Владислав Римма Храбрых - Завод седьмого дня (СИ)

Натан хлюпал чаем и заинтересованно наблюдал за Элиотом.

– Ну, что теперь? – поинтересовался он, устав наблюдать за отражениями мрачных мыслей на лице Элиота.

Тот хотел было сказать, что определенно быть беде, но Натан, как оказалось, заинтересован совсем другим.

– Ты рад за нее?

– За кого? – с трудом вылезая из пораженческих мыслей о Заводе, переспросил Элиот.

Натан улыбался.

– Я спрашиваю: ты рад за сестру? Ну, свадьба-свадьба, все дела? Милые пузатые детишки, семейные вечера и все такое.

– Как будто я теперь имею к этому отношение, – проворчал Элиот. – Состряпаем свадьбу как-нибудь, а ехать на квартиру могут хоть прямо сегодня. Чтобы я вот тут как дурак не сидел, потому что, видите ли, им нужно уединиться. Уединялись бы у себя или когда я на работе. Так нет, на радостях приспичило им.

– Так вот оно что, – расхохотался Натан, откидываясь на спинку кресла так, что оно отъехало назад. – То есть тебя, несчастного, выгнала твоя собственная сестра, чтобы помиловаться со своим потенциальным мужем?

– Очень смешно, – процедил Элиот. – Давай без вот этого вот. Твое чувство юмора я оценил, а теперь замолчи.

Натан еще раз булькнул и принял серьезный вид. На такие вещи он обычно не обижался – и без того частенько подобное слышал.

– Ладно-ладно. Слушай, а чего ты сидишь? Можешь заночевать в квартире Карела, его же все равно там нет. А эти пусть себе остаются.

Элиот поморщился, но спорить не стал. В самом деле, пусть остаются. Можно и в бывшей квартире Карела, его ведь там нет. И не будет, судя по всему. И Луиза туда точно не заявится, зачем ей. Она уже, видимо, все сказала своему мужу, раз тот вот так вот сбежал.

Натан, казалось, изучал его лицо со все возрастающим интересом.

– Ну и чего ты думаешь?

– Ты не знаешь, куда он ушел? – уточнил Элиот, хоть и знал, что ответ ничего ему не даст.

Все равно спросить нужно было.

– Как куда? А куда ему еще идти? В Завод, конечно.

Натан махнул рукой в стороны комнаты, в которой скрылись Кристиан и Старик.

– Что ему там делать, в Заводе-то?

– Элиот, ну тебе же не пять лет! Что делать в Заводе? То же самое, что и все остальные делают. Работать и жить. И уж, конечно, найти себе какую-нибудь девочку поспокойнее, чем Лаура. А то, знаешь, они когда скандалили, у нас слив вибрировал.

– Да знаю, – вздохнул Элиот; желание разговаривать с Натаном резко отпало. – У нас он тоже вибрировал. Голосочек у нее – весь в отца.

– Это точно, – согласился Натан и тему развивать не стал.

Старик появился в комнате, а Кристиан прошел по коридору на выход, ничего им не сказав. Попрощался он, кажется, только с Жанн и некоторое время рассыпался в комплиментах ей самой и ее чаю.

– Ну что, дети мои, как вы тут?

– Отлично, – отозвался Натан, а Элиот безрадостно пожал плечами.

– Что, братец все тебе растрепал? – Старик склонил голову, нехорошо и непонятно щурясь.

– Да.

– И что ты об этом думаешь?

Элиот растерялся. А что он мог сказать? Да, конечно, я счастлив, мы и Завод – друзья навеки! Или сказать правду? Ох, тогда Старик будет не очень этому рад. Не хотелось бы ему выводить Хьюго из себя.

– Не знаю, что сказать. Звучит впечатляюще, но я же не имею об этом никакого представления. Поэтому ничего не могу сказать, извините.

– О, это очень хорошо, – радостно протянул Старик.

Он уже сидел в кресле и насмешливо смотрел оттуда. Откинувшись на спинку и скрестив руки на груди, Старик щурился и выглядел так, будто знал куда больше, чем говорит он и знает Натан.

Ну как такому человеку врать? Не выгонит из станицы, так обличит при всех. Даже если это будет один Натан – все равно выйдет неловко. Тот-то, конечно, верит своему старшему брату, любой его, даже самой непредсказуемой идее.

– Ладно, я, наверное, пойду.

Элиот отставил стакан с недопитым чаем и поднялся. Старик, усмехаясь, смотрел на него.

– Давай, иди, удачи. Но помни: если у тебя будут какие-то сомнения, ты всегда можешь прийти ко мне и поделиться ими. Правильно?

– Правильно, конечно, – согласился за Элиота Натан. – Только у него нет никаких сомнений, его все устраивает.

– Так и есть, – кивнул Элиот и поспешил выйти. А то так можно и договориться.

Открывая дверь в квартиру Карела, он еще не был уверен, что никого там не обнаружит. Но квартира в самом деле была пуста, поэтому Элиот не придумал ничего лучше, чем пройти в бывшую комнату Карела и завалиться на его кровать.

Постепенно Элиот потерял интерес к проходящему времени. Все было слишком быстро, тогда как спешить ему было некуда. Он просто работал, без какой-то отчетливой цели, без мечтаний и стремлений. А когда Николь уже не смогла работать, работал и за сестру. Но ему в этом очень помогал Гуго.

Мальчишке его новая работа очень нравилось, и Элиот пользовался его энтузиазмом. Иначе один бы ни за что не справился.

С Николь они практически не виделись. Жене пилота, да к тому же беременной, было не до брата. Ее окружила заботой мать Жана, и Элиот не спешил вливаться в их семью. Он начал больше общаться с Натаном, которому тоже было скучно.

Через полгода переговоров в станице появились первые пилоты – совершенно разные ребята, которые никак не вписывались в один образ заводчан, видимо, выдуманный Стариком.

Натан постоянно крутился среди пилотов – станичников и заводчан, – и Элиот вместе с ним. Часто Астор убегал к жене, оставляя своих учеников на них, а Натан и Элиот не были против.

В конце концов, каждый в станице умел управлять лагом, просто кто-то этим знанием пользовался, а кто-то нет.

Мальчишки-заводчане были ленивыми, но очень мотивированными. Никто не знал, что такого им обещал Кристиан, иногда появляющийся на горизонте, но учились парни старательно. Хотя среди них были две девушки, и Астор долго моргал, недоумевая, что с ними делать – среди станичных пилотов женщин не было.

Но как-то справились.

Заводчане учились, пилоты учили, Элиот помогал по мере сил. В дни, когда ничего не засорялось и не ломалось, он оставлял Гуго одного присматривать за током воды, а сам уходил на причал, где занимались пилоты. Какого-то помещения Старик им выделить не смог, хотя очень пытался, поэтому причал был заполнен в любое время: в дождь, в холод, в жару.

Правда, Натан с Элиотом, если погода была уж совсем невыносимая, а Астор сбегал, брали своих учеников к себе. Пока никто не давал им управление настоящими лагами, было без разницы, где заниматься сухой теорией.

Натану нравилось учить: он владел практической стороной вопроса, а Элиот, в свою очередь, теоретической. Он мог бы когда-то стать пилотом, но все же выбрал работу с водой. Это тогда казалось ему куда практичней и полезней для станицы, чем полеты.

О том, изменилось ли его представление по этому поводу сейчас, Элиот не знал и не хотел задумываться. Обучение пилотов постепенно вошло в их обыденность, как и начавшееся производство лагов.