Ксения Лазорева - Точка бифуркации

— А вы выполнили свою, — Мизар Фон Грассе тряхнул цветком и на глазах Кальвина тот превратился в сухую веточку. Иллюзия? Неужели снова фокусы старика? Едва слышно прозвучал звук колокольчика. — Надо признаться, я и сам удивился. Она не умерла. Две души в одном теле — такое не часто встретишь в этом мире.

— Что ты… о чем ты говоришь?! — закричал Кальвин. Этот человек, причинил ему столько боли, ему и Гвен в темнице Астала, человек, который работал на Сая. И что самое ужасное, Сай позволял ему делать все, что он пожелает. Этот убийца… И теперь он здесь, мирно пьет чай, приготовленный дедушкой Гвен…

— Единственный раз, когда я столкнулся чем–то подобным, было много лет назад. Тогда я был еще ребенком, — произнес Фон Грассе. — Защита другой души способна спасти человека, даже если он будет находиться на гране смерти, Таким образом, хотя я и вынул из нее осколок Бифурктаора, Слепого Бога по имени Лавкрит, она осталась жить, В прошлый раз та, с кем я так поступил, умерла.

Взгляд Кальвина вцепился в лицо девушки, опасаясь найти на нем признаки того, о чем говорил Фон Грассе. Внутри Гвен находился Лавкрит, один из Слепых Безумных Богов? Все это время? И он не замечал этого, нет, не желал замечать. И все это время она жила с этим, ничего не говоря ему. И хотя она знала, что ей может грозить, она добровольно отдала его этому человеку, в обмен на возможность придти к нему в Хаос?

— И ты называла меня глупым дураком? Кто же тогда ты такая? — мягко спросил Кальвин. Его зрение затуманилось, он приложил лоб к груди девушки.

— Как это трогательно, — услышал он голос Фон Грассе. — У тебя всегда были те вещи, которых так не достает человеку — у тебя была мать, у тебя была она, и главное, у тебя есть тот, кто ради тебя готов принести в жертву целый мир… И все это лишь потому, что ты образец ужасного эксперимента.

— Замолчи, что за глупости ты говоришь!? — Кальвин наставил палец в грудь Фон Грассе. — Да что ты понимаешь, что ты вообще знаешь о таких вещах?!

— Действительно, ничего, ведь это могло быть и у меня. Но наверно тогда бы я не был самим собой, и на самом деле я рад, что я — не ты, брат. Предательство матери, использующей тебя в качестве наживки, чтобы извлечь то, что находится внутри тебя — такое наверное сложно пережить.

— Что ты сказал… — Кальвину показалось, что он ослышался.

— Лишь благодаря тому, что этот дерзкий эксперимент был вовремя остановлен Гвен Кларио, ты все еще жив. И даже после этого, ты все еще хочешь ввернуться и спросить 'почему'?

— Я спросил, что ты сказал?

Однако Фон Грассе продолжил, будто не слышал его. Мэй Као, сидя в углу на подушках, тихо попивая чай из кружки без ручки. Казалось, его совершенно не интересовало, что происходит вокруг.

— Ты не сможешь вернуться, оба входа запечатаны. Не сможешь вернуться ни теперь, ни когда–либо. Теперь Хаос действительно стал совершенно отдельным миром. И ни Вершина Древа, ни люди не смогут вмешаться в его дела, равно как и наоборот. Одним неизвестным меньше в этом уравнении, тебе так не кажется? Ты должен быть рад, что теперь тому, кого ты так наивно назвал своим другом, больше не грозит опасность с той стороны.

— Кажется, я задал вопрос, отвечай, Фон Грассе, или…

— Или что? — Улыбаясь, Фон Грассе помахал веточкой перед обескураженным Кальвином. — Хотя, в этом нет тайны, — улыбка пропала с его губ. Он повернулся к дверям, оставив чашку на столике рядом. — К несчастью, по странной, хаотичной случайности, ты действительно мой двоюродный брат. Наши матери были сестрами, с той только разницей, что твоя мать выгнала мою умирать в этот мир. А сама взошла на трон Хаоса в качестве принцессы. Вот и все. Но больше между нами нет ничего общего. Прощайте, мастер Као, больше меня здесь ничто не задерживает, — он кивнул хозяину дома. — И последнее, — Мизар полуобернулся, — не смей больше искать встречи с моим королем и не путайся у него под ногами. Не пытайся напоминать о себе, не вздумай предлагать ему помощь или защитить от чего–то. Что бы ты ни делал — ты проиграешь. Своим вмешательством ты лишь отвращаешь его от того, что он должен сделать. Ты один способен с легкостью сбить его с пути, по которому он обязан двигаться, единственно верному пути. Он один должен и может выбирать. А ты вносишь постоянный хаос. Если ты еще раз попытаешься вмешаться, я не стану бездействовать. И не позволю приблизиться к моему королю и на полмира. Мой тебе совет, брат, — тихо добавили Мизар, — лучше найди себе тихое место и живи там вместе с той, кто так предан тебе. Мир не нуждается в силе того, кто внутри тебя, в этом ужасном оружии, — с этими словами Мизар Фон Грассе двинулся вперед.

