Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти

Затем, когда ей было четырнадцать… понимаете, меня там тогда не было, — сказал Аберфорт. — Если б я там был, я, может, сумел бы ее успокоить. У нее был один из приступов, а моя мать была уже не так молода, и… это вышло случайно. Ариана не могла удерживать себя. Но моя мать была убита.

Гарри ощущал кошмарную смесь жалости и отвращения; он не хотел больше слушать, но Аберфорт продолжал говорить, и Гарри подивился, сколько времени прошло с того момента, когда он в последний раз говорил об этом; да и говорил ли когда–нибудь вообще, на самом–то деле.

— Вот, это убило Альбусу его путешествие вокруг света с маленьким Доуджем. Они оба пришли на похороны моей матери, а затем Доудж отправился один, а Альбус остался как глава семьи. Ха!

Аберфорт плюнул в огонь.

— Я бы за ней присмотрел, я ему сказал, школа меня не волновала, я бы остался дома и все бы сделал. Он мне ответил, что я должен закончить образование, и что он продолжит то, что делала моя мать. Кое–какое понижение для мистера Великолепного, присматривать за полубезумной сестричкой и следить, чтобы она не взрывала весь дом раз в два дня, за это призов не дают. Но он нормально справлялся несколько недель… пока этот не появился.

Теперь выражение лица Аберфорта было угрожающим.

— Гринделвальд. И наконец–то мой братец нашел равного себе , чтобы поговорить, кого–то такого же блестящего и гениального, как он . И присмотр за Арианой отошел назад, пока они рожали всякие свои планы нового волшебного мира, и искали Реликвии , и что там еще они делали, что им было интересно. Великие планы ради всех волшебников, и если об одной маленькой девочке забывали, какое это имело значение, если Альбус трудился во имя большего блага ?

Но через несколько недель мне это надоело, да. Мне уже почти пора было возвращаться в Хогвартс, так что я сказал им обоим, лицо в лицо, как вам говорю сейчас, — Аберфорт посмотрел вниз на Гарри, и не требовалось богатого воображения, чтобы представить себе его подростком, худым и сердитым, противостоящим старшему брату. — Я сказал ему, тебе бы лучше это прекратить, сейчас же. Ты не можешь ее перевозить, она не в таком состоянии, ты не можешь взять ее с собой, куда вы там планируете пойти, когда толкаете ваши умные речи, пытаясь разжечь своих сторонников. Ему это не понравилось, — глаза Аберфорта на краткий миг были заслонены отблеском огня на линзах очков; они вновь засияли слепым белым светом. — Гринделвальду это совсем не понравилось. Он рассердился. Он начал рассказывать мне, каким маленьким глупым ребенком я был, пытаясь стоять на пути его и моего блестящего братца… неужели я не понимаю , мою бедную сестру не нужно будет прятать, когда они изменят мир, и выведут волшебников из укрытия, и научат муглей знать свое место?

И тогда началась ссора… и я вытащил свою палочку, а он свою, и я получил проклятье Круциатус от лучшего друга моего брата — и Альбус попытался его остановить, и тогда мы все трое дрались, и вспышки и грохот ее включили, она не могла сдержаться…

Лицо Аберфорта стремительно бледнело, словно он получил смертельную рану.

— …и я думаю, она хотела помочь, но она сама не знала, что она делает, и я не знаю, кто из нас сделал это, это мог быть любой из нас… и она была мертва.

Его голос осекся на последнем слове, и он рухнул в ближайшее кресло. Лицо Гермионы было мокрым от слез, Рон был почти так же бледен, как Аберфорт. Гарри не чувствовал ничего, кроме отвращения; он желал, чтобы он никогда этого не слышал, чтобы он мог вымыть это из памяти.

— Мне так… так жаль, — прошептала Гермиона.

— Ушла, — прохрипел Аберфорт. — Ушла навсегда.

Он вытер нос о манжету и прокашлялся.

— Конечно, Гринделвальд свалил. У него уже был списочек преступлений в его родной стране, и он не хотел, чтобы к нему добавилась еще и Ариана. А Альбус стал свободен, не так ли? Свободен от обузы, от своей сестры, свободен, чтобы стать величайшим волшебником…

— Он никогда не был свободен, — сказал Гарри.

— Не понял? — переспросил Аберфорт.

— Никогда. В ту ночь, когда ваш брат погиб, он выпил зелье, которое свело его с ума. Он начал кричать, умолять кого–то, кого там не было. « Не делай им больно, пожалуйста… делай мне больно ».

Рон и Гермиона уставились на Гарри. Он никогда не углублялся в детали касательно того, что произошло на островке посреди озера: события, произошедшие после их с Дамблдором возвращения в Хогвартс, заслонили это полностью.

— Ему казалось, что он снова был там, вместе с вами и Гринделвальдом, я знаю это, — произнес Гарри, вспоминая, как Дамблдор хныкал, умолял. — Ему казалось, что он видит, как Гринделвальд причиняет боль вам и Ариане… это было для него пыткой, если б вы его тогда видели, вы бы не говорили, что он был свободен.

Аберфорт, казалось, углубился в изучение собственных узловатых, оплетенных венами рук. После длинной паузы он сказал:

— Как ты можешь быть уверен, Поттер, что мой брат не был более заинтересован в большем благе, чем в тебе? Как ты можешь быть уверен, что ты не разменная монета, какой была моя сестра?

Осколок льда словно пронзил Гарри сердце.

— Я не верю в это. Дамблдор любил Гарри, — вмешалась Гермиона.

— Почему тогда он не сказал ему спрятаться? — выплюнул в ответ Аберфорт. — Почему он не сказал ему, позаботься о себе, вот что нужно, чтобы выжить?

— Потому что, — проговорил Гарри, прежде чем Гермиона успела ответить, — иногда человек должен думать не только о собственной безопасности! Иногда надо думать о большем благе! Сейчас война!

— Тебе всего семнадцать, парень!

— Я совершеннолетний. И я собираюсь продолжить драться, даже если вы прекратили!

— Кто сказал, что я прекратил?

— «Ордена Феникса больше нет», — повторил Гарри. — «Сам — Знаешь-Кто победил, все кончено, и каждый, кто думает, что это не так, обманывает сам себя».

— Я не говорю, что мне это нравится, но это правда!

— Это неправда. Ваш брат знал, как прикончить Сами — Знаете-Кого, и он передал это знание мне. Я намерен продолжать, пока не сделаю это — или пока не умру. Не думайте, что я не знаю, чем это может кончиться. Я уже многие годы это знаю.

Он ждал, что Аберфорт начнет высмеивать его или спорить, но тот не стал. Он просто сердито смотрел на Гарри.

— Мы должны попасть в Хогвартс, — снова произнес Гарри. — Если вы не можете нам помочь, мы подождем до утра, оставим вас в покое и попытаемся найти способ сами. Если вы можете помочь — ну, сейчас чертовски подходящий момент, чтобы это упомянуть.

Аберфорт неподвижно сидел в своем кресле, взирая на Гарри своими глазами, так удивительно похожими на глаза своего брата. Наконец он прокашлялся, поднялся на ноги, обогнул маленький столик и подошел к портрету Арианы.