Аня Кузнецова - Осколки прошлого

Два человека умирают от жажды в пустыне и вдруг видят магазин. Заходят: «Воды, воды», а продавец говорит: «Воды нет, только галстуки». Идут дальше и вдруг видят бар. Вбегают, просят воды, а бармен им говорит: «Мы не подаем людям без галстука».

Анекдот

Как так-то? Да как?

Пыльная красно-коричневая земля под ладонями, грубая, сухая. Она забивалась под ногти, в глаза, в нос, даже скрипела на зубах. Глаза слезились. Пришлось долго их тереть, чтобы осмотреться. Смотреть в общем-то было не на что ― бесконечное пространство багряной пустоши вокруг с редкими сухими былинами травы, низкими деревьями и зелёными вытянутыми к голубому небу непонятными растениями с иголками. Солнце нещадно поливало землю и одинокого человека посреди пустоши.

Это просто какой-то кошмар.

Стараясь проснуться, человек жёстко потёр лицо, ущипнул себя за локоть и даже укусил за запястье. Не помогло. Он бездумно огляделся и пошёл в направлении какого-то заметного дерева ― единственного приметного ориентира вокруг.

Шёл долго ― солнце успело сместиться, а во рту пересохло. Под деревом он рухнул в спасительную тень и прикрыл глаза. Губы потрескались, горло саднило, щёки пылали, а глаза опухли. Прикрыв на мгновение глаза, человек представил себе поток воды. Холодной, мокрой. Она лилась ему на макушку, остужая, смывая жар, грязь и боль.

Это не сон. Нет. Это ― просто издевательство какое-то!

Человек медленно поднялся, опираясь о сухой ствол, а затем с силой ударил дерево. Боль в запястье отрезвила, заставила дышать глубже. Он ударил ещё раз. На серебристой гладкой коре остались кровавые отпечатки. Повинуясь внезапно возникшему чувству человек закричал, так отчаянно и так громко, что птицы вылетели из-под далёкого куста.

Он упал на колени, зарываясь руками в землю и закашлялся. Распластавшись, он в монотонном ритме принялся стучать по земле рукой, то ли вяло избивая ни в чём не повинную почву, то ли просто вымещая на ней злость. Солнце медленно клонилось к закату.

Надо что-то делать.

Боль в руке утихла. Глухо бухало сердце, немного успокоенное размеренными ударами руки. Подул горячий сухой ветер, шевеля волосы, бросая их на лоб и в глаза. Солнце медленно клонилось к горизонту.

Если попробовать добраться до того холма, то можно осмотреть окрестности.

Дорога до холма была мучительной и долгой. Иногда по земле пробегали какие-то животные ― мелкие, маленькие и зелёные. Человек медленно передвигал ноги, стараясь не думать о солнце, жажде и вообще о происходящем. Его вела одна единственная цель ― дойти. Или доползти. Пришлось снять рубашку и повязать её на голову, тем самым подставив тело обжигающему солнцу. Спустя какое-то время кожа покраснела, стала горячей.

Холм. Вокруг ― бесконечность багрянца. Бесконечность солнца. Владения жажды и истощения. В стороне откуда он пришёл был ещё один холм ― более высокий. Человек упал на колени и заплакал. Если бы он пошёл в другую сторону, то несомненно увидел бы больше.

Слёзы кончились. Он опять распластался на земле, прикрыл глаза и замер в ожидании. Чего именно не совсем было понятно ― просто что-то же должно происходить в этом ужасном месте. Хоть что-то.

Солнце коснулось своим боком холма и стало заметно прохладнее. Человек медленно сел, вытер лицо. В груде небольших камней он заметил кладку маленьких синих яиц. Огляделся ― вокруг ни единого признака жизни. Аккуратно отколов скорлупу он жадно приник к спасительной влаге и в следующую секунду его едва не вырвало. Пришлось собрать все силы, чтобы проглотить вязкую, склизкую жижу. Со вторым яйцом было лучше, на третьем человек уже не обращал внимание на странный вкус и запах. Оставив про запас два оставшихся, он поправил рубашку на голове и пустился в обратный путь.

Солнце совсем скрылось за горизонтом, оставив лишь яркие размытые узоры на небе. Наступал холод. Человек снял рубашку с головы и надел её, но когда на небе зажглись звёзды и ночь вошла в свои права, он почувствовал, что замерзает. Измотанный жарой и дневным переходом, человек вяло переставлял ноги, держась разве что только благодаря упрямству. Шаг за шагом он казалось даже не приблизился к целе своего путешествия, когда внезапно оказался у подножия холма.

Склон был круче предыдущего, но возросшая надежда гнала человека наверх. Он падал, поднимался, снова падал и вставал. Ноги дрожали, болело обожженное тело и раненые руки, но он шёл.

Оказавшись на вершине его постигло разочарование ― вокруг стояла полнейшая темнота, лишь слегка освещённая лунным светом.

Тихо. Темно. Одиноко.

Упав на землю, он бездумно смотрел перед собой. Его охватило смятение, паника и холод. Достав оставшиеся два яйца человек съел их, облизав скорлупки. Уже было всё равно на отвратительную консистенцию, запах или вкус.

Было никак.

Он лёг, свернувшись калачиком и почувствовал себя маленьким, незначительным, как то сухое дерево, стоящее посреди багряной пустоши.

Вокруг темнота.

Вокруг тишина.

Нет никого.

Он один.

Я один.

***

Рассвет раскрасил пустошь серо-голубым цветом. Над головой пролетела птица, что-то гаркнув. Прошуршал ветер, вороша сухую траву. Человек вяло оглядел даль и порывисто сел ― вдалеке виднелось какое-то строение. Оно было зыбким в утреннем мареве.

Холод, сковавший его к утру, отступал, но тело двигалось с трудом. Он практически скатился с холма. Не имея опоры, чтобы подняться, ему пришлось проползти до дерева. Солнце уже поднялось высоко и стало жарить не меньше, чем день назад. Замотав голову рубашкой, человек поднялся опираясь на дерево, отдышался.

Ему нужна была опора.

Повиснув на толстой ветке дерева, он попытался её сломать, но ветка даже не хрустнула. В конечном счёте, потратив значительные силы, человеку удалось сломать не самую надёжную на вид ветку. Тем не менее даже она стала подходящей опорой.

Здание вдалеке не исчезло. Оно сверкало, переливалось на солнце и было неплохим ориентиром.

Он не один.

―Здравствуйте. Царь… Очень приятно. Царь, очень приятнo, царь. Очень приятнo, здравствуйте, царь. Очень приятнo, царь. Царь, очень приятно. Здравствуйте, царь, очень приятнo.

К/ф «Иван Васильевич меняет профессию»

Одноэтажное здание стояло на обочине шоссе. Его крышу покрывали солнечные батареи, сверкающие на солнце. На вывеске прямо над входом было написано: «Остановка на пути». К передней части здания были прикреплены полосатые тенты, а под ними разместились пластиковые столики и стулья, сейчас пустующие. На больших тёмных стёклах окон красовался запотевший стакан газировки с плавающими кусочками льда. Человек сглотнул и поковылял ко входу, пожирая глазами благодатную картинку.