаря счастливой случайности вы узнали, что ваши враги куют мощное боевое копье. Оружие, способное пробить любой доспех. Вы можете разрушить оружие, пока оно не закончено, или отвернуться и надеяться на то, что это копье никогда не пробьет вашу спину. Что вы станете делать? Разумно ли закрывать глаза на опасность и надеяться на то, что наш враг не воспользуется оружием?

— Не делай из нас полных дурачков, — зашипел Иссиня-черный, обнажая зубы. Золотой был начеку и повернулся к нему. Его одетый в темно-синюю чешую брат был весь покрыт шрамами, вынесенными из множества сражений. Он был единственный среди его братьев по гнезду, от которого он готов был ожидать, что мысленный спор в любой момент может смениться поединком на когтях и клыках. — Не кажется ли вам странным, братья, что это известие достигло нас, несмотря на то что все лазутчики Голубого чертога были истреблены? Кто передал его? Почему этот посланник не стоит здесь, перед нами, чтобы мы могли прочесть его мысли? Может быть, девантары хотят заманить нас в ловушку? Или ты собираешься сделать нас своим копьем, которое мы вонзим в спину девантаров, пока они зализывают раны? — поинтересовался Иссиня-черный, не спуская с него взгляда.

— Это известие передал Солайн, отец Талавайна, бывший мастером в Голубом чертоге, который долгие годы рисковал жизнью, служа при дворе бессмертного Аарона. Талавайн выше всяческих сомнений, братья, — заверил Золотой.

— А почему он тогда не здесь? — не отставал Иссиня-черный.

— Насколько я понял старого эльфа, Талавайн враждует с девантаром Иштой. Он хочет сделать что-то, что нанесет ей ущерб. Он вернулся на Дайю. Мы уже не можем связаться с ним. В его поступке, попытке передать нам известие я вижу доказательство его лояльности. Он пошел на риск быть обнаруженным девантарами, когда отправился к своему отцу Золотыми тропами, — Золотой чувствовал, что его загоняют все дальше и дальше в угол, с каждым словом все больше и больше злясь на Иссиня-черного. Он знал, что должен сохранять спокойствие, но больше всего ему хотелось вцепиться брату в глотку.