. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

Тот нахмурил светлые брови. Ханса поднял на Острона взгляд; Элизбар, вздохнув, обессиленно плюхнулся на подушку.

-- Увы, я бы хотел сказать тебе "нет", юноша, -- ответил наконец Анвар. -- Но я... не знаю. Возможно, если нам удастся победить в этой войне, влияние темного бога уменьшится, и он оставит тебя в покое. Но если нет... будь осторожен.

Острон опустил голову. В груди просыпался полузнакомый страх; еще легкий и будто неуверенный, он захолодил внутренности и заставил сердце ускорить свой ритм.

-- Значит, просто нужно одолеть темного бога, -- хрипло произнес Острон.

-- Нужно поговорить с Уллой, -- глухо добавил Сунгай, не глядя на него. Острон встрепенулся. -- Ты сам знаешь, что он тоже слышал этот голос. Нужно спросить его, слышит ли он и теперь.

Ханса стремительно поднялся на ноги и вышел из комнаты. Острон пошел следом; теперь смутное беспокойство за Ниаматуллу, не покидавшее его с тех самых пор, как тот был без сознания еще в Ангуре, приобрело конкретные очертания.

-- Он на пристани, -- сказала им Лейла, сидевшая в главном зале постоялого двора, -- ушел туда с барбетом, и вид у него был мрачный.

Острон и Ханса вдвоем вышли на террасу. На берегу реки было безлюдно; обезумевшего паренька уже унесли хоронить, и ничто не напоминало о его смерти, кроме бурого пятна в песке.

-- Несладко, должно быть, сейчас кучерявому, -- пробормотал Ханса, когда они спустились с террасы. Острон передернул плечами.

-- Мы все в равной степени несем ответственность за это, -- сказал он. -- И знаешь, что?.. Возможно, это не последний раз... когда приходится идти на такое. Будь готов к тому, что однажды тебе самому доведется отрубить голову связанному человеку.

-- Ужасно ты говоришь, -- буркнул марбуд. -- Знаешь, я пятнадцать лет провел с разбойниками, но и тогда ни разу подобным не занимался.

Улла действительно сидел на пристани, на самом краю каменного причала, и барбет валялся рядом с ним; аскар будто бы просто смотрел на реку. Что он сам-то думает о случившемся, подумал Острон. Напуган? Осознает ли?..

Кудрявый маарри тем временем как раз неловко склонился, желая поменять позу, выпрямил затекшую ногу.

-- Улла, ты чего тут де... -- начал было Острон, но от неожиданности тот резко дернулся, его ладонь соскользнула с края причала, и Улла с криком полетел в воду. -- Он же не умеет плавать!

Реакция марбуда была отменной, Ханса ничего кричать не стал, подбежал к берегу и прыгнул следом. Последним примчался Острон, ожидая увидеть, как Улла барахтается, захлебываясь, но обнаружил, что оба стоят по грудь в воде и хохочут.

-- Маридова задница! -- заорал Улла, поднимая голову на Острона. -- Зачем пугать-то? Я уж думал, еще один одержимый хочет напасть на меня!

-- Ты и нас напугал, знаешь? -- ответил ему Ханса, хлопнул по плечу. -- Я тебя спасать собрался!

-- Вылезайте, идиоты, -- рассмеялся и Острон. -- Улла, только не захлебнись ненароком, пожалуйста.

-- Уж как-нибудь... -- сказал Улла, но тут споткнулся обо что-то и плюхнулся лицом в воду. Ханса, правда, сразу поймал его за шиворот; вдвоем они выбрались обратно на пристань, оставляя на камне темные мокрые пятна.

-- Боги тоже шутят, -- отдуваясь, заявил маарри. Платок с его головы свалился, и влажные черные кудри блестели на солнце. -- Должно быть, и смеялась Гайят, когда я появился на свет! Ладно хоть еще барбет не уронил...

Тут же он едва не смахнул инструмент, пытаясь опровергнуть собственные слова, но Острон вовремя поймал барбет за деку. Струны глухо звякнули.

