. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

Острон первым совершил движение, бросаясь к Басиру. Это послужило сигналом; стоявшие близко к китабу Замиль и Зинат успели опять первыми, и на этот раз их ятаганы со свистом врубились во что-то мягкое, найдя цель. Марид взвыл, раскрыв ужасный кровавый рот. Один клинок отсек ему левую руку, другой засел в боку. Демон Хафиры не успел вырваться, как его настиг Дакир, с воплем ужаса размахнувшийся и что есть силы рубанувший по ногам марида. Тут марид занес уцелевшую руку с мечом.

В тот самый миг до него наконец добрался и Острон, с двумя клинками наготове; его левый ятаган описал дугу и отсек вторую руку марида, а правый, пропев торжественную песнь, расколол голову врага на две части.

Марид рухнул на землю пыльным мешком. Какое-то время все семеро стояли над ним, отупело глядя на тело. Первым схватился Гариб:

-- Обычная сталь его не берет! Он, должно быть, еще жив!..

-- Но он не двигается, -- возразил Зинат. -- Посмотрите. Острон, надеюсь, других рядом нет?

Острон прислушался к своим ощущениям; мурашек больше не было. Он покачал головой.

-- Надо перевязать руку Басиру, -- сказал он. -- Он же потеряет слишком много крови.

-- Бедняга, -- содрогнулся Замиль; тем временем потерявшего сознание китаба осторожно перевернули на спину, подняли и отнесли к костру. Лицо его было бледнее воска. Острон посмотрел на тело марида, потом на клинок, который держал в правой руке.

-- Это меч Абу Кабила, -- вполголоса произнес он. -- И он не из стали.

-- С чего ты взял?

-- Я зарубил марида этим мечом, и он явно мертв. Мубаррад благословит Абу Кабила и все его потомство, -- горячо добавил Острон, поднимая голову к небу.

Потом, правда, было уже не до Абу и не до меча; Хатим, которого без разговоров пустили перевязывать китаба, хмурился и качал головой.

-- Я, конечно, не Одаренный, -- сказал он, завязывая последний узелок на обрубке руки Басира, -- но тут не надо быть семи пядей во лбу... даже ассаханом не надо быть, чтобы понять, что парень -- не жилец.

-- Что ты хочешь сказать? -- внутри у Острона все оледенело.

-- Не знаю, что насчет мечей маридов, -- хмуро ответил ему ассахан, -- но у этого точно меч был смазан ядом.

-- ...Проклятье.

-- Нам придется оставить его, -- нерешительно произнес Дакир. -- Мы все равно не успеем.

-- Но мы ведь даже не знаем, насколько смертелен этот яд! -- воскликнул Острон. -- Быть может, он продержится сутки? Может, мы дойдем до города даже быстрее.

-- Он не сможет идти, -- возразил ему Хатим.

-- Нам придется тащить его, -- кивнул Джалал. -- Разве мы его донесем?

-- Нам бы самим дотащиться, -- буркнул Замиль.

Острон нахмурился. Конечно, они были правы. Но Басир больше месяца тренировался вместе с ними в цитадели. И он шел с ними, доверяя им свою спину и прикрывая их в ответ. Вот так вот бросить его на верную гибель, даже не попытавшись спасти его!..

Он поднял голову и глянул на небо.

-- Полночь, -- негромко сказал он. -- Гариб, Дакир, ложитесь спать. С рассветом выходим.

Они ничего не сказали и легли у костра. Остальные распределились по концам лагеря, оставив Острона рядом с Басиром и огнем.

Острон сидел у костра и понемногу скармливал пламени веточки, а его взгляд не сходил с бледного лица товарища.

***

Он вскинулся, едва на востоке заалело. Марбуды еще тревожно шевелились во сне; клевал носом Замиль, который вроде бы не был обязан караулить, но из принципа не спал до утра. Маарри возился с чем-то у камней с западной стороны лагеря, подальше от тела марида.

-- Что ты там делаешь?.. -- выглянул Острон и обнаружил, что Джалал собирает воду с отсыревших за ночь камней.

-- Эта вода не здешняя, -- поднял голову маарри. -- Она выпала с неба и, значит, не отравлена. Предлагаю всем немного попить ее.

С этими словами он запрокинул голову и стряхнул пригоршню воды себе в рот.

Острон хотел было остановить его, но передумал. Джалал сглотнул, положил камень на землю и поправил свой платок, надев его на лицо так, что снова стало видно одни глаза. Понемногу к ним подтянулись остальные. Острон взял камень и, подумав, вернулся к Басиру, который так и не приходил к себя.

-- Не трать воду зря, -- окликнул его Хатим. Острон не послушал и упрямо набрал воду себе в ладонь, а потом смочил губы китаба. Он не был уверен, поможет ли это хоть немного, но китаб шумно выдохнул и раскрыл рот; когда еще немного влаги попало на его язык, он сглотнул.

-- Надо идти скорее, -- сказал Джалал, выпрямляясь. -- Острон.

Острон заворачивался в бурнус; рубахой он пожертвовал для того, чтобы перевязать китаба. Не оглядываясь на своих спутников, он бережно поднял Басира с земли и закинул его себе на плечо. К счастью, китаб был слишком худым и низкорослым, так что Острон подумал, что какое-то время он сможет нести его.

-- Острон, оставь, -- вразнобой повторили нари.

-- Тебе все равно придется бросить его.

-- Он умрет.

-- Я брошу только мертвое тело, -- возразил он. -- Иначе всю жизнь буду мучиться от чувства вины.

Они переглянулись, потом махнули рукой.

Семь стражей устремились в путь через хамаду под лучами выцветшего солнца. На горизонте по-прежнему не было ни намека на человеческие постройки. Острон поначалу шел, как все, и легкое тело китаба не слишком обременяло его, но потом усталость понемногу начала брать свое.

К обеду он уже отставал от них и шел последним, в касабе от Джалала. Маарри время от времени оглядывался на него и с легкой укоризной качал головой.

Близился вечер, когда они в ужасе поняли, что стены Эль Хайрана по-прежнему не видно.

-- Мы точно идем в ту сторону? -- спросил Дакир.

-- Ошибки быть не может, -- недоверчиво отозвался Зинат, оглядываясь. -- Мы же идем на север!

-- Может быть, город не совсем на севере, -- в отчаянии предположил Хатим. -- Может, он чуть западнее или восточнее. И мы идем по косой.

-- Рано или поздно мы придем куда-нибудь, -- сказал Острон, наконец нагнав остановившихся товарищей. Он хрипло дышал, и от усталости его шатало. Китаб, по-прежнему без сознания, висел на его плече.

-- Ты сумасшедший, -- сказал ему Замиль. -- Оставь уже китаба, он все равно не выживет! Тебе бы самому выжить!

-- Иди, -- светлые глаза Острона сверкнули с неожиданной яростью. -- Иди и молчи.

И прошел мимо опешившего нари, тяжело переставляя отнимающиеся ноги.

-- Вот проклятый упрямец, -- пробормотал себе под нос Джалал. -- Оставь его, Замиль. Идем.

Ночь уже почти совсем опустилась на Хафиру. Таким же черным и беспросветным было их отчаяние; по грязному лицу Дакира даже какое-то время текли слезы, прочертив светлые борозды в пыли. Один Острон продолжал идти вперед, согнувшись под тяжестью чужого тела, и хотя он несколько раз уже падал на колени, он неизменно поднимался и продолжал шагать. Поначалу остальные стражи останавливались и принимались уговаривать его; в последние два раза они уже просто молча устало ждали, пока он встанет.