Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера [СИ]

— Беспокоит ли меня что-то? Да как вам сказать, spectibilitæt [1] Традиционное обращение к ректору университета или декану (устар.) … И да, и нет. Посудите сами: всё гармонично и сбалансировано. Государи правят, злаки произрастают, народ безмолвствует. Бароны десятилетиями воюют между собой из-за клочка заброшенной пустоши, графы и князья покровительствуют искусствам, солдаты насилуют крестьянок. Разбойники грабят на дорогах, купцы приумножают капиталы. Упыри похищают младенцев, знахари врачуют раны, оборотни воют на луну по ночам, деревенские ведьмы насылают порчу на пожилых богатеев — по заказу изождавшихся наследников, разумеется. А что же мы с вами? Так, чародействуем понемногу, растим подрастающую смену и поддерживаем равновесие, которое, казалось бы, и без нас не один век простоит.

— Короче, Склефозовски! — громко расхохотался Филофей, отхлебнув из бокала и демонстративно утерев усатые губы рукавом. Бытует такая вот манера у иерархов и высокой знати: в изрядном подпитии косить под простонародье. Но исключительно в своем узком кругу. Взять, к примеру, эту дурацкую присказку про Склефозовски. Ну да, жил такой легендарный врачеватель в Вестенланде лет эдак четыреста назад, но чем он прославился и какие болезни лечил, никто и уже не упомнит. А поговорье в народе осталось.

— Короче? — В громком хохоте ректора угадывалось что-то искусственное, нарочитое, почти фальшивое, и это остро резануло слух старейшине Конклава. — Ну что ж, можно и покороче. Вот, посмотрите!

Сделав соответствующий пасс ладонями, Мальгарион обвел контуром в пространстве перед собой четкий овал. Через мгновение воздух затвердел, покрылся дымкой, и перед собеседниками явственно проступила карта Круга Земель: горы, реки, равнины, империи, княжества, деревни и поселки… Быстро промелькнули хвойные леса Свейна и Альберна, за ними сормские виноградники, побережье Асконы, а дальше уже — пустыни Джерба и Аль-Баххара. Где-то угадывались большие города — Шеньчжоу, Эгедвереш, Пятикамск. Энгрские степи, великоросская тайга, гладь Бела Озера, неспешное течение вод Мейвена и Дао-Хэ… Карта была цветной и рельефной, она откликалась на малейшее движение мысли и была способна увеличивать тот край, к которому направлено ваше внимание, в сотни и тысячи раз — вплоть до мельчайшей травинки и букашки. Но сейчас, по воле Мальгариона, изображение разом охватывало всю доступную Ойкумену.

— Теперь вписываем сюда Символ Равновесия…

Над землями и водами от края до края распласталась переливающаяся всеми цветами радуги пентаграмма.

— Идеальный баланс, не правда ли? Мелкие колебания и пульсации в пределах нормы, ровный поток всех пяти базовых Стихий — лучше не бывает, казалось бы. Но стоит случиться существенному возмущению… Я подчеркиваю, Фил, существенному: низвержение короля Асконы, бунт в Чжэн-го, или тяжелая болезнь, допустим, наследника… ну, вы сами понимаете, да будут ниспосланы долгие лета и крепкое здоровье Его Императорскому Высочеству… И вот посмотрите-ка, что происходит тогда!

За движением пальцев Мальгариона и «заклинанием сдвинутой трансформации» последовала долгая пауза.

— Полюбуйтесь сами: это уже не гармоническая пентаграмма, размеченная золотым сечением, а мерзостная колючая тварь, каковые обитают в теплых морях к югу от Шахваристана. Искажение следует за искажением, потоки энергий завихряются и скачут, как блохи на кобеле, и непохоже, чтобы мир хоть когда-нибудь мог вернуться к своему устойчивому существованию.

— То есть вы полагаете, Маль, что наш мир развивается гармонично лишь до поры до времени, и любое сильное отклонение может стать началом его конца?

— Не стану исключать даже и такое, хотя это не столь уж вероятно. Но вот катастрофой и потрясением для всего Круга Земель наверняка. И когда это случится — всего лишь вопрос времени.

— Ну хорошо, коллега, допустим. А причины? Где, по-вашему, находится источник этой латентной нестабильности? Только не говорите, что это предначертание Армана или, наоборот, козни Тинктара. Все равно не поверю. — По мере того, как разговор становился серьезным, Филофей уже давно перестал изображать простолюдина и изящным движением налил себе в высокий бокал шипучую слезу Сорма.

— Да нет же, уважаемый. Причина, как мне представляется, лежит в нас, смертных. Слишком часто в последние годы бремя поддержания равновесия пасовало перед сиюминутными интересами правителей. Посмотрите сюда! — По мановению руки архимага рельеф карты сгладился, и она распалась на несколько областей, однородно залитых каждая своим цветом. — Последние десятилетия были эпохой значительных перемен на политической сцене. Мелкие баронства поглощались или сливались, а графства и герцогства держались за свои вольности разве что не зубами, но тем не менее пришли под сюзеренитет Вестенланда. Тем временем Ренне Третий присоединил Амедонию к Энгру, прибавив тем самым к наименованию своего княжества две лишние буквы и титул «Великое». Государство Чжэн-Го при императоре Тао-Ци разрослось едва ли не вдвое, а Шахваристан подмял под себя полудюжину мелких «бэби-станов». Кто еще? Аскона. Конечно, она не приросла новыми землями, но заметьте, что король Франсиско едва ли не втрое богаче нашего Императора, и желто-зеленый асконский стяг владычествует над морями от Шахвара и Го до самого Белозера. А вот, кстати, и последнее: Белозерское царство. После объединения с Великой Росью и Малой Росью оно почти не уступает по силе Вестенланду. Да и чародеи у них мощные, сами знаете. Один только Всесвят чего стоит… Я бы с ним, например, один на один сойтись не решился.

Мальгарион сделал еще один долгий, неторопливый глоток из своего бокала.

— Итак, что мы имеем? Шесть более или менее великих держав, вместо двух десятков разнокалиберных государств. Я повторяю, Филофей: шесть, а не пять.

— И это означает, что одно из них ожидает крах…

Ректор проговорил это вполголоса, но от его слов повеяло могильным холодом.

— Со всей неизбежностью. Структура пяти потоков не допускает существования шестого центра силы, это аксиома. Но которое же из шести? Делайте ваши ставки, спектибилитет!

— Вы меня искушаете, экселенц. Хотя, впрочем… Знаете, я бы поставил на Энграм. Объединение это достаточно искусственное и неоднородное. С одной стороны — Амедония, исторически тяготеющая к Вестенланду и Асконе. А с другой — Энгр, в котором заправляют выходцы из белозерских областей, да и память о чжэнском владычестве еще не стерлась из памяти. К тому же нынешний князь, Ренне Пятый, уже немолод, а его единственная наследница, мягко выражаясь, не блистает умом. И сверх того…

Филофей понизил голос, хотя обоих собеседников уже довольно давно окутывала пленка заклинания неслышимости, изолирующая их разговор даже от продвинутых магов. Кто-то из двоих по ходу разговора поставил это заклинание совершенно автоматически, даже не заметив этого. Впрочем, не исключено, что и оба сразу.