— Подожди! — остановил его Кальвин.

— …?

— Я… я не могу последовать твоему совету и просто отсиживаться в сторонке. Я не буду просто ждать и я не хочу, чтобы Сай страдал. Хотя теперь я совершенно не понимаю, о чем он думает и какие у него планы. Я… нет, просто передай ему мои слова, если ты возвращаешься к нему, — Кальвин улыбнулся, сев на кровать, — что я не сдамся и не оставлю его, какой бы путь он ни выбрал, если только этот путь не связан со смертью его или других людей.

— Хмм, — усмехнулся Мизар Фон Грассе. — Ты ничего не понял. Вы с Гвен Кларио очень похожи. Но она безумна, как и любая женщина в своей любви, это понятно. Но вот, что для меня остается загадкой — какие чувства может испытывать кто–то вроде тебя к королю Астала? Или это отголосок тех странных отношений, что связывали Демона Цветов и гостя с Небес из легенд? Но вспомни, чем закончились эти отношения? Ты хочешь, чтобы мир снова вернулся к Хаосу? Хочешь вновь совершить все то, что сделал Демон Цветов? Подумай об этом, прежде, чем ступишь хотя бы на шаг из этого дома. — С этими словами оставив растерянного Кальвина, Мизар Фон Грассе Грассе покинул их.

Кальвин хотел задать еще сотню вопросов и сказать тысячу слов, но он не сделал ни того, ни другого.

— Я устал… — вместо этого он просто снова лег на кровать рядом с Гвен.

— Так–то лучше, — он услышал одобрительный голос Мэй Као. Допив свой чай, он тоже направился к выходу. — Пойду, полюбуюсь на птичек. Так–то лучше, оставь свои дурацкие идеи и просто отдохни. А иначе мой посох снова будет гулять по твоей спине, — Мэй Као раскатисто рассмеялся, запрокинув голову.

— Да, лучше я просто отдохну, а потом подумаю, как быть дальше и решу. Но… убегать я больше не буду, и от тебя, Гвен, уж точно, — Кальвин улыбнулся, видя, как вздымается грудь спящей. Она была здесь, она была живая и такая теплая.

Хруст стекла под ногами… Хруст стекла под ногами… Хруст стекла под ногами… Поежившись, Ориза, принцесса Хаоса, подняла голову, взглянув на то, что осталось от гирлянды корня Древа. Бусины–виноградины полопались одна за другой, и теперь из них вытекал густой, свернувшийся сок. Эта энергия больше ничего не способна спасти. Ни напитать их устройства, ни дать им пищу — ничего. Потому что ток сока был остановлен. Почему? Почему это произошло? Ко всему еще и эта катастрофа. Конечно, после того, как ее племянник ушел, она сразу же послала на поиски людей. Она дала указание искать. Искать и найти того единственного, кто был ей нужен. Она искала сына. Но как бы быстра она ни была, его нигде не оказалось. Он тоже ушел, вернулся в срединную часть Древа и бросил ее здесь. Ориза хотела заплакать, но у нее не осталось такого права. Никто не должен видеть слезы на ее глазах. Тем более все те тысячи людей, что сейчас пытались воскресить мертвые механизмы и починить каналы. Других источников питания не хватит больше, чем на месяц, а что дальше? Если то, во что она отказывалась верить, все же правда, и оба выхода из Хаоса действительно запечатаны силой, высвобожденной Сердцем Хаоса и ее сыном, все они были обречены. Но она не может сказать об этом всем ее людям, просто сказать в глаза, что все они умрут менее чем за два месяца. Щит не был пробит, их эксперимент провалился, к тому же они разрушили даже то, что имели. Теперь нет сока, нет энергии, нет сына, нет даже ее племянника, ничего… Что же они натворили? — Ориза услышала хруст осколков, в которых отражались пожухлые цветы.