Ксения Лазорева - Точка бифуркации

— А, сын еретика решил сдаться сам, как интересно, — нехорошая улыбка заиграла на губах мужчины, пока он, закручивая свой ус, разглядывал стоящего перед ним Криса. — Но как же неудачно. Прямо сейчас я все еще не могу полностью распоряжаться допросным советом. Они все еще держатся этого дурака, прежнего Главы. Но это лишь вопрос времени.

'Суд остался верен прежнему Главе? Что бы это значило?' — бегло подумал Крис.

— Что ж, я допрошу его сам, в моей личной комнате пыток, — улыбнулся Левая рука.

Крис поежился. Однако человек стоящий за плечом Левой руки склонился и шепнул ему на ухо:

— Прошу прощения, ваше преосвященство, но этот еретик поставлен на особый контроль его императорского величества, поэтому все дела, связанные с ним или его приспешниками, следовало бы немедленно передать в ведение дворца.

— Что ты себе позволяешь?! Ты думаешь, я, Глава Синода, не имею права действовать самостоятельно?!! — в ярости воскликнул Левая рука.

— Прошу меня простить, но вы же не хотите, чтобы его императорское величество вызвал вас к себе для допроса? — вновь вмешался человек. Крис пригляделся к нему внимательнее. Любой, кто имеет мнение, отличное от общего, в будущем мог стать полезным ему.

— Замолчи, ты утомляешь меня, — резко взмахнул ладонью Левая рука. На его лице читалась откровенная ярость, и эти глаза прожигали Криса так, словно хотели сожрать его на месте. — Хорошо, я принял решение — доставьте его во дворец… однако прежде… — улыбка вернулась на лицо Левой руки. — Будет слишком скучно, если я доложу о том, что этот еретик, Крис Энн сам пришел к нам. Обставим это дело как поимка с сопротивлением. Ты, — Левая рука вынул из ящичка своего стола небольшой кинжальчик, и ткнул пальцем в грудь одного из стражников, — отрежь ему палец на левой руке.

— Ннно… ваше преосвященство… — даже стражник казался ошеломленным. Крис сглотнул. Этот человек был не только высокомерен, но и глуп. В зале установилась почти откровенная тишина. Но Крис внимательно заметил, сколько именно людей могли иметь мнение, отличное от мнения Главы Синода. И таких было немало. Значит, все, что их держит при нем — скорее всего, страх и соображения собственной безопасности и выживания. Это также стоит учесть.

— Это приказ, стражник, — жестко повторил Левая рука. — Если не подчинишься, сгною тебя в подземельях вместо него, — он ткнул пальцем в грудь Криса.

— Делай так, как он приказал, — вдруг тихо кивнул Крис стражнику, — если так нужно. Это ведь просто приказ и ты не можешь не подчиниться, — Крис заставил себя мягко улыбнуться стражнику, побелевшему как мел. Эта фраза вызвала в зале волну шепота. 'Хорошо. Пусть они видят все, что происходит. Левая рука — то, что ты задумал, будет началом твоего конца'. Крис подошел к столу, за которым сидел Левая рука, и положил левую ладонь на него. — Может быть, вы сами сделаете это? Уверен, император оценит ваше рвение.

— Замолчи, — отшатнулся мужчина, — еретикам не позволено разговаривать.

Трясущейся рукой стражник приставил кинжал к среднему пальцу Криса. Тот ободряюще кивнул несчастному солдату. А потом пришла пронзительная боль, голова закружилась, Крис стиснул зубы. А когда он пришел в себя, все было уже кончено. Незаметно для окружающих он успел прочесть заклинание 'Благословение Неба' и пусть его действие обычно так не проходило, все же хотя бы кровь остановилась быстро. Однако сама боль не могла так быстро исчезнуть.

Крис бесстрашно взглянул в лицо Левой руки.

— Вы удовлетворены? — он старался не смотреть на то место, где был его палец.

— Уведите его, и доставьте немедленно во дворец. Позднее я напишу об этом подробный доклад: презренный еретик, оказался настолько дерзок, что высмеял самого Главу Синода. Палец — самое малое наказание, что ему положено.

Под пристальными взглядами собравшихся, среди которых было немало и сочувствующих, Криса вывели прочь из зала. Он прав, его палец — это действительно малая плата за то, чтобы попасть к Эсфирь так быстро. Теперь ему нужно заставить того излечить Алию.

Когда стражник, что вел его, распахнул перед ним двери тронного зала, поначалу Крис не мог поверить, что это было то же самое место, где он был в последний раз. Оно было темным, пустым и холодным. Ни юных прелестниц, ни звона бокалов, ни порхающих бабочек. Лишь трон в глубине зала слабо освещался двумя магическими светильниками, что уже само по себе было новшеством — использовать магию вот так, как это делали в южной части мира.

— Его преосвященство, Глава Синода посылает вам пленника, он сдался Инквизиции сегодня в полдень, его имя Крис Энн, прошу меня извинить, — казалось, стражник готов был бежать прочь от этого зала и того, кто находился в нем.

— Освободи его руки, — донеся из глубин зала голос. И услышав этот голос, Крис поежился.

— Да, как прикажете, — стражник с величайшей поспешностью разомкнул наручники, сковывающий его запястья. — Я буду ждать за дверью, — быстро откланявшись, стражник поспешно скрылся из глаз.

Крис остался один на один с этим огромным залом, который давил на него всей своей тяжестью.

— Подойди ближе, — вновь произнес голос, казалось совершенно лишенный сил.

Двигаясь вперед, Крис пристально вглядывался в фигуру, замершую на троне–софе. Приблизившись на расстояние нескольких метров, он остановился. До его слуха донеслось беглое металлическое звяканье, словно кто–то шевельнул массивную цепь. Рядом с троном он заметил легкое движение. Но потом он поднял взгляд на того, кто сидел на нем.

Шелк, черно–красные одеяния, расшитые бабочками и цветами. Однако лица Крис разглядеть не мог — его скрывала плотная газовая вуаль, спадающая до самой груди с подобия небольшого серебряного обруча на голове.

— Интересно, что ты задумал, вот так сдавшись и придя сюда? Для этого тебе понадобилось либо отчаянная смелость, либо столь же великое отчаяние. Хотя… судя по выражению твоего лица, скорее второе, чем первое. Смелость и дерзость — вот две основные твои черты, — произнес Эсфирь.

— Я пришел сюда по собственной воле, с просьбой.

— Даже так? Это интересно. Впрочем, не очень, — Крису показалось, что взгляд императора упал на то, что осталось от его среднего пальца. Кровь уже не шла под воздействием заклинания. — Единственная причина мне уже известна, — палец Эсфирь медленно поднялся и указал точно в грудь Крису, а затем скользнул куда–то выше и за него, будто целясь далеко. — Та, ради кого ты готов на все. Твоя драгоценная сестра. Наши кровные узы связывают нас по рукам и ногам, они словно камень на нашей шее, словно меч, вечно занесенный над нами. Они обуза и наше проклятие, но все же… — голос Эсфирь странно изменился, — мы не в силах избавиться от их приказов и влияния. Но… в данном случае, уже слишком поздно.