. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

-- Слушай, а у тебя тоже так сильно болели руки, когда ты учился владеть ятаганом?

-- Ты взялся за ятаган? -- удивился Острон.

-- Ну да, -- Леарза будто смутился немного, припомнив что-то. -- Бел-Хаддат... согласился учить меня. Наверное, мне нужно было попросить тебя, но у тебя и так много забот...

Острон поднял брови.

-- Не исключено, что сегодня Бел-Хаддат откажется идти с нами, -- заметил он. -- ...Что тогда будешь делать ты, Леарза?

Их глаза встретились. Китаб смотрел прямо, чуть склонив голову набок. Он больше всего напоминал собой мальчишку, лохматый, низкий и худощавый, но взгляд у него в тот момент был совсем взрослым.

-- Ворон пойдет с нами, -- сказал Леарза. -- Я знаю, ты не доверяешь ему, Острон. Но я думаю, что ему можно доверять... пусть и не до конца. Я уверен, он тоже хочет, чтобы мы одолели темного бога.

Следующим со второго этажа спустился Сунгай, почти сразу вышел во двор: каждое утро к нему слетались птицы, принося новости со всего Саида. Леарза остался сидеть с Остроном, расспрашивал Одаренного нари о том, как тот учился владеть клинком, и тот как раз вспоминал, как его еще мальчишкой учил дядя, когда Сунгай вернулся со двора, и темное лицо джейфара выглядело встревоженным. Острон сразу заметил это и резко оборвал себя на полуслове.

-- Дурные вести, -- подтвердил Сунгай. -- Одержимые сумели перебраться через Харрод на востоке и атаковали поселения. В большинстве люди успели бежать в Ангур, но...

-- Проклятье, -- Острон поднялся на ноги; Леарза остался сидеть, но взгляд его посерьезнел. -- Это уж точно не оставляет перед нами выбора. Надо скорей выдвигаться в путь! Буди тех, кто еще не проснулся, -- и с этими словами он сам побежал на второй этаж.

Не прошло и получаса, как все путники собрались во дворе трактира, готовые отправляться. Острон распихал Хансу и Элизбара, остальных вроде созывали Сунгай и Леарза, и он не был уверен, кто из них позвал Ворона (и звали ли), но и Бел-Хаддат, и Дагман с Абу Кабилом, как ни в чем ни бывало, были тут в полном сборе.

-- Бел-Хаддат, -- холодно окликнул того Острон. -- Мне кажется, вчера мы не закончили разговор.

-- Какой еще разговор, -- отозвался тот, и его глаза сверкнули льдом в утреннем солнце. -- Если ты об этом , -- он коснулся пальцами рукояти своей кваддары, висевшей на поясе, -- то я предпочел бы его и не заканчивать.

-- Если ты желаешь продолжать поиски Одаренного Хубала, -- нахмурившись, проигнорировал нари, -- тебе придется идти в одиночестве. Мы не можем больше терять здесь время, поэтому я решил, что нужно отправляться в Ангур, а оттуда уже выходить... в Хафиру. И если кто-то не согласен с моим решением, -- он окинул взглядом своих спутников, повысив голос, -- значит, здесь наши дороги разойдутся!

-- Как скажешь, командир, -- пробурчал Элизбар, поправлявший подпругу у лошади. -- Куда ты, туда и мы.

-- Если Ангур в опасности, мы должны ехать туда как можно скорее, -- согласился Искандер.

-- Думаю, наши поиски можно назвать наполовину успешными, -- радостно заявил Абу Кабил, переглянувшись с Дагманом, -- ведь мы отыскали Одаренного Гайят! А если этот парень из китабов сам нас не нагонит, то его проблемы.

-- Поехали уже, -- буркнул Бел-Хаддат и взлетел в седло. -- Надо спешить.

Острон еще раз оглянулся, и его взгляд наткнулся на белые глаза Исана. Тот стоял рядом с нари, уже накинув на голову капюшон серого плаща, и его лицо, как всегда, было ровной гипсовой маской.

-- Ты уверен, что это решение не подсказано тебе Асвадом? -- вполголоса поинтересовался Исан. Острон скривился: своим вопросом белоглазый попал в точку.

-- Я не знаю, Исан, -- признался он. -- Темный бог слишком хитер. Но я все-таки принял это решение, и я отвечаю за него.

-- Ты не сможешь ответить, если будешь мертв.

-- ...Я верю в шестерых богов, Исан, -- помедлив, возразил нари. -- Я верю, что они не оставят нас и приведут к нам Одаренного Хубала... если он действительно нам нужен.

***

В сабаине Тангал, расположенном буквально в пустыне, у подножия высокой горы, Исан подошел к Острону и вполголоса, пока Сунгай разговаривал со старейшинами, сообщил:

-- Я чую одержимого, который вот-вот проснется.

-- Мерцание?.. -- переспросил Острон. Белоглазый кивнул ему, и Острон сделал знак Хансе и Искандеру, когда те посмотрели на них, желая знать, в чем дело. Пятью минутами позже они поставили в известность старейшину Хилафатула, самого уважаемого в сабаине; Исан и Острон отправились на мерцание вдвоем, чтоб не вызвать в поселении панику, и через полчаса привели в аштемар ничего не понимающую женщину, на которую Исан решительно указал на улице.

-- Снятся ли тебе сны, в который чужой бесплотный голос разговаривает с тобой? -- спросил ее Острон, от всей души надеясь, что белоглазый ошибся.

Женщина настороженно посмотрела на старейшину Хилафатула, который хмурился в стороне, потом на высокого нари с треугольным подбородком; когда эти двое подошли к ней и сказали, что она должна пойти с ними к старейшине, она очень испугалась бородатого со страшными белыми глазами, но не этого нари.

Она помолчала, не уверенная, стоит ли говорить правду, но присутствие старейшины повлияло на нее, и она кивнула:

-- Да, несколько раз я видела такие сны...

Острон опустил голову. Исан вопросительно посмотрел на него, ожидая, что тот отдаст приказ; Острон посидел молча, наконец негромко сказал господину Хилафатулу:

-- Стоит держать ее... под надзором. Это очень дурной знак.

По указаниям старейшин женщина осталась на ту ночь в аштемаре, под стражей, хоть она плакала и не понимала, в чем она виновата; Острон с камнем на сердце ушел к своим путникам в трактир. По пути Исан спросил его:

-- Ты не будешь казнить ее?

-- ...Ради всего святого, Исан, -- вздрогнув, отозвался тот. -- "Казнить"! В племенах казнят только убийц!

-- Но она скоро станет одержимой и тогда, очень возможно, кого-нибудь убьет.

-- Вот тогда и...

-- Ты перекладываешь эту ответственность на простых людей?

Острон помолчал.

-- Чего ты хочешь от меня, Исан? -- потом резковато спросил он. -- Чтобы я лично казнил каждого одержимого или того, кто вот-вот поддастся?

-- Нет, -- невозмутимо ответил белоглазый. -- Мне просто интересно.

-- Интересно ему.

Они уезжали наутро, обменяв своих низкорослых лошадок на верблюдов; Ханса, на чьи плечи легла сия обязанность, весь вечер сердито бубнил и перед отъездом заявил, что о хеджинах в этом богами забытом месте можно и не мечтать.

-- Не имеет значения, -- коротко ответил ему Искандер. Дромедары, которых раздобыл Ханса, были ниже хеджинов, и седла у них были не такие удобные, впрочем, все двенадцать животных выглядели бодрыми и сердито орали, мотая головами.

-- Какой из них самый смирный, -- пробормотала Сафир, а Ханса фыркнул и ответил ей: