Владимир Пекальчук - Жестко и быстро

Интересно, как он там? Наверное, все хорошо и с ним, и с его семьей. Сына я — или не я? — воспитал так, что за внучек могу не переживать… Память Реджи слегка диссонансит, мысли о внучках в шестнадцать-то лет, и я уже не уверен, о своей семье думаю или о семье мастера Куроно. «Эффект компьютера», чтоб его.

— Лех, привет. У тебя перемена?

— Угу. Вышел перекусить перед контрольной. И что, как тебе там в новой семье?

— Нормально в общем-то. Здесь ведь Томаса нет, знаешь ли…

Лех фыркнул:

— Так его уже и «там» нету.

— Шутник, блин.

— Ну не плакать же мне? А хочется, потому что сегодня еще две контрольные.

Я криво улыбнулся.

— Тяжелый денек, да, Лех? Слушай, а ты уже думал насчет университета?

— Конечно. В университет имени Кларенса Римболда.

Вот как… неплохой выбор, к слову, Томас тоже там учился.

— И на какой факультет?

— Литературный.

— А на Дар забьешь, что ли?

Лех — второй уровень с предрасположенностью к воде и земле и отличными шансами дотянуть до четвертого. Такой талант закапывать негоже, но и Лех, как оказалось, был того же мнения.

— Вообще-то в Римболде есть кафедра магических наук и кружки для магов по профилям, ты не знал? А хотя прости, это я ступил.

— Угу, мне это дело по барабану.

Университет Римболда… Хороший выбор. Относительно недорого, качественное преподавание, факультеты на любой вкус… И недалеко от дома. Надо подумать… А хотя там же есть такая штука, как универсальные группы первого курса, где студентам дают практически все понемногу, с тем чтобы ко второму курсу они определились не наобум, а со знанием дела.

Приняв это решение, я выбросил его из головы: эффективность жизни воина заключается в том, что он, единожды приняв решение, отбрасывает сомнения и колебания и начинает действовать. Решение принято, действовать пока рано — ну так что же, меня ждет груша и очередная тысяча.

Удар, удар, удар, удар, удар.

Вечером того же дня вернулся К’арлинд, и мне пришлось спускаться в подвал. Если он вздумает устроить мне еще один такой «расстрел»…

Там, помимо тренера, находилась еще и Анна.

— Сестрица Анна, ты палачу помогать пришла или мне? — подозрительно спросил я, Анна хихикнула в ответ.

— Нам обоим, — сказал К’арлинд. — Я долго думал, в чем проблема обучения людей магии пустоты, и после вчерашнего экзамена понял одну вещь. Я рассказывал и тебе, и твоему отцу, что магия вообще произрастает из эмоций. Считается, что в основе магии лежит воля, но воле всегда предшествует эмоция, одна или несколько. А проблема в том, что на словах вы меня поняли, а на деле, интуитивно — нет. Потому сейчас я тебе на практике покажу, почему вчера ты получил такую трепку и не смог защититься. Правила простые: я считаю до трех, на счет «раз» ты готовишься, на «два» творишь щит, на «три» Анна Николаевна бросает в тебя мяч. Он, к слову, не с воздухом внутри, а цельный, так что если пробьет — будет больно. Сосредоточься хорошенько, очисти сознание и приготовься сотворить заклинание так хорошо, как можешь, на это у тебя будет две секунды, я считаю медленно.

Я одарил Анну осуждающим взглядом и попытался избавиться от злости. На самом деле я очень хорошо умею это делать, для адепта карате чистота сознания — краеугольный камень, отраженный в самом названии искусства.

Иероглифы «кара» и «тэ» означают «пустой» и «рука», а «до» обозначает путь следования этому принципу жизни и самосовершенствования. Но великий Фунакоси Гитин дал и иное толкование, более глубокое и хорошо раскрывающее основы философии этого боевого искусства. Как полированная поверхность зеркала отражает всё, что находится перед ним, говорил он, а тихая долина разносит малейший звук, так и изучающий карате должен освободить себя от эгоизма и злобы, стремясь адекватно реагировать на всё, с чем он может столкнуться. В этом смысл иероглифа «пустой».

— Готов? — спросил К’арлинд, стоя сбоку от меня.

— Готов.

— Раз!.. Два!.. Три!

К тому времени, как небольшой, но увесистый мяч полетел мне в грудь, я уже прочитал мысленно короткую формулу, сопроводил его должным волевым усилием. Метательный снаряд, коснувшись меня, замер и упал на пол, несколько раз подпрыгнув.

К’арлинд поднял его и бросил Анне.

— Сейчас сделаем то же самое, но я сосчитаю до трех чуть быстрее. Совсем немного. Готов?

— Готов.

К’арлинд сказал «раз» и внезапно залепил мне звонкую пощечину. Я едва удержался от площадной брани в присутствии сестры, как прозвучало «два». На счет три я сотворил щит, но помог он мне мало: удар в солнечное сплетение был весьма ощутимым.

— Что и требовалось доказать, — подытожил тренер.

— Ну ни фига себе! Ты сбил мне всю сосредоточенность, и я не успел…

— Ты успел, — сказал К’арлинд, — ты отлично все успел. Кроме одного: избавиться от гнева и возмущения. Эмоции наполняют твою душу, вот в чем дело, и когда ты творил щит, у тебя для него осталось слишком мало пустоты. Я прочувствовал твое заклинание, оно было таким же, как и обычно, все еще грубым и несовершенным, но первый раз ты мяч отбил. Второй — не смог. Эмоции, четвертинка, эмоции… Это у магов в бою гнев усиливает их техники, потому что воля питается эмоциями, а магия — волей. Но у пустотников все наоборот, и любая эмоция — будь то страх, гнев, ярость или возмущение — уменьшает емкость пустоты твоего заклинания. Это причина, по которой подавляющее большинство пустотников живет в бою только до второго удара, и теперь, надеюсь, ты это сам осознал и почувствовал.

Он адресовал легкий полупоклон Анне, отпуская ее, и сел на стул, всем своим видом показывая, что тренировка закончена, а разговор — еще нет.

— В общем, готовься. С завтрашнего дня занятия будут намного жестче.

— С какой такой стати?

— У меня появилась дополнительная мотивация обучить тебя всему, чему возможно, и так быстро, как возможно. И скажем прямо — меня не очень сильно волнует, насколько туго тебе придется.

Я чуть приподнял бровь.

— И что же это за мотивация? Дед приплатил?

Внезапно в глазах К’арлинда промелькнуло что-то, чего я в них никогда раньше не видел.

— Я просто очень хочу домой.

— Понимаю… Но еще одиннадцать лет до сороковника, разве нет?

— Уже нет. Я был в посольстве… У меня внезапно нашелся влиятельный заступник, и мой оставшийся срок списали. Через несколько месяцев нынешний посол отбывает обратно в Свартальвсхейм и забирает меня с собой. Времени научить тебя всему, чему смогу, — месяцы, а это совсем мало.

— Вот как? И кто же этот заступник?

— Твоя мать.

Я улыбнулся и с сарказмом заметил:

— Повезло тебе. Как быстро она о тебе вспомнила, едва тринадцать лет прошло.

К’арлинд пожал плечами.