. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

-- Все бесполезно, -- первым сдался узколицый марбуд и плюхнулся прямо в песок под ногами. -- Мы никуда не придем. Уже темно, и солнце почти село.

-- Остановимся на ночлег, -- без особой надежды в голосе предложил Джалал. -- Быть может, завтра...

-- Все напрасно, -- вторил Дакиру Замиль, рассерженно шлепнулся рядом с ним и вытянулся. -- Мы все умрем.

Остальные тоже остановились, переглядываясь; кто-то сел, кто-то еще стоял на ногах.

Острон все это время продолжал идти вперед, глядя только себе под ноги. Он даже потерял свой хадир, и его непослушные торчащие волосы темнели над смуглым лицом. Раненый китаб по-прежнему болтался на его плече.

Замиль и Дакир, сидевшие рядом, бессмысленными взглядами проводили его, когда он прошел мимо.

А он остановился и поднял голову.

-- Я вижу что-то светлое, -- прохрипел Острон. -- Впереди.

От этих слов подскочили все, даже валявшийся Замиль; первым радостью озарилось круглое лицо Зината.

-- Он прав! -- заорал нари, приплясывая. -- Он прав! Я вижу стены города!

***

Ему было тепло и так уютно, что совершенно не хотелось шевелиться. Вот бы так лежать всю жизнь. Никаких тебе опасностей. Никаких приключений. В Хафиру это все...

Хафира.

Холодная мысль вырвала Острона из блаженного забытья. Хафира! Марид. Отрубленная рука Басира. Муть. Марево. Разрывающая легкие боль.

Он открыл глаза. Вокруг был сумрак, но того рода, какой бывает днем в комнате с прикрытыми окнами; он повернул голову и обнаружил тонкую девичью фигуру на краю своей постели.

Да, он лежал в постели. Это заставило его вскинуться.

-- Острон! -- воскликнула Сафир, оборачиваясь. -- Острон, ты проснулся!

-- Что с Басиром? -- хрипло спросил он. -- Басир жив?

-- Басир?.. А, тот китаб, которого ты принес на себе? -- она улыбнулась ему, совсем по-доброму, и что-то мокрое капнуло ему на руку. -- Острон, мы все так гордимся тобой, ты не представляешь...

-- Он жив?

-- Да. Еще немного, и его бы уже не спасли, но вы пришли вовремя, -- ответила Сафир, утирая слезы. -- Во имя Мубаррада, Острон, это было ужасно! Когда командир Усман вернулся с остатками отряда, и мы узнали, что тебя среди них нет... Честное слово, я сама была готова идти в Хафиру или гнать Аделя, и командир Усман тоже собирался отправляться туда на поиски, и он уже почти ушел, но тут часовые на южной стене увидели вас.

-- А... -- выдохнул Острон. -- Я, честно признаться, ничего не помню с того момента. Увидел что-то белое на горизонте, а потом отрубился... как остальные?

-- Они такое рассказывали, -- глаза Сафир расширились, она взмахнула руками. -- Как ты практически в одиночку убил марида! Как ты нес на себе этого Басира, не сдаваясь, и...

Острон счастливо рассмеялся и откинулся на подушку. Теперь все, о чем она говорила, казалось ему старым безобидным сном. Почти весело. Подумаешь, проблуждали по Хафире почти три дня. Ерунда...

-- Марида мы зарубили все вместе, -- возразил он.

-- Но ты вытащил человека! Они до самого дома тебя несли с почетом, будто ты какой-нибудь командир, -- заулыбалась и девушка. -- Все в один голос говорили, какой ты молодец. И сегодня с утра двое из них заглядывали, но ты еще спал.

-- Я счастлив, -- он закрыл глаза. Ее теплая ладонь легла на его запястье. -- Я обещал тебе, что вернусь, и вернулся.

-- А я-то как счастлива, дурак, -- прошептала Сафир.