Утреннее солнце, еще совсем не жестокое, ласково пригревало их. Ханса и Улла оба были мокрые до нитки, но их веселья это не умаляло, скорее наоборот; на какое-то время казалось, будто все заботы покинули их, истаяли в тени, и трое парней просто хохотали, сидя на камнях пристани.

Потом Острон первым вспомнил, для чего они шли сюда.

Похолодело будто немножко.

-- Улла, -- окликнул он. -- Скажи... ты после Ангура видел... сны?

-- Конечно, я ведь сплю каждую ночь, -- ехидно отозвался тот.

-- Да нет, -- помрачнел Острон. -- Те... с голосом .

-- А почему ты спрашиваешь? -- насторожился маарри. Ханса отвел взгляд; Острон вздохнул.

-- Потому что это может быть опасно.

-- Нет, больше мне ничего не снилось, -- наконец ответил Улла. -- Я ведь выздоровел.

-- Но временами ты выглядишь так, будто тебя что-то беспокоит.

-- У меня остались неприятные воспоминания, -- резковато произнес тот, -- но у кого их нет, а? Ты сам-то иногда сидишь с таким видом, будто жизнь закончилась, небось о Сафир думаешь?

-- Что, я и вправду ?.. Это так заметно?!

Улла прыснул первым; ему вторил Ханса.

-- Вы оба как дети малые, -- заявил марбуд, -- уже помирись с ней наконец и не смеши нас больше.

-- Хотя мы все равно найдем, с чего посмеяться!

Они возвращались на постоялый двор втроем, и мрачное настроение хотя бы временно покинуло их. На террасе сидели Анвар и Дагман; нахуда расхохотался, обнаружив, что Ханса и Улла вымокли:

-- Никак наш аскар опять решил искупаться? Когда уже научишься плавать, Улла?

Тот только отмахнулся, посмеявшись.

Уже когда парни скрылись в здании, нахуда Дагман извлек из нагрудного кармана сверток бумаги, достал кисет и принялся сворачивать самокрутку.

-- Как я и предполагал, -- вполголоса сказал Анвар. -- Самый чувствительный из них -- Острон.

-- Он уже?.. -- не взглянув на китаба, пробормотал Дагман. Тонкие длинные пальцы сноровисто свернули бумагу, и нахуда сунул получившуюся самокрутку в рот.

-- Это гонка, -- вздохнул китаб. -- Наперегонки со временем... и время не на их стороне. Этим всегда все заканчивается.

-- Посмотрим, -- пожал плечами Дагман. -- Нет новостей от Бела?

-- Бел в горах Халла, -- отозвался тот, -- в поисках, видимо. Нет, а то тебе бы тоже сообщили.

-- Срань господня, я так устал от этого дрянного табака.

***

Смеркалось. Всадники, впрочем, останавливаться и не думали; они делали привал после обеда, в самое жаркое время, и теперь они встанут лагерем только ближе к полуночи. Верблюды продолжали идти размеренным широким шагом, и их мозолистые ноги ступали по песку: тем утром отряд свернул на север, намереваясь добраться до крупного ахада в одном из оазисов.

В основном путешественники ехали в молчании, если не считать тихого разговора, как обычно, завязавшегося между Абу и Анваром. Острон их не очень слушал: опять про какие-то доисторические времена, древние легенды и все такое. Кажется, только это их и интересовало, в отличие от настоящего времени. Ладно Анвар, это, похоже, было делом всей его жизни, но Абу Кабил?..

Прошла добрая неделя с тех пор, как на отряд Одаренных напал безумец в ахаде Каммал; Элизбар использовал свой Дар, как только смог, и следы сотрясения мозга мгновенно сняло. Теперь ассахан с невозмутимым видом ехал чуть позади Хансы, рядом с Лейлой, которая упорно притворялась, что его не существует в природе. Кажется, события последних дней заставили Элизбара держаться чуть ближе к Сунгаю, Хансе и собственно Острону, бывшим необъявленными предводителями отряда. Было почти смешно наблюдать, как он вроде бы и задирает нос перед джейфаром, и в то же время явно уважает его; проще всего Элизбару было с Остроном, который с самого начала притворялся дурачком. Так и сегодня; Острон нимало не удивился, когда Элизбар направил своего верблюда и приблизился к нему, взмахнул трубкой.