. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

-- Я -- майяд, -- сказал он. -- Единственный в своем роде. Но в каком-то смысле я -- венец творений Асвада. Я -- ответ на Дар Хубала.

Они обескураженно молчали.

-- Вся жизнь -- это изменение, -- продолжал белоглазый. -- И твой огонь, нари -- это всего лишь взаимодействие одного вещества с другим. Чтобы его остановить, достаточно лишь отменить изменение. Я это могу. Я не могу совладать с Даром джейфара или марбуда, это верно, но с твоим -- запросто.

-- Прошу прощения, -- раздался мягкий голос Анвара. -- Если я все правильно понял из твоих объяснений, выходит, на самом деле ты ничего не сможешь поделать с Одаренным Хубала. Как же ты можешь быть... ответом на его Дар?

Белые глаза сверкнули.

-- Ты умен, китаб, -- сказал он. -- ...Поэтому я сейчас стою здесь, и нари может испепелить меня своим пламенем, если захочет. Логические рассуждения привели меня к осознанию того, что Асвад обречен на поражение. Его ответы на Дары шести богов несовершенны.

Острон поднял ятаган, и на лезвии того вспыхнул огонь, но немедленно погас; белоглазый не врал.

-- Более того, -- добавил белоглазый, -- я пришел к такому выводу. Если темный бог будет побежден, он утратит свою власть над одержимыми. И надо мной -- тоже. Безумие покинет нас, и мы станем обыкновенными людьми.

Ветер продолжал трепать кудри Уллы. Острон почувствовал, как что-то внутри него резко обвалилось.

Способ спасти Уллу существовал!.. Но...

Было уже поздно.

-- Отчего ты не объявился днем раньше, -- безголосо произнес он.

-- А ты бы стал слушать меня днем раньше, нари? -- спокойно спросил белоглазый. -- Прости, но у меня не было выбора.

-- Кто тебе сказал, что мы и теперь тебе поверим, -- резко вскинулась Лейла. -- Острон, нельзя ему доверять!

-- Он же слуга темного бога, -- согласился с ней Басир. -- Такой соврет -- недорого возьмет.

Ятаганы Острона медленно опустились.

-- Он не врет, -- глухо сказал Острон. Он не оборачивался; ясное пламя вдруг охватило тело Уллы, взмыло до самых небес, и стоявшие слишком близко отшатнулись в разные стороны.

-- Вру я или нет -- проверите сами, -- произнес белоглазый. -- Доверять мне я в любом случае не советую. Асвад действительно имеет надо мной власть, есть на то моя воля или нет. Это похоже... на танец на острие клинка. Стоит нарушиться хрупкому балансу, и он снова одолеет меня, и тогда я наброшусь на вас, как этот мальчик. А я, -- ты знаешь это, нари, -- совсем не такой беспомощный в бою.

-- Но ты хочешь идти с нами.

Их глаза встретились. Алебастр против мякоти киви; какое-то время царила пронзительная тишина.

-- У меня есть... полезные умения, -- наконец сказал человек в сером плаще. -- Не говоря уже о том, что больше я не буду мешать тебе использовать твое пламя, нари.

-- Смешно, -- резко сказал Сунгай. -- Всем прекрасно известно, что с той стороны дороги назад нет. Если ты безумец, то ничто не вернет тебя обратно. Острон, я считаю, уж лучше отпустить его на все четыре стороны, но никак нельзя позволять ему идти с нами.

Острон тем временем окончательно убрал ятаганы в ножны; в следующий момент вокруг белоглазого вспыхнула стена огня. Сквозь языки темно-оранжевого пламени было видно его бледное лицо, но белоглазый даже рук из карманов не достал, так и остался стоять. Он мог бы потушить это пламя одной силой мысли, Острон знал это.

