Анна Бессонная - Осколки миражей

— Думаешь, они где-то здесь? — произнесла Элейн, стоя посреди холла и оглядываясь.

— Прислушайся. Хотя… вряд ли ты сейчас нащупаешь магическую связь, ты еще не научилась владеть своими силами. Но это должно быть большое помещение. Достаточно большое, чтобы там свободно разместились все. Поднимемся в зал приемов, — ответил Эреол.

По узкой лестнице София шла последней. Вместо равнодушия ее вдруг захлестнул ужас. Стоит ли смотреть на то, что для Элейн было любопытным экспонатом, а для Эреола — атрибутом магического действа, совершенного здесь Л'Аррадоном десять лет назад? И как это может выглядеть?

И всегда ли лучше получать ответы на вопросы или можно обойтись без них?..

Зал приемов был просторен, торжественно убран и полон людей.

Люди сидели за столом. Золотистая скатерть была покрыта белесым слоем пыли, на тарелках еще остались потемневшие и засохшие фрагменты некогда роскошных блюд, а одинаковые высокие хрустальные бокалы лежали на столе и на полу — целые и разбитые. Там, куда упали десять лет назад.

Люди ослепительно улыбались со своих мест за праздничным столом. Но никто не удивился нежданным гостям и не поднялся им навстречу.

Десятки и десятки скелетов в пыльной парадной одежде.

Вон там — скорее всего, король. Это его черно-бордовый камзол с золотым шитьем. Здесь и здесь — аксельбанты, ордена — угларские генералы; там знать из Круга…

Среди аксельбантов и армейских кокард София вдруг увидела знакомый черный тренч без знаков отличия.

В армии граф Итилеан носил генеральский чин.

— Здесь Л'Аррадон отравил всех, кто был нужен ему для создания атхатонского двора, — заговорил Эреол. — У этого вида магии есть один существенный недостаток — тела после умерщвления и снятия слепка души и личности нельзя перемещать. Иначе атхатон мгновенно гибнет. Душа замечает, что ее настоящее тело — не здесь, и покидает искусственную оболочку. Что подтверждает мою теорию о том, что заключенные в атхатонов души — подлинные, а не копии… А это, видимо, празднование победы в угларо-ивстанской войне. Примерно тогда Л'Аррадон понял, что как самостоятельный правитель Кервелин ему неудобен и что полного контроля над открывшимся гигантским рынком вадритов можно достичь только таким путем…

— Феретти тогда мог быть еще в Кадмаре. Его армия долго удерживала город, даже когда там больше не оставалось других соединений, — заметила Элейн. Она как завороженная рассматривала стол, убранство и участников давно оборвавшейся пирушки.

София не знала, что в этих пустых глазницах и оскалах черепов так притягивает взгляд сестры. Сама она вдруг как наяву увидела за ними совершенно другую картину.

Ярко горящие свечи, сверкающие столовые приборы и источающие головокружительный аромат блюда. Дорогие вина и экзотические орталинские специи. Улыбки, смех и разлитое в воздухе торжество. Уверенное, злое торжество победителей. Планы на будущее, раздел правительственных постов, тосты, ликование, гордость.

И люди. Король-завоеватель во главе стола, его верные слуги, министры, полководцы — знаменитые или остающиеся в тени, первые лица страны и повседневные рабочие лошадки.

И искрящееся весельем обычно бесцветное лицо, и теплые серые глаза, в которых светится нескрываемая радость триумфа.

София неотрывно смотрела на черный тренч.

"Я хочу, чтобы вы знали. Я не намерен участвовать в возведении на престол вашей Элейн или кого бы то ни было еще. Моя королева — это вы. И хотя трон здесь играет далеко не самую важную роль, я не сдамся, пока есть возможность".

И ничего уже не нужно желать так сильно.

Все в прошлом.