Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Реликвии Смерти

— ХАГРИД!

Гарри показалось, что он различает огромную руку, машущую из глубины паучьего стада, но когда он попытался преследовать пауков, его путь был прегражден монументальной ногой, вылетевшей откуда–то из темноты; при ее приземлении почва задрожала. Гарри посмотрел вверх: перед ним стоял великан двадцати футов ростом, голова его утопала в тени, лишь древоподобные волосатые голени были хорошо видны в свете, исходящем от дверей замка. Одним жестоким, проворным движением он ударил кулаком в окно где–то наверху, и Гарри обдал поток стекла, вынудив его ретироваться обратно в дверной проем.

— О боже! — вскрикнула Гермиона, наконец–то вместе с Роном догнавшая Гарри; все вместе они смотрели на великана, пытающегося теперь схватить кого–нибудь сквозь разбитое окно.

— НЕТ! — Рон схватил руку Гермионы, когда она подняла волшебную палочку. — Оглуши его, и он разнесет ползамка…

— ХАГГЕР?

Гроуп неуклюжей походкой вышел из–за угла замка; лишь теперь Гарри осознал, что Гроуп действительно был великаном–недоростком. Колоссальный монстр, пытавшийся раздавить людей на верхних этажах, оглянулся и взревел. Каменные ступени задрожали, когда он затопал навстречу своему меньшему соплеменнику. Искривленный рот Гроупа открылся, обнажив желтые, в полкирпича размером, зубы, и затем великаны с львиной яростью набросились друг на друга.

— БЕЖИМ! — крикнул Гарри; ночь была полна устрашающих воплей и ударов дерущихся великанов, и он схватил Гермиону за руку и рванул вниз по ступеням и в парк, Рон мчался за ними. Гарри еще не потерял надежды найти и спасти Хагрида; он бежал так быстро, что они уже были на полпути к лесу, когда вновь внезапно остановились.

Воздух вокруг них замерз; у Гарри перехватило дыхание, словно его легкие затвердели. Тени выскользнули из ночи, клубящиеся фигуры концентрированной тьмы, они волной устремились к замку, их лица были закрыты, до Гарри донеслось хриплое дыхание…

Рон и Гермиона сдвинулись плотнее рядом с ним; звуки битвы позади них внезапно приглушились, утихли, ибо в ночи повисало вязкое молчание, какое могли приносить лишь дементоры…

— Давай, Гарри! — откуда–то издалека донесся голос Гермионы. — Патронусы, Гарри, давай же!

Он поднял волшебную палочку, но тупая безнадежность уже расползалась по его телу: Фред умер, Хагрид наверняка умирал или уже был мертв; сколько еще народу потеряло жизни, он пока не знал; он чувствовал, что его душа уже наполовину оставила тело…

— ГАРРИ, ДАВАЙ! — закричала Гермиона.

Сотня дементоров приближалась, скользила им навстречу, находя свой путь по гарриному отчаянию, служившему для них словно обещанием пиршества…

Он увидел, как серебряный терьер Рона вырвался из его палочки в воздух, слабо померцал и исчез; он увидел, как гермионина выдра дернулась в воздухе и угасла; и его собственная волшебная палочка дрожала в его руке, и он почти приветствовал надвигающееся забытье, обещание пустоты, обещание конца чувств…

И тут серебряные заяц, кабан и лиса проплыли над головами Гарри, Рона и Гермионы; дементоры при их приближении отступили. Еще три человека вышли из темноты и встали рядом, направляя волшебные палочки вперед, продолжая вызывать Патронусов: Луна, Эрни и Шимус.

— Вот так правильно, — ободряюще сказала Луна, словно они снова были в Насущной Комнате и у них было обычное практическое занятие А. Д. — Вот так надо, Гарри… давай, подумай о чем–нибудь счастливом…

— О чем–нибудь счастливом? — надтреснутым голосом повторил он.

— Мы все еще здесь, — прошептала она, — мы все еще деремся. Давай же, ну…

Выскочила серебряная искра, затем неровная струйка света, и затем, приложив больше усилий, чем ему когда–либо для этого требовалось, Гарри заставил серебряного оленя вырваться из кончика своей палочки. Он помчался вперед, и теперь Дементоры рассыпались окончательно, и ночь тут же снова стала теплой, и звуки окружающей битвы вновь загремели у него в ушах.

— Не знаю, как вас благодарить, — дрожащим голосом проговорил Рон, поворачиваясь к Луне, Эрни и Шимусу, — вы спасли…

Раздался рык, земля задрожала: еще один великан неуклюже вышел из темноты со стороны леса, размахивая дубиной, более длинной, чем рост любого из них.

— БЕЖИМ! — снова завопил Гарри, но остальным его приказ не понадобился: они уже рассыпались, и вовремя, ибо в следующий момент колоссальная нога монстра ступила точно туда, где они только что стояли. Гарри оглянулся: Рон и Гермиона бежали за ним, но другие трое умчались обратно в гущу сражения.

— Надо убираться подальше! — крикнул Рон, когда великан снова взмахнул дубиной и его рев разнесся в ночи по всему парку, по–прежнему освещаемому вспышками красного и зеленого света.

— К Дракучей Иве [93] Whomping Willow. Игра слов: название похоже на Whimping Willow — плакучая ива; но при этом первое слово созвучно с Whop — бить. , — сказал Гарри. — Бежим!

Каким–то образом ему удалось отгородиться от всего этого, запрятать все в маленький уголок своего мозга, куда он сам не мог сейчас заглянуть: мысли о Фреде и Хагриде и страх за всех людей, которых он любил и которые сейчас рассыпались по замку и вокруг него — все это должно было подождать, потому что им надо было бежать, надо было добраться до змеи и до Волдеморта, потому что, как сказала Гермиона, это был единственный способ прекратить все…

Он мчался, почти веря, что может обогнать саму смерть, не обращая внимания ни на лучи света, пролетающие в темноте вокруг него, ни на звук озера, шумящего подобно морю, ни на скрип (хотя погода была безветренной) Запретного леса; через словно взбунтовавшийся парк он несся быстрее, чем когда–либо в жизни бегал, и именно он первым увидел огромную Иву, защищавшую тайну, сокрытую у ее корней, с помощью гибких, стегающих, как кнуты, ветвей.

Пыхтя и глотая воздух, Гарри замедлился, обходя хлещущие по сторонам ветви Ивы, вглядываясь сквозь темноту в ее толстый ствол, пытаясь разглядеть то пятнышко в коре старого дерева, которое его парализует. Рон и Гермиона подоспели следом; Гермиона настолько задыхалась от бега, что была не силах говорить.

— Как… как мы туда попадем? — пропыхтел Рон. — Я вижу… это место… если бы у нас… снова был Крукшанкс…

— Крукшанкс? — просипела согнувшаяся вдвое Гермиона, держась за грудь. — Ты волшебник или что?

— О… да… точно…

Рон посмотрел вокруг, затем нацелил волшебную палочку на прутик, валяющийся на земле, и произнес: « Wingardium Leviosa! » Прутик взлетел в воздух, развернулся в воздухе, словно пойманный порывом ветра, и устремился прямо к стволу Ивы сквозь ее зловеще качающиеся ветви. Он уткнулся в точку близ корней, и извивающееся дерево тотчас застыло неподвижно.