-- Он пойдет с нами, -- произнес Острон. Среди остальных возникло движение; но никто не сказал ни слова. -- Заодно его присутствие поможет нам всегда оставаться начеку. И никто не говорил, что мы будем доверять ему, Сунгай.

-- ...Как знаешь, -- вздохнул тот.

***

Тот день был едва ли не самым напряженным за все время их пути. Перечить Острону никто не стал, хотя на белоглазого, который вывел из зарослей горады верблюда и с невозмутимым видом поехал следом за ними, то и дело косились. Никто не желал находиться рядом с безумцем, и все утро они ехали в гробовой тишине, пока наконец Абу Кабил и Анвар, позабывшись, снова не завели разговор. Надо сказать, все это время белоглазый держался с завидным достоинством: несмотря на недоброжелательные взгляды остальных, он сохранял каменное выражение лица и глядел только перед собой. Из-за того, что люди сторонились его, рано или поздно он поравнялся с Остроном, ехавшим в самом конце отряда.

Острон на него не смотрел, хотя присутствие белоглазого ощущал постоянно; не самое приятное ощущение, что и говорить. Проверять, может ли он использовать Дар, больше не было смысла, хотя он был уверен, что остальные не доверяют белоглазому, сам Острон отчего-то ни секунды не сомневался в том, что тот не солгал.

Солнце близилось к зениту, и Сунгай впереди уже начал присматривать место для дневной стоянки, когда Острон вполголоса спросил:

-- И все-таки почему ты решил присоединиться?

-- Я сказал, -- отозвался белоглазый. -- Если рассуждать логически, Асвад не может одержать победу. В конце концов, он один, а ваших богов -- шестеро. К тому же, я знаю, как обстоят дела в Талла, -- его тонкие губы снова растянулись в неестественной усмешке. -- Вы наверняка опасаетесь долгаров и иных каких слуг Асвада, но это зря. Мариды были первыми и появились давно, но долгары и тем более я -- совсем другое дело. На службе Асвада всего четыре долгара, -- теперь три. Конечно, все они дадут потомство, но не все новые детеныши будут одарены, да и пока они вырастут, пройдет время.

-- Потомство?.. -- повторил Острон. -- Это передается по крови?

-- Конечно, -- спокойно согласился тот. -- А ты что думал, нари? Все дело в крови. Долгие тысячи лет мы этим и занимались. Асвад отбирал наиболее подходящих особей, чтобы их потомство дало нужные результаты. Небось и ты -- потомок какого-нибудь Эль Масуди, или как там его звали, только, может, и сам этого не знаешь.

Острон поперхнулся.

-- Вообще-то я именно его потомок, -- пробормотал он.

-- Видишь, я не соврал.

Они замолчали. Ехавшие впереди Ханса и Лейла время от времени оборачивались, чтобы взглянуть на Острона; он догадался, что они боятся оставлять его наедине с безумцем, который может легко потушить его пламя, да и на мечах одолеет его.

-- Но логика -- это еще не все, -- потом заметил Острон. -- Ты же родился и всю жизнь провел в Талла, верно? Разве можно в один день взять и предать все, что было тебе дорого?.. Метнуться на сторону врага, с которым твои предки воевали тысячи лет?

-- Дорого? -- повторил белоглазый. -- Мне ничто не дорого, нари. Логика -- это все. Дела предков меня не касаются, в конце концов, они умерли давным-давно. Ладно, если тебя это так интересует, я тебе вот что скажу. Безумие повторяется кругами. Как колесо телеги, понимаешь? Сегодня ты в верхней точке, завтра -- в грязи. Сегодня я почти не отличаюсь от вас. Сколько пройдет времени, прежде чем колесо совершит оборот, я точно не знаю, но может быть, через две недели или месяц я вновь окажусь в нижней точке, Асвад овладеет моим рассудком, и я превращусь в животное. Я буду кидаться на все, что движется, и логика перестанет иметь для меня значение. Мне это не нравится . Мне нравится логика, на нее можно положиться.