Анна Бессонная - Осколки миражей

Элейн подняла голову и снова чуть не помянула Хешшу вслух. Перед ней стоял принц Веин.

— Вам донесли, что я считаю всех, кто ниже принца, недостойными? — усмехнулась она, поднимаясь. Спорить с Веином крайне не рекомендовалось.

И теперь она кружилась с ним в танце, отдавая должное мастерству, поддерживала светскую болтовню и ждала, пока огромный фонограф на возвышении закончит проигрывать мелодию.

Ее интересовало другое. В центре зала, то и дело скрываясь за спинами танцующих и снова появляясь, собралась группа людей. Они выбивались из общей массы. Казалось, они остановились там, где их застал случайно вспыхнувший спор. И он уже перерастал в настоящий скандал.

Наконец мелодия закончилась, взмыв последними аккордами под сияющий потолок.

Тишина воцарилась всего на миг. Но его хватило, чтобы по залу разнеслись красноречивые выкрики.

— …Двор еще помнит ваши скандалы с редактором "Гранд-Газеты"!

— Это не имеет отношения к тому, что в его обществе совсем недавно видели вас!

— До похищения бумаг или после? Прежде чем обвинять, лирд Магнес, обзаведитесь аргументами!

— Господа, господа, Л'Аррадон, кажется, проверил уже весь Круг, и если бы кто-то оказался виновен, король принял бы меры, — это вмешался Арн-Фальет. Остальных, около десяти человек, Элейн знала понаслышке, но все были близки к Кервелину.

Дальше выкрики и обвинения пошли хором, по нарастающей. Спорщики перекрикивали друг друга, позабыв о достоинстве. Кто-то замахнулся, рука в пене кружев парадного камзола врезалась в челюсть противника… Послышался визг. Визжала какая-то раскрашенная дама, пытаясь отскочить подальше от разгорающейся драки. У нее не получалось — толпа была слишком плотной. Фонограф заиграл следующую мелодию, но на музыку не обращали внимания. Кто-то уже пробирался к задрапированному черно-бордовым возвышению, чтобы отсоединить вадрит и выключить аппарат.

Элейн смотрела на все это расширившимися глазами. Как и все, кто присутствовал. Она не ожидала, что уже после первой комбинации дойдет до драки. Что-то здесь не так. То ли нагнетание недоверия оказалось непосильным грузом для единства Круга, то ли там давно уже что-то было неладно. Так или иначе, а разнимать дерущихся бросился миротворец Арн-Фальет, получил сокрушительный удар, упал на пол, заливая лакированную золотистую поверхность кровью из разбитого носа… Картина казалась сюрреалистичной. Министры, титулованные люди, взрослые, даже пожилые, с огромным опытом за плечами — и дерутся, как какие-нибудь портовые погрузчики. Это был самый невозможный из сценариев… но это происходило, более того — в разгар бала, на глазах у всего двора.

И внезапно внимание привлекла легкая белая вспышка на краю зала.

Элейн повернула голову. У дальней стены, между золотистыми побегами королевской саминии, в тени, почти незаметный, стоял Л'Аррадон.

Она вдруг поняла, что не видела его участвующим в сегодняшних увеселениях. Пошли прахом мечты Нейтин… К Хешшу мечты Нейтин! Л'Аррадон наблюдал. Как и Элейн. Весь вечер наблюдал, только оставался при этом незаметным.

И теперь он смотрел на драку исподлобья, и лицо его было страшно. Оно словно окаменело. Застыло в беспредельной злобе, досаде, яростном желании то ли смести все и вся, то ли любой ценой повернуть в нужное русло.

А не то же самое было в покоях Арн-Фальета?.. Но тогда Элейн не видела лица колдуна, прячась за диваном… Она не успела додумать.

Взрыв грянул неожиданно.

Л'Аррадон, решившись на что-то, стремительно вскинул руки, и от его пальцев веером по залу разошлось ослепительное белое сияние. Оно залило все вокруг, не давая видеть, будто свет превратился в туман. Точно как тот черный туман, только это — белое, пронзительное, режущее… Элейн прикрыла глаза руками и осторожно выглянула через щелочку. Л'Аррадон пропал из поля зрения, придворные, едва различимые уже на расстоянии вытянутой руки, зажимали глаза так же, как и она. Сияние словно выходило за пределы стен, пронизывало весь замок.

Оно нарастало, а вместе с ним пришел рокот. И на этот раз уже не осталось времени думать.

Громыхнуло так, что в первый миг Элейн показалось, будто замок обрушился. Пол сотрясся. Она словно вернулась на день назад, в покои Арн-Фальета. Но то, что происходило там, не шло ни в какое сравнение с этим всепожирающим громом. В какой-то момент Элейн почувствовала физическую боль. Не от звука, не в ушах, не от света, не в глазах. Казалось, свет и звук объединились в какую-то неизвестную магию, прошивающую каждого не хуже обоюдоострого меча.

И когда уже не оставалось сил терпеть и она вскрикнула, эту боль перекрыла другая. Вадриты Эреола, висевшие на шее вместо кулонов, вдруг одновременно раскалились и обожгли кожу на груди.

И Элейн пришла в себя.

Грохот и сияние стремительно шли на спад. Спустя минуту она смогла свободно вздохнуть и перевела дух. В глаза бросилось багровое пятно ожога. И прикрыть нечем, промелькнула отвлеченная мысль.

А потом Элейн резко выпрямилась и осмотрелась.

И сдавленно ахнула, прижав ладони ко рту. И не поверила собственным глазам.

Бальный зал… Да, когда-то это место им было. Но не сегодня.

Разрушения выглядели точно так же, как те, что она видела в покоях Арн-Фальета… Пылинки в лучах закатного солнца снова живо встали перед внутренним взором. Развалина, явившаяся взгляду, была сродни той, призрачной и быстро исчезнувшей. Такая же древняя, засыпанная пылью, густо устеленная прахом времени.

На возвышении у стены уже не было фонографа. И само возвышение превратилось в остов какого-то фонтана, все еще сверкающий остатками позолоты на лепнине по краям. Каскады побегов саминии уже не спускались с заботливо подогнанных подпорок, а беспорядочно свисали с полуобрушившейся стены. Остальные стены, более-менее целые, были частично скрыты за остатками древней колоннады…

Такой ли уж древней?

Элейн присмотрелась. Да это же Колонный зал ее детства! Когда она прибыла сюда, замок трудно было узнать. Его расширили, перепланировали, на месте одних помещений появились другие, интерьеры кардинально изменились… Не напрасно Эреол незадолго до ее отъезда достал современный план лабиринта в горе. Элейн свыклась с мыслью, что по сути это дворец, где она выросла, но выглядит он совершенно иначе. И вот из-под мишуры перемен проступили развалины того, что она помнила.

Как это объяснить? Как?!

А в следующую минуту уши заложило от крика.

— Они погибли! Они все погибли!

— Кто-нибудь! На помощь! — тут же взвился другой истеричный женский вопль. Гул голосов начал усиливаться, под заброшенными сводами воцарился страшный шум.

Оцепенение спало, и придворные начали бестолково метаться по залу.