Ксения Лазорева - Точка бифуркации

Кальвин перевел взгляд налево и увидел лежащую рядом с ним девушку, Светлые шелковые волосы разметались по подушке, руки сложены поверх тонкого тканого одеяла, Спит. Грудь ее мирно вздымалась и опускалась, но цвет лица казался слишком бледным. Гвен?

— А, наконец очнулся, молодой человек. Я думал, ты проспишь еще с пару недель.

— Пара недель? — Кальвин резко вскочил на кровати, осознав сказанное стариком. Нет, не может быть… не может… Он взглянул на Гвен. — Что с ней? Почему она до сих пор спит? Ведь она должна была пинками выпихнуть меня из кровати, и заставить молить о пощаде за все то, что я сделал… — Кальвин осекся, поняв, что говорит глупости. Старик улыбнулся.

— Когда вы появились в моем водопаде, признаться, я очень удивился, ведь прошло всего двадцать минут с тех пор, как я расстался с Гвен и тем вторым гостем. Бедному старику пришлось самому лезть в воду и вытаскивать вас двоих, иначе бы вы просто утонули по пояс в воде.

— Что произошло?

— Я думал, ты сможешь рассказать. Вот уж не ожидал, что моя внучка приведет такого симпатичного любовника.

— Что? Внучка?! ЛЮБОВ… — Кальвин подавился, закашлявшись. — Вы ее дедушка?

— Я — Мэй Као. добро пожаловать в мое скоромное жилище. Мы в Соне, кстати сказать, — Мэй Као наклонился вперед и начал беззастенчиво рассматривать Кальвина. Смутившись, тот отвел глаза.

— Так вы не знаете, что с Гвен?

— Должно быть, ей повезло меньше, чем тебе. Ну, я могу сказать, что она не больна, физически с ней все в порядке, но из–за тебя, глупый мальчишка, она отдала часть себя. Чего только женщины не делают из–за глупых мужчин.

— Подождите, дедушка… что значит 'отдала часть себя'?

— Ну, скажем так, она стала слабее, возможно, но в то же время приобрела нечто новое. Если бы она умерла, я бы избил тебя своим посохом до полусмерти, но, к счастью, моя внучка крепче, чем кажется на первый взгляд. Ее мать позаботилась об этом. Но если ты не будешь присматривать за ней, в конце концов она может решить пожертвовать и этой силой своей души ради тебя. Не смей забыть о том, что она отдала, чтобы достать тебя оттуда.

— Оттуда… — Кальвин перевел взгляд на девушку. Такая слабая и беззащитная. Но тут глаза его расширились. Он повернулся к Мэй Као, кивающему с улыбкой. Две недели… прошло две недели, как они мирно спят в этом домике где–то в далеком Сон. Но почему Сон? Последнее, что он помнил — лицо матери. Почему–то ее лицо было на гране слез. А потом он спал, и этот сон был похож на бесконечный кошмар, в котором его преследовала лишь боль от тысяч мелких шипов, врезающихся в тело. В том сне он висел в пустоте посреди необъятного поля цветов. Он знал, что где–то есть Микалика, и ему куда больнее, чем ему самому. Эти бесконечные часы или дни, что он провел в том месте. А потом нечто пронзило его. Светящаяся холодная волна накрыла его, грозя погрести под собой. И он не мог ни освободиться, ни даже закричать. Как будто это тело больше не принадлежало ему. А затем… что произошло потом? Кальвин сжал виски, пытаясь вспомнить. Чьи–то ласковые руки сняли его с колеса. Ему показалось, что это была Гвен, и она плакала. Она плакала из–за него? Но сразу после пришла вторая волна и сила ее удара мигом выбросила их далеко за пределы того места, словно пушинки. Но было ли все это сном? Или не было?

— Как мы оказались здесь? До того я точно помню, что был в Хаосе, а потом…

— Полагаю, что–то произошло там, — Мэй Као указал пальцем на пол под своими ногами, — и вернуться ты не сможешь, даже если захочешь. Странно все это. Старика подводит память, — задумчиво произнес он. — Но хотя вы вернулись через двадцать минут, ты явно провел там куда больше времени. Если сдвинулось даже время, думаю, там произошло что–то действительно значительное.

— Значительное?

'Они пытались уничтожить щит, который создал мой лучший друг…' — голос Микалики вновь зазвучал в его голове. Это было так неожиданно, что Кальвин вздрогнул и невидящим взглядом уставился в пространство. Микалика ненадолго замолчал, но затем заговорил снова. 'Я слышал о чем они говорили. Они хотели… они хотели уничтожить все, что осталось от моего лучшего друга. Они хотели уничтожить и ЕГО самого. Если бы не она, все было бы кончено. Я ничего не мог сделать. Мы были так беспомощны, что могли только наблюдать. Но больше… больше я не стану просто смотреть издали. Я хочу действовать, хочу защитить моего лучшего друга… я…'

— Мама… почему ты поступила так? — не обращая внимания на плач Микалики внутри своей головы, прошептал Кальвин. И неожиданно понял, что плачет он сам, Их мысли стали слишком одинаковыми, и он уже не мог разделить их. Еще раз бросив взгляд на спящую Гвен, он свесил ноги с кровати и поискал взглядом свою одежду, так как на нем были лишь брюки.

— Куда ты собрался? — поинтересовался Мэй Као.

— Да, я хочу вернуться туда еще раз. Мне необходимо поговорить с матерью. Я должен понять, почему она так поступила со мной? Должно быть, у нее были на это веские причины, но…

— Не думаю, что это возможно…

— Что? — найдя свою рубашку, Кальвин как раз натягивал ее через голову, когда на него обрушился град ударов, он мог лишь беспомощно защищаться, упав на пол. Втянув голову и откатившись в сторону, он поднял руку. Мэй Као как раз занес над ним свой страшный посох:

— Тупица, хочешь, чтобы моя внучка потеряла еще что–то важное? Хочешь, чтобы она снова отправилась за тобой в Хаос, а может на Вершину Древа?! Ты бездушная скотина!!!

— Подо… жди… подождите, погодите! — Кальвин, опешивший от такого напора, мог лишь кричать, когда на него сыпались удар за ударом, причем весьма чувствительные. Дедуля бил, не жалея сил. Рука у него была весьма крепкая.

— Думаю, он уже все понял…

Внезапно удары прекратились, когда новый голос прозвучал в комнатке. Проморгавшись, Кальвин разглядел стоящую на пороге фигуру. И когда он узнал того, кому принадлежали эти слова, тотчас же забыл про всю свою боль. Бросившись к кровати, он вскочил на нее, расставив руки:

- 'В поисках силы я…' — он уже готов был произнести заклинание, как получил два удара по шее и ничком растянулся на полу.

— Нет, он не понял совершенно ничего, я ошибся… — вновь этот голос. И принадлежал он чудовищу по имени Мизар Фон Грассе, который стоял на пороге с чашкой чая в одной руке и цветком лилии в другой. Эта картина, настолько дикая и невероятная, повергла Кальвина в куда больший шок. Тем более, что Мэй Као, казалось, совершенно не волновало присутствие здесь этого человека.

— Мастер Као, вы должны немедленно уходить отсюда! Этот человек опасен. Слишком опасен!

— Почему я должен уходить из собственного дома? — удивился старик. — К тому же, это он провел мою глупую внучку туда и вернул обратно в целости. Мы совершили обмен, он честно выполнил свою часть…