***

Следующее утро полнилось посетителями. Острон, в общем-то, чувствовал себя достаточно отдохнувшим и даже хотел еще потренироваться с Халиком, но Сафир оказалась непреклонной и заставила его лежать; заглянувший в спальню дядя только посмеялся в усы.

-- Хафира тебя не одолела, -- сказал он. -- Но женщина хуже Хафиры. Лежи и не дергайся, Острон.

Пришлось остаться в постели. Первым, как ни странно, пришел Адель; точнее говоря, носатый нари попросту ворвался в комнату, распахнув дверь, и взволнованно воскликнул:

-- Они нашлись?

-- Кто -- они? -- не без ехидства поинтересовался Острон, которому было почти удивительно видеть своего главного соперника таким растрепанным. Адель наконец уставился на Острона.

-- Ублюдок! -- сказал он. -- Все так волновались за вас! Надеюсь, ты еще с месяц проваляешься в постели и никому не будешь причинять хлопот.

С этим он попытался придать себе надменный вид и вышел, как и вошел.

-- Адель хотел идти искать тебя вместе с командиром, -- пробасил Халик, сидевший с трубкой у окна. -- Но пришла его очередь идти в дозор с отрядом на север, и ему ничего не оставалось. Он только что вернулся, наверное, как услышал, что вы вернулись, так и кинулся сюда.

-- Ты выдумываешь, -- пробормотал Острон, возвращаясь к книге, которую для него принес прошлым вечером Усман. Командир выглядел растроганным и заявил, что парень "далеко пойдет". -- Адель меня ненавидит. И я его тоже. Он, наверное, радовался до слез.

-- Дурак ты, Острон, -- беззаботно ответил слуга Мубаррада. -- Если бы ты узнал, что отряд Аделя пропал без вести в Хафире, ты бы порадовался?

-- Ну... нет.

Халик только улыбнулся.

Ближе к обеду пришел Замиль, уже в новенькой рубахе и чистый, конечно; на его щеке было два пореза, а в темных глазах -- какой-то странный намек на стыд.

-- Как себя чувствуешь? -- спросил он, отводя взгляд. Острон пожал плечами.

-- Я хотел идти тренироваться сегодня, но меня не выпускают из постели.

-- Ну и правильно, -- буркнул нари. -- В общем, я хотел извиниться.

-- За что?

-- Мы все были неправы, -- и Замиль вскинул подбородок, наконец осмелившись взглянуть в лицо Острона. -- Басира можно было спасти. Но если б не ты, он бы погиб. Когда командир узнал, что мы хотели его бросить, все, кроме тебя... нам, в общем, сильно влетело.

Острон рассмеялся.

-- Нет, -- сказал он, -- это я такой дурак. Нам просто повезло. Ведь все могло сложиться иначе, и мы все бы погибли в Хафире из-за моей глупости.

-- Победителей не судят, -- как-то быстро сказал Замиль и ушел.

Обед Сафир принесла ему в спальню; Острон впервые в жизни ел в постели, и это его смутило. Но она так настаивала, что он побоялся возражать ей. После обеда пришел посетитель, которого он сам очень хотел увидеть.

Дверь открылась, и в спальню вошел рослый ассахан в цветастом халате, на этот раз с легкомысленным узором. Ему пришлось нагнуться, чтобы не стукнуться о притолоку; роста гость был почти одного с Остроном. Подняв голову, он тут же расплылся в широкой улыбке.

-- Так и знал, что выкарабкаешься, -- сообщил Абу Кабил и сложил руки на широкой груди. Тюбетейка опять сидела на нем криво, а его длинные светлые волосы рассыпались по плечам. Острон вскинулся, глядя на кузнеца.

-- Я очень хотел поблагодарить тебя, Абу, -- сказал он. -- Если б не Сафир, я бы уже сам пришел к тебе. Твой ятаган спас жизнь нам всем. Ты как будто знал!..

-- Знал что? -- тот поднял брови.