Анна Бессонная - Осколки миражей

— Куда? На улице все равно дождь, — заинтересованно сказала София.

— Не на улицу. Надеюсь, вы не из тех, кто падает в обморок при виде кровавых застенков, — усмехнулся Итилеан. — Потому что нам придется спуститься именно туда, чтобы увидеть вариант номер один — так это окрестили Дарн и Эреол.

София моргнула. Она никогда не задумывалась о наличии в родном замке каких-то застенков и могла только догадываться, о каком варианте идет речь. А Итилеан скрылся в соседней комнате и вернулся оттуда с ворохом черной ткани в руках.

— Простите за эти маскарадные тряпки, но там внизу много стражи. Им лучше не видеть вашего лица.

Спустя десять минут София, облаченная в плащ поверх платья служанки и шляпу с широкими полями, спускалась об руку с Итилеаном по одной из черных лестниц дворца. Таких лестниц здесь было несметное количество. Они пронизывали гору паутиной запасных ходов, о которых знали все, но вспоминали только слуги… или господа, когда попадали в безвыходное положение. Необходимая, но презираемая изнанка блестящих парадных лестниц, роскошных покоев и пышных залов.

София все еще чуть удивленно посматривала на своего спутника, пользуясь преимуществом широких полей, скрывающих лицо. Желание заботиться, надо же. Интересное представление о заботе — посвящать в неприглядные подробности реваншистских козней. Хотя она же сама жаловалась, что оказалась не у дел. Так что это действительно забота — о ее душевном равновесии, может быть…

Лестница закончилась неожиданно, когда уже начала казаться бесконечной. София украдкой огляделась и увидела, что стоит у крайней стены подвала. В какой-то каморке, где не было ничего, кроме трех дверей, ведущих куда-то еще. Одна из дверей была зазывно приотворена, и сквозь нее виднелся коридор.

Полутемный и пустой. Ни привычной узорной лепнины под потолком, ни галерей, ни гобеленов, ни золоченых канделябров или фигурных ламп из цветного стекла… Только голые каменные стены в ржавых потеках на серой от времени и сырости побелке и пятна копоти там, где к камню на железных скобах крепились факелы.

Пальцы мгновенно стали ледяными, а по спине побежали мурашки.

— А теперь постарайтесь говорить шепотом и не бросайтесь приветствовать знакомых стражников, — шепнул Итилеан. София фыркнула. Приветствовать стражников? Да за кого он ее принимает? Она собралась было возмущенно возразить, но тут дверь распахнулась настежь, и на пороге появились какие-то люди. Судя по форме — те самые стражники. Софии пришлось ограничиться тем, что она мстительно ткнула Итилеана локтем в бок… и только теперь поняла, что это вообще-то непозволительная фамильярность. Зато в холодном, точно склеп, подвале на секунду стало почти жарко.

— Перерыв, Тэнилл, — обратился тем временем Итилеан к стражнику на пороге. — Освободите третий отсек до полуночи.

Тэнилл молча зашагал куда-то вглубь помещения.

Переступая порог, София ожидала увидеть те самые "кровавые застенки", ради которых пришлось пересечь по лестнице всю гору сверху вниз и еще спуститься в подвалы. Но нет. Такой же коридор, такие же факелы, длинный ряд дверей по левую сторону… Никаких стонов и криков, никаких луж крови. Она выдохнула с облегчением. Прием это, что ли, такой — сначала напугать, чтобы потом… что? Обезопасить себя от бурного возмущения?

За толстой кованой дверью третьего отсека обнаружился ряд камер-клеток. Металлические стены, решетка вместо передней. Заключенные в них не выглядели измученными. Так, усталость…

— Почему их держат здесь? — полюбопытствовала София.

— Здесь содержат всех преступников, которые в той или иной мере угрожают королевской власти, — Итилеан отвел ее в сторону. — Удобное место, чтобы делать с ними все, что угодно. Не обольщайтесь тем, что здесь нет пыточных инструментов. А теперь смотрите на реакцию пленных, пока нас не выдворили отсюда. Здесь вотчина Теневой Охраны, а не моя.

Он подошел к первой клетке.

— Представься! — Обращение к приникшему к прутьям заключенному прозвучало почти дружелюбно. — В чем тебя обвиняют?

— Заккли Парм. Нарушение общественного спокойствия, причинение телесных повреждений, причинение вреда общественному имуществу, угроза жизни и здоровью окружающих… — безжизненным тоном принялся перечислять пленник. Он так и не поднял голову, и лицо было скрыто грязными спутанными волосами неопределенного оттенка.

— И зачем же ты устроил дебош, Заккли Парм? — вкрадчиво поинтересовался Итилеан.

— Я был не один! — вскинулся узник. — И мы просто пошалили чуть-чуть… Король милостив, он амнистирует.

— Амнистирует беглого преступника? — негромко поинтересовался Итилеан.

— Если и нет, на каторге люди тоже неплохо живут! — отмахнулся Заккли Парм и отвернулся. Итилеан не стал продолжать расспросы и перешел к следующей клетке. Сосед Парма встревоженно выглядывал из-за решетки. Этот выглядел живее, крохотные черные глаза изучали фигуру Софии с неподдельным интересом.

— Кто ты такой и в чем тебя обвиняют?

— Ивейн Золт. Причинение вреда общественному имуществу, угроза жизни и здоровью окружающих, нанесение телесных повреждений…

— И чем тебе так не угодили подданные Кервелина Четвертого? — полюбопытствовал Итилеан.

— При чем тут его величество? — удивленно моргнул Золт. — Драка это была, что непонятного?

— Повод?

— А надо повод, чтобы отметелить стадо идиотов? — буркнул узник.

— С чего началась драка? — бесстрастно уточнил Итилеан.

— Мы выпили, — кратко пояснил Золт. — А ты… — София не видела лица своего спутника, когда тот смотрел на заключенного, но Золт почему-то осекся и поправился: — Вы кто такой? Я уже все рассказал дознавателям.

Итилеан не ответил и отошел от клеток.

— И такое со всеми, кого сегодня поймали, — негромко сказал он Софии. — Дознаватели уже поработали. Сотни протоколов, сотни беглых заключенных, устраивающих дебоши и вступающих в драки. Мотив — "мы просто веселились". Из тюрьмы сбежали, "потому что это легко, сам Хешшу велел пользоваться случаем". Никакой политической подоплеки.

Они вышли из отсека. Итилеан жестом попросил Софию молчать в присутствии стражников. Но ей и без того было нечего сказать. Лица заключенных все еще стояли перед глазами. Грязные, странно изможденные, обрамленные сбившимися волосами. И эти пустые глаза, и это "мы просто пошалили"… Она еще не задумывалась над подобным воздействием зелья Марды.

Итилеан заговорил только на лестнице. Тихо, на пределе слышимости:

— Это была первая часть нашей импровизированной армии. Два в одном: наглядная демонстрация того, что власти не способны справиться с по-настоящему серьезными ситуациями, и ударная сила на случай, если со смертью Кервелина останутся противники возвращения Молионов. Многого с такой ударной силой не навоюешь, но